Человек, который познакомил Кастанеду с Доном Хуаном

Кем был тот самый «приятель Билл», который пригласил студента Карлоса Кастанеду в путешествие в Сонору и познакомивший Карлоса с Доном Хуаном на той самой автобусной остановке в Ногалесе?

Начало, продолжение следует.

Для начала напомним вам сам отрывок из книги «Активная сторона Бесконечности» Карлоса Кастанеды:

Мне ничего не оставалось, как только прислушаться к советам опытных ученья. Я уже решил было лететь назад в Лос-Анджелес, но тут еще один мой друг-антрополог известил меня, что собирается проехаться по Аризоне и Нью-Мексико, посетить все места, где он проводил раньше работу, и восстановить отношения с людьми, которые были когда-то его антропологическими информаторами.

– Я буду рад, если ты поедешь со мной, – сказал он. – Работать я не собираюсь. Просто хочу повидаться с ними, выпить со всеми по рюмке, потрепаться. Я им накопил подарков – одеял, выпивки, курток, разной амуниции для ружей двадцать второго калибра. Загрузил машину всяким добром. Обычно, когда я хочу встретиться с ними, я езжу один, но при этом всегда рискую заснуть за рулем. Ты мог бы составить мне компанию, не давал бы мне пить лишнего, а если я все-таки переберу, мог бы и посидеть немного за рулем, а?

Я так упал духом, что отклонил его предложение.

– Мне очень жаль, Билл, – сказал я. – Эта поездка мне не поможет. Я больше не вижу смысла к этой идее полевой работы.

– Не сдавайся без борьбы, – сказал Билл отечески-заботливым тоном. – Ты должен весь выложиться в борьбе, а если не получится, тогда что ж, можно и отказаться, но не раньше. Поехали со мной, и ты увидишь, как тебе понравится Юго-Запад. Он положил руку мне на плечо. Я невольно отметил, как тяжела его рука. Билл всегда был высокий и сильный, но в последние годы в его теле появилась странная жесткость. Он утратил свое всегдашнее мальчишество. Его круглое лицо больше не лучилось молодостью, как раньше. Теперь это было озабоченное лицо. Я думал, что он беспокоится по поводу своего облысения, но иногда мне казалось, что тут кроется нечто большее. Итак, он стал тяжелее. Не то чтобы он потолстел: его тело стало более тяжелым в каком-то необъяснимом смысле. Я замечал это по тому, как он стал ходить, садиться и вставать.

Казалось, что Билл в любом действии каждой своей клеточкой упорно борется с гравитацией. Кончилось тем. что, несмотря на свои расстроенные чувства, я отправился вместе с ним. Мы объехали все места в Аризоне и Нью-Мексико, где жили индейцы. Одним из результатов этого путешествия стало то, что я обнаружил в личности моего друга-антрополога два различных аспекта. Он объяснил мне, что как профессиональный ученый он почти не имел собственных мнений и всегда придерживался генеральной линии антропологической науки. Но как частному лицу полевая работа давала ему богатые и интересные переживания, о которых он никому не рассказывал. Эти переживания не втискивались в господствующие идеи антропологии, так как их невозможно было классифицировать.

Во время нашего путешествия он неизменно выпивал со своими экс-информаторами, после чего полностью расслаблялся. Тогда я садился за руль, а он сидел рядом и потягивал прямо из бутылки 30-летний «Баллантайн». В такие-то минуты Билл иногда был не прочь поговорить о своих неклассифицируемых переживаниях.

– Я никогда не верил в духов, – отрывисто произнес он однажды. – Никогда не интересовался привидениями и призраками, голосами в темноте и всяким таким. У меня было очень прагматичное, серьезное мировоззрение. Моим компасом всегда была наука. Но потом, когда я работал в поле, в меня стала проникать всякая чертовщина. Например, однажды ночью я отправился с несколькими индейцами на поиск видения. Они собирались по-настоящему инициировать меня посредством болезненной церемонии протыкания грудных мышц. Они готовили в лесу парную. Я настраивал себя на то, чтобы вытерпеть боль. Чтобы придать себе силы, я пару раз хлебнул. И вдруг человек, который должен был «ходатайствовать» за меня перед выполняющими ритуал, закричал в ужасе, указывая на темную, зловещую фигуру, которая шла прямо к нам. Когда эта фигура приблизилась ко мне, я увидел, что передо мной старый индеец, одетый самым диким образом. У него были шаманские регалии. Увидев этого старого шамана, человек, который меня опекал в ту ночь, упал от страха в обморок. Старик подошел ко мне вплотную и уперся мне пальцем в грудь. А палец был – одна кожа и кости. Старик бормотал мне что-то непонятное. К этому моменту все остальные уже увидели старика и молча бросились ко мне. Старик повернулся и взглянул на них, и все они застыли на месте. Он сверлил их взглядом пару секунд. Голос у него был просто незабываемый. Словно он говорил через трубу или у него было во рту какое-то другое приспособление, извлекавшее звуки из самого его нутра. Клянусь, я видел, что этот человек говорит внутри тела, а его рот просто транслирует слова, как какой-то механизм. Так вот, пронзил он их взглядом и пошел дальше, мимо меня, мимо них, и исчез, растворился в темноте.

Билл рассказал, что церемония инициации так и не состоялась. Все индейцы, в том числе и шаманы, ответственные за ритуал, так дрожали от страха, что чуть не выпрыгивали из ботинок. Немного придя в себя, они разбежались кто куда.

– Люди, которые были друзьями многие годы, – продолжал он, – больше никогда не разговаривали друг с другом. Они заявили, что видели привидение в образе невероятно старого шамана и что, если бы они разговаривали об этом друг с другом, это принесло бы им несчастье. Даже просто смотреть друг на друга было опасно. Большинство из них потом уехало из тех мест.

– Почему они считали, что разговаривать друг с другом или смотреть друг на друга – к несчастью? – спросил я Билла.

– Таковы их верования, – ответил он. – Привидения такого рода обращаются к каждому из присутствующих индивидуально. Для индейцев получить такое видение – это значит определить свою судьбу на всю жизнь.

– И что же привидение сказало им индивидуально? – спросил я. – Вот этого я не знаю, – ответил Билл. – Они ведь и мне никогда ничего не говорили. Когда я спрашивал их, они все входили в состояние глубокого оцепенения. Ничего не видели, ничего не слышали. Уже через несколько лет после этого события тот человек, который потерял сознание, клялся мне, что обморок был притворный. Он просто до смерти боялся взглянуть в лицо тому старику. А то, что старик имел сказать каждому из них, все они понимали не на словесном, а на каком-то другом уровне. То, что привидение сказало Биллу, насколько он понял, имело отношение к его здоровью и его будущему.

– То есть? – спросил я. – Дела мои не очень хороши, – признался он. – Мое тело чувствует себя неважно. – Но ты хоть знаешь, в чем тут дело? – Ну да, – сказал он безразличным тоном, – врачи мне все объяснили. Но я не собираюсь беспокоиться и даже думать об этом.

Откровения Билла оставили во мне тяжелый осадок. С этой стороны я его совершенно не знал. Я всегда считал, что он – весельчак, рубаха-парень. Никогда бы не подумал, что у него есть уязвимые места. И такой Билл мне не нравился.

Но было уже слишком поздно отступать. Наше путешествие продолжалось. В другой раз он доверительно сообщил мне, что шаманы Юго-Запада умеют превращаться в различных существ и что деление шаманов па «медведей», «горных львов» и т.п. следует понимать не в символическом или метафорическом смысле, а в самом что ни на есть буквальном.

– Не знаю, поверишь ли ты, – заявил он самым почтительным топом, по есть шаманы, которые на самом деле становятся медведями, горными львами или орлами. Я не преувеличиваю и ничего не придумываю, когда говорю, что однажды я сам видел превращение шамана, который называл себя «Речной Человек», «Речной Шаман» или «Пришедший с Реки, Возвращающийся к Реке». С ним я был в горах в штате Нью-Мексико. Я возил его на машине; он мне доверял. Этот шаман искал свой исток – так он говорил. Один раз мы с ним шли по берегу реки, как вдруг он стал каким-то очень возбужденным. Он велел мне скорей убегать с берега к высоким скалам, спрятаться там, накрыть голову и плечи одеялом и выглядывать в щелочку, чтобы не пропустить то, что он сейчас будет делать.

– Что же он собирался делать? – спросил я, не в силах сдержать нетерпение.

– Я не знал, – сказал Билл. – Мне оставалось только догадываться. Я н представить, себе не мог, что он собирался делать. Он просто зашел в воду, во всей одежде. Когда вода дошла ему до икр – это была широкая, но мелкая горная речка, – шаман просто исчез, растворился. Но прежде, чем войти в воду, он шепнул мне на ухо, что я должен пройти вниз по течению и подождать его. Он указал мне точное место, где ждать. Я нашел это место и увидел, как шаман вышел из воды. Хотя глупо говорить, что он «вышел из воды». Я видел, как шаман превратился в воду, а затем воссоздал себя из воды. Ты можешь в это поверить?

Я не мог ничего сказать по поводу этой истории. Поверить в нее было невозможно, но и не верить я тоже не мог. Вилл был слишком серьезным человеком. Напрашивалось единственное разумное объяснение: в этом путешествии он пил с каждым днем все больше. В багажнике у Билла был ящик с двадцатью четырьмя бутылками шотландского виски – для него одного. Он пил как лошадь.

– Я всегда был неравнодушен к эзотерическим превращениям шаманов, – объявил он мне в другой день. – Не скажу, что я могу объяснить эти превращения или хотя бы верю в то, что они на самом деле происходят, но в качестве интеллектуального упражнения очень интересно подумать о том, что превращение в змей и горных львов не так трудно, как то, что делал водяной шаман. В такие моменты я задействую свой разум таким образом, что перестаю быть антропологом и начинаю реагировать на то, что чую нутром. А нутром я чую, что эти шаманы определенно делают что-то такое, что невозможно научно зафиксировать и вообще обсуждать, если ты в здравом уме.

Например, есть облачные шаманы, которые превращаются в облака, в туман. Я никогда этого не видел, но я знавал одного облачного шамана. Я не видел, чтобы он исчезал или превращался в туман на моих глазах, как тот, другой шаман превратился в воду. Но однажды я погнался за облачным шалманом, и он просто исчез – в таком месте, где спрятаться просто негде. Хотя я не видел, как он превратился в облако, но он исчез! Я не могу объяснить, куда он девался. Там, где он пропал, не было ни скал, ни растительности. Я был там через полуминуты после него, но шамана уже не было.

– Я гнался за этим человеком, чтобы получить информацию, – продолжал Билл. – Но он не хотел уделить мне время. Он был очень дружелюбен, но и только. Билл рассказал мне еще массу других историй – о соперничестве и политических группировках индейцев в разных резервациях, о кровной мести, вражде, дружбе и т. д. и т.п. – все это не интересовало меня ни в малейшей степени. А вот истории о превращениях шаманов и привидениях давали мне серьезную эмоциональную встряску. Они меня одновременно и привлекали, и пугали. Но почему они меня привлекают или пугают, я не мог понять, как ни пытался. Могу только сказать, что эти шаманские истории задевали меня на каком-то неизвестном, телесном уровне, я бы даже сказал, на уровне внутренностей.

Еще во время этой поездки я понял, что индейские сообщества Юго-Запада – это действительно сообщества закрытые. И я в конце концов согласился с тем, что мне действительно нужно было пройти основательную теоретическую подготовку, что разумнее было бы заняться полевой антропологической работой атакой сфере, с которой я знаком или в которой имеется некоторая конкуренция.

Когда наша поездка закончилась, Билл отвез меня на автобусную станцию в Ногалес, штат Аризона. Оттуда мне предстояло вернуться в Лос-Анджелес. Пока мы сидели в зале ожидания, Билл по-отечески поучал меня, напоминая, что неудачи в антропологической полевой работе неизбежны, но они являются признаками приближения к цели или моего созревания как ученого. И вдруг он наклонился ко мне и движением подбородка указал на противоположный конец зала. – Кажется, вон тот старик, который сидит на скамейке в углу, – это и есть тот человек, о котором я тебе рассказывал, – прошептал он мне на ухо. – Я не совсем уверен, потому что я видел его перед собой, лицом к лицу, только один раз.

– Который человек? Что ты мне о нем рассказывал? — спросил я.

– Когда мы говорили о шаманах и шаманских превращениях, я рассказал тебе, как однажды я встретил облачного шамана.

– Да-да, я помню, – сказал я. – Это и есть облачный шаман?

– Нет, – сказал Билл, – но мне кажется, что это товарищ или учитель облачного шамана. Я их обоих видел вместе много раз – правда, издалека и много лет назад.

Я вспомнил, что Билл мельком упоминал, причем не в связи с облачным шаманом, о существовании некоего таинственного старика, бывшего шамана; этот старый мизантроп из индейцев юма одно время был ужасным колдуном.

Об отношениях этого старика с облачным шаманом мой друг никогда ничего не рассказывал, но, очевидно, это был настолько важный пункт для Билла, что он был уверен – я тоже об этом знаю. Странное беспокойство неожиданно овладело мной и заставило вскочить со скамьи. Как будто влекомый чужой волей, я подошел к старику и сразу же начал длинную тираду о том, как я много знаю о лекарственных растениях и о шаманизме индейцев равнин и их сибирских предков. Мимоходом я упомянул, что наслышан о старике как о шамане. В заключение я заверил старика, что для него было бы крайне полезно побеседовать со мной обстоятельно.

 – Во всяком случае, – сказал я нетерпеливо, – мы могли бы обменяться историями. Вы расскажете мне свои, а я вам – мои.

Все это время старик не поднимал на меня глаз. И тут вдруг поднял. «Я Хуан Матус», – сказал он, глядя мне прямо в глаза.

Продолжение

Человек, который познакомил Кастанеду с Доном Хуаном. 2 часть

Рассказываем версию Вондердлинга, о том, кем был тот самый «приятель Билл», который пригласил студента Карлоса Кастанеду в путешествие в Сонору и познакомивший Карлоса с Доном Хуаном на той самой автобусной остановке в Ногалесе

Продолжение, начало здесь. 

Уильям Лоуренс Кэмпбелл, также известный как Ларри Кэмпбелл, Кактус Джек, а иногда и Ногалес Билл, провел большую часть своей жизни, дрейфуя по всей Нью-Мексико, Техасу и Аризоне. Он был довольно опытным путешественником и проводником, превратившись из «Охотника за горшками» (По-английски это немного презрительное называние Потхантер (охотник за горшками), по-русски их называют – черными копателями) в высокоуважаемого археолога-любителя и дважды соприкоснулся с историей — и почти соприкоснулся со славой.

Фото актера, на которого Кактус Джек был похож внешне и по типажу

Он пытался заработать себе на жизнь после Второй мировой войны и изначально не имел достаточно глубоких археологических знаний. Он был быстро читал и быстро учился со сверхъестественным чутьем, где и как находить артефакты, которые другие упустили или пропустили. По этой причине некоторые профессионалы использовали его в своих интересах , то есть вместо того, чтобы испачкать собственные руки или репутацию, они позволили ему это сделать. В то же время, и надо сказать им к их чести, другие университетские исследователи с такой же готовностью повернули его на правильный путь.

Одним из первых, кто это сделал, был доктор Найнингер, основатель Американского музея метеоритов, первого музея метеоритов в мире. Кэмпбелл, не знавший археологических раскопок и не имевший никакого лучшего занятия, последовал за армейским приятелем по имени Джордж Дональд Томпсон в пустыню на юго-запад. Он собирал осколки метеорита из поля рассеяния в каньоне Диаболо, окружающего Метеоритный кратер в Аризоне, когда они с Найнингером пересеклись.

Без сомнения, Кэмпбелл мог или должен был оставить более памятный след в истории.

Однако главная причина, по которой он этого не сделал, заключалась в том образе жизни, как он сам жил и действовал. Он намеренно держался в тени, потерявшись в анонимности пустыни юго-запада сразу после увольнения из армии в конце Второй мировой войны. Он стремился слитьcя с камнями и пустынной полынью как можно быстрее, потому что, как считается, он ввязался в какие-то опасные околошпионские авантюры в конце Второй Мировой войны.

Точно потому же, из-за чего он залег на дно в течение нескольких лет после войны, нет большого количества справочных материалов о Кэмпбелле и до войны, то есть о том, где он родился, где вырос, получил образование и тд. Однако спустя тридцать лет после войны, в середине-конце 1970-х, Кэмпбелл, нравится ему это или нет, начал появляться на радарах из-за двух громких, хотя и не связанных между собой инцидентов. По словам автора и исследователя Томаса Дж. во время серии интервью в 1991, 1992 и 1993 годах с бывшей владелицей кафе близ Таоса, штат Нью-Мексико, по имени Айрис Фостер, Кэмпбелл часто бывал в ее заведении и рассказывал немало небылиц. Хотя со временем она узнала, что его зовут Ларри Кэмпбелл, за неимением другого имени он стал известен большинству местных жителей вокруг кафе просто как «Кактус Джек».

Фостер вспоминает, что Кактус Джек жил в старом грузовике-кэмпере, когда она его знала. Она говорила, что он был похож на персонажа вестерна класса В, с длинными редеющими седыми волосами, неряшливой бородой и потрепанной старой ковбойской шляпой, который мог бы сойти, если бы не отсутствие мула, за старого старателя ( фото актера который похож на Катуса Джека прилагается).

Кэмпбелл при случае упомянул что во время Второй мировой войны он лично видел некоторые из таинственных летающих объектов, которые преследовали летные экипажи и авиаторов с обеих сторон действия называемых (Фу Файтерс) Foo Fighters.

Фу Файтерс — это название, данное общему телу сферических, круглых, дискообразных или клиновидных «тел», иногда кажущихся светящимися, сияющими или отражающими свет, наблюдаемых в основном пилотами или летными экипажами времен Второй мировой войны. Обычно они шли параллельно или следовали за самолетами, их видели авиаторы со всех воюющих сторон, о чем сообщали американские, британские, немецкие и японские экипажи. Ни о одном Foo Fighter не известно и не сообщалось о том, что он совершал или предпринимал какие-либо попытки контакта, взаимодействия или нападения. Однако они были известны своей высокой скоростью и маневренностью, были намного быстрее, чем любые известные самолеты того времени, а также были чрезвычайно маневренными, часто проявляя весьма нетрадиционные способности, такие как мгновенное ускорение и замедление, быстрый набор высоты и снижение и завис на месте.

Кэмпбелл также сказал, что после войны провел некоторое время, собирая обломки метеоритов из поля рассеяния Каньона Диаболо, окружающего метеоритный кратер. Там же он познакомился с доктором Харви Найнингером, основателем Американского метеоритного музея, первого метеоритного музея в мире. Он сказал, что какое-то время помогал Найнингеру каталогизировать метеориты вместе со старым армейским приятелем по имени Джордж Дональд Томпсон.

У Фостер была сестра, Пегги Спаркс, тоже из Таоса, которая помнила Кактуса Джека и даже вроде как подружилась с ним. Соглашаясь с сестрой, она вспоминала, что Кактус Джек очень напоминал ей старых закадычных друзей из вестернов, таких как Джордж «Габби» Hayes, показанный на фото выше. Хотя он всегда, казалось, сталкивался с каким-то «сомнительным» или таинственным фоном и шатким в то время настоящим, Спаркс чувствовал, что он всегда демонстрировал приверженность «Ковбойскому кодексу Запада». Из-за этого он всегда ей нравился.

Она рассказывала, что Кактусу Джеку, также известному как Ларри, а иногда и Билл, в зависимости от того, с кем он был или с кем разговаривал, с почтмейстером или механиком бензоколонки вниз по улице, было под пятьдесят, когда он приходил в их кафе. По словам Спаркса, ее друг адвокат в Таосе сказал, что Кактуса Джека в последний раз видели где-то в 1990 году или около того в городе Лас-Вегас, штат Нью-Мексико. Адвокат сказал, что слышал, что у Кэмпбелла был пожаре в его кемпере и оказался где-то в доме престарелых, возможно, за пределами штата, но не знал, где именно. Кэмпбеллу было бы уже далеко за 80 или 90 лет, если бы он был еще жив тогда.

За много лет до предполагаемой кончины, в те дни, когда он часто посещал кафе Айрис Фостер, Кактус Джек обычно приходил один и пил кофе в одиночестве. Иногда, однако, когда его благосклонно слушали, он потчевал клиентов своими необычайными историями и небылицами. Раз или два его видели, как он вел долгие тихие беседы с хорошо известным, но неуловимым сборщиком лекарственных растений и галлюциногенных грибов из Санта-Фе, район Таоса, который иногда заходил. Известный многим, Травник, у которого было несколько видов растений, названных в его честь, был почти таким же загадочным, как и неприступным. Он был женат на индеанке, считавшейся могущественной курандерой, которая вызывала благоговейный трепет у большинства, кто оказывался в ее присутствии. Высокая, с прямой спиной, совершенной осанкой и красивой кожей, она, казалось, почти скользила, когда шла. Люди неохотно садились за ее стол, а прислуга боялась прислуживать ей. Некоторые говорили, что видели, как стакан с водой скользнул по столу к ее руке, хотя она даже не пошевелила рукой.

Тот факт, что Кактус Джек, казалось, знал Травника и сидел за его столом даже с курандерой, подчеркивал возможность правды по крайней мере в двух его историях, историях, которые, по словам Кактуса Джека, касались самого Травника.

Первая из этих историй вращалась вокруг печально известного НЛО в Розуэлле, где неопознанный летающий объект, НЛО, якобы разбился в горах к западу от Розуэлла, штат Нью-Мексико, поздно ночью в июле 1947 года. В некоторых отчетах сообщается, что на месте происшествия появился по крайней мере один или два, если не больше археологов, из которых один, как говорят, был Кэмпбеллом. По словам розуэльских археологов, среди которых, возможно, самым заслуживающим доверия, или единственным, был тогдашний профессор Техасского технического университета, известный своими археологическими раскопками в районе Генерала Розуэлла по имени Уильям Карри Холден. Он и некоторые студенты, по-видимому, наткнулись на объект почти случайно и тот полностью расположился на скалах, описывая его как похожий на разбившийся самолет без крыльев с плоским фюзеляжем дельтовидной или клиновидной формы, а не круглой.

Однако Кэмпбелл был известен тем, что рассказывал историю о том, как он был «там, когда космический корабль упал», и видел «круглый объект, но не очень большой» — примечательной частью было то, что он рассказал эту историю ЗАДОЛГО до того, как кто-либо когда-либо слышал о Розуэлле. Холден и его ученики «наткнулись» на объект на следующий день. Кэмпбелл сказал, что он был «там, когда упал космический корабль», имея в виду, согласно его рассказу, задолго до того, как Розуэлл стал частью популярной культуры или очень высоко поднялся в рейтинге любителей НЛО. Если он и не видел, как объект врезался в землю сам по себе, то, по крайней мере, видел, как круглый дискообразный объект, по-видимому, сделанный из металла, пролетел прямо над его головой на очень низкой высоте и с довольно высокой скоростью всего за несколько секунд до того, как врезался в горы. Холден никогда по-настоящему не обсуждал этот инцидент и был фактически на смертном одре еще до того, как его действительно допросили на эту тему (1993). Кэмпбелл же говорил об этом при каждом удобном случае.

Что касается Кэмпбелла, то, что заставило его быть «там», в первую очередь, было инициировано его работой с Найнингером. Кэмпбелл проявил почти фанатичный интерес к метеориту Вайнона, обнаруженный археологами, похороненный доисторическими коренными американцами в древнем деревенском комплексе под названием Элден Пуэбло, расположенном не более чем в тридцати пяти милях к северо-западу от места падения метеорита. Больше всего воображение Кэмпбелла поразило то, как этот метеорит был спрятан в специально построенной каменной пещере, скрытой от посторонних глаз под полом одной из комнат пуэбло в течение более чем семисот лет. Что еще более важно, это не было даже отдаленно похоже на обломки железо-никелевого метеорита, которые он собирал в поле рассеяния вокруг так называемого Метеоритного кратера. Это был очень, очень редкий класс метеоритов, называемый примитивным ахондритом., многие из которых, как полагают, произошли из высокогорных районов на дальней стороне Луны или с поверхности Марса. Одна только мысль о том, что коренные американцы ритуально хоронят предметы с Марса, подгоняла его заниматься полевой работой. Именно этот драйв, как говорят, привел его в район Розуэлла в ночь на 4 июля 1947 года.

Однако было известно, что вышеупомянутый Травник связан не только с инцидентом в Розуэлле, но и с самим инцидентом. Через два дня после предполагаемого крушения Искатель трав прибыл на место происшествия, сам обойдя большую часть поля свежих обломков, желая проверить, есть ли хоть капля правды за так называемыми иероглифическими письменами, о которых сообщалось на некоторых металлических обломках.

Два месяца спустя он вернулся на место происшествия, официально завербованный для поиска известным астрономом, охотником за метеоритами и бывшим математиком-исследователем на испытательном полигоне Нью-Мексико., Доктор Линкольн Ла Пас, который сам был завербован контрразведкой армии США. Травник был приглашен Ла Пасом, чтобы помочь вычислить траекторию сбитого объекта, потому что растения и листва вдоль предполагаемой траектории были обнаружены сожженными и увядшими, а также перемещенными или замененными в явной попытке скрыть предполагаемую катастрофу. Из-за того же Ла Пас решил, что не может быть лучше помощи, чем от специалиста по местным растениям пустыни юго-запада.

Во вторник, 8 июля 1947 года, за два месяца до начала расследования в Ла-Пасе, местная розуэлльская газета напечатала статью о том, что на соседнем ранчо была обнаружена летающая тарелка. На следующий же день та же местная газета «Розуэлл Дейли рекорд», 9 июля 1947 года после того, как было сообщено о влиянии военных, в основном опровергла эту историю, заявив, что это была не тарелка, а метеозонд. Обложка с изображением метеозонда, казалось, заглушила историю Розуэлла достаточно надолго, чтобы любой аспект инцидента с летающей тарелкой был в конце концов забыт. Не успела эта история всплыть на поверхность, как девять месяцев спустя она была быстро омрачена сообщением о крушении летающего диска в Ацтеке, штат Нью-Мексико, 25 марта 1948 года.

Эта катастрофа, которую в том виде, в каком она была представлена, никак нельзя было спутать с крушением метеозонда, в конце концов впервые была опубликована в 1949 году Фрэнком Скалли в двух колонках в голливудской ежедневной газете Variety только для того, чтобы в следующем году превратиться в огромный бестселлер под названием «За летающими тарелками».

Затем, в 1952 году, в сентябрьском номере журнала «Истина» появилась статья под названием «Летающие тарелки и таинственные человечки», написанная репортером по имени Дж. Кан. В статье Кан полностью развенчал историю Скалли, назвав ее полной мистификацией. Четыре года спустя, если еще оставались какие-то сомнения, в августовском номере 1956 года Кан написал продолжение на шесть страниц под названием «Мошенники летающей тарелки», которые положили последние гвозди в любую оставшуюся жизнь истории ацтеков, представленную Скалли.

Многие люди, которые, возможно, были глубоко осведомлены о катастрофе в Розуэлле, хранили молчание из-за «мистификации» инцидента с Ацтеками. Но только не Кактус Джек. Так вот, действительно ли он сам был связан с Розуэллом на уровне Травника, как, казалось, указывал Кэмпбелл, на самом деле неизвестно.

Однако Кэмпбелл никогда не менял своей истории, и большинство сочло интересным, что эти двое, похоже, знали друг друга. Кэмпбелл поклялся, что у Травника был кусок металлической фольги из Розуэлла, и что он, Кактус Джек, видел его. Он сказал, что это была Фольга Памяти и ее можно было сложить в маленький квадратик или скомкать в шарик, и она разворачивалась сама по себе, не оставляя складок, морщин или складок. Он также рассказал о том, как оказался в месте, связанном с аварией, где песок расплавился до стекла, растения увяли, а земля посинела.

Большинство людей просто смотрели бы друг на друга и закатывали глаза от таких историй, но, что интересно, хотя и не широко сообщалось в то время, с тех пор стало известно, что команда Ла Паса действовала в интересах правительства США. Армейская контрразведка, изучавшая траекторию движения объекта, обнаружила ранее неизвестное место примерно через два месяца после катастрофы — с точно такими же характеристиками.

Как-то ближе к закату, когда кафе было залито красно-оранжевым сиянием заходящего солнца, Травник вошел без сопровождения курандеры. Вместо этого он путешествовал с коренным американцем, в котором легко было узнать духовного старейшину племени, и еще одним мужчиной, очень странным, высоким и худым, с волосами, собранными сзади в конский хвост, которого, в отличие от курандеры, все, казалось, хотели видеть.

Официантка рассказывала, что, когда она встретилась с ним взглядом, чтобы принять его заказ, она забыла, кто она и зачем здесь.

Вторая история Кактуса Джека, и почему его иногда называют Ногалесом Биллом, хотя и почти такая же дикая, как история об НЛО, кажется более правдоподобной, особенно в свете того, что он, по-видимому, знает Травника. Травник был печально известен по ряду причин, но тот факт, что он был известен своей ролью Информатора у Карлоса Кастанеды, был, пожалуй, самым заметным.

Снова и снова возникает следующий или аналогично сформулированный вопрос о Кастанеде, Доне Хуане Матусе, встрече на автобусной станции Ногалеса и Билле:

«Кастанеда никогда не приводил ни одного надежного свидетеля, который мог бы подтвердить его рассказ о встрече с Доном Хуаном. За последние тридцать лет ни один из них не продвинулся вперед. Где «Ногалес Билл», который познакомил Карлоса с доном Хуаном?»

Действительно, где?

Задолго до того, как кто-либо услышал о Кастанеде, и задолго до того, как он стал знаменитым, Кастанеда был начинающим студентом, изучающим антропологию в Калифорнийском университете. В конце весны 1960 года он находился в Аризоне, проводя полевые исследования лекарственных растений, произрастающих на юго-западе пустыни. Еще до окончания семестра он решил бросить учебу и вернуться в Лос-Анджелес, так как был обескуражен критикой высокопоставленных профессоров, несогласных с его занятиями. Хотя Кастанеда и не был полноценным шаманом, он постоянно ловил себя на мимолетных проблесках интуиции в почти первобытном предчувствии будущих событий. После серии инцидентов, которые считались знаками согласно позднему Кастанеде, этот «Охотник за горшками», опытная рабочая лошадка и обветренный полевой спец, подкованный в четырех области антропологии (этнологии, археологии, лингвистики и биологических), выступил вперед в этой истории и ни с того ни с сего и заявил Кастанеде, что намерен отправиться в Путешествие. Его намерение состояло в том, чтобы проехать через Аризону и Нью-Мексико, посетив «все места, где он работал в прошлом, возобновив таким образом свои отношения с людьми (коренными американцами или другими), которые были его антропологическими информаторами», из которых Травник был одним из его информаторов.

Билл сказал Кастанеде:

«Ты можешь поехать со мной, — сказал он. — Я не собираюсь работать. Я просто хочу навестить их, выпить с ними пару стаканчиков, поболтать с ними. Я купил им подарки — одеяла, выпивку, куртки, патроны к винтовкам двадцать второго калибра. Моя машина полна всяких вкусностей. Обычно я езжу один, когда приезжаю к ним, но в одиночку всегда рискую заснуть. Ты бы мог составить мне компанию, не дать мне задремать или повести машину, если я буду слишком пьян».

Согласно тексту книги «Активная сторона бесконечности» (1998), «Не сдавайся без боя» — это именно те слова, которые Билл сказал Кастанеде. Именно из-за полного и абсолютного настояния Билла произошло совместное Путешествие, закончившееся не чем иным, как прямой встречей Карлоса Кастанеды с могущественным шаманом-колдуном Доном Хуаном Матусом в конце лета 1960 года на автобусной станции в Ногалесе.

окончание. Начало здесь