Нечто большее, чем жадность: любовь

История Брэндона Скотта

зачитанная на классах «Нечто большее, чем жадность: любовь», Москва, 3-6 января 2006 г.

На сцену вышел Александр Дергай. Он прошел через сцену и сел не ее краю. У него в руках были листы бумаги. Он начал со слов:

– Один из прямых учеников Карлоса Кастанеды – Брэндон Скотт – написал эту историю, которую я вам сейчас зачитаю. Эта история исследования его отношений с матерью и с женщинами вообще. Он сам хотел бы рассказать вам ее, но он не смог приехать. Он просил передать эту историю через мой голос, как будто это он сам говорит. Поэтому я буду читать от первого лица.

– Добрый день, джентльмены! Меня зовут Брэндон Скотт. Моя история – это история о шлифовании моей связи с Духом, моей связи с мамой.

То событие, с которого я начну свой рассказ – оно происходило со всеми нами, учениками Нагваля, – Нагваль пригласил меня на ужин. Он часто приглашал учеников на ужин и беседовал с ними. У меня было куча вопросов к нему и в этот раз. Мы с ним шли по улице по дороге в ресторан, и он застал меня врасплох, когда неожиданно спросил:

– Это твой шанс, чико! Спроси меня! Спроси меня о чем угодно!

Сначала я не мог собраться с мыслями, но потом решился задать вопрос, который меня волновал уже давно. Я сказал:

– Нагваль! Я хочу узнать, как иметь отношения с женщинами!

Он остановился, захохотал и в преувеличенном жесте хлопнул себя по бедрам.

– Тебе нужна девушка? – спросил он прямо.

– Ну… – протянул я. – Я уже давно практикую тенсегрити и все свое время отдаю этому. И у меня давно не было никаких отношений с женщинами. Мне хочется, чтобы у меня появилась девушка.

– И для чего тебе нужна девушка?

– Я не знаю… – сначала ответил я, но потом добавил: – Я хочу секса, хочу встречаться с девушкой, разговаривать, проводить вместе время, ходить вместе в кино. Я хочу быть влюбленным! Мне нравится это чувство.

– А что происходило с предыдущими девушками? – спросил Нагваль.

– Я уставал от них, а они – от меня. И мы расходились.

В этот момент мы подошли к ресторану. Когда мы сели за столик, Нагваль продолжил:

– В начале моего ученичества я часто влюблялся, потом ссорился и расставался с очередной девушкой. После этого я приезжал к дону Хуану в полном расстройстве чувств и вываливал все это на него. Он сидел и часами слушал истории о моих взаимоотношениях с женщинами, которые во всех деталях.

Как-то в очередной раз, когда я уже закончил свои изливания, он меня переспросил:

– Твоя девушка – это та, что с темными волосами?

– Нет! – ответил я разражено. – Я говорю о блондинке!

– А… Это та малышка с короткими волосами?

– Да нет же! Высокая! И с вьющимися волосами!

– Хватит, придурок! – резко сказал он. – Сколько их у тебя было? И разницы между всеми этими историями нет никакой. Все, что у тебя есть – это модель, шаблон. Ты меняешь головы у этой модели и думаешь, что влюблен. Но это не любовь. Это – жадность.

– Я не могу изменить ни одной вещи во Флоринде Матус, – продолжал он. – Но моя любовь к ней – окончательна! Ты же бросал своих девушек, как только головы больше не подходили твоему идеалу.

Когда Нагваль рассказал мне эту историю, он посмотрел на меня и спросил:

– Ты ищешь новую жертву?

– О, Нагваль! – взмолился я. – Это звучит так ужасно, как будто мы – хищники.

– Да, так оно и есть. Это часть нашего инвентарного списка.

– Но, может быть, так как я уже много занимаюсь тенсегрити, мои шаблоны уже не такие жесткие, и я могу уже действовать по-другому?

– Очень хорошо! – ответил он более мягким голосом. Похоже было, что ему понравился мой ответ. – Но ты не знаешь своего шаблона, своей модели, особенно в отношениях с женщинами. Мы, мужчины, требуем безусловной любви к себе. Мы говорим: «Любите меня!», но не любим отдавать что-то взамен. Чтобы выследить это, нужна тяжелая артиллерия – постоянное отслеживание себя, сталкинг себя. То взаимодействие с женщиной, о котором ты говоришь, пусть даже оно не будет длительным – это энергетический союз. И если ты хочешь вступить в него, он должен быть осознанным, намеренным и должен быть тщательно подготовлен.

– Составь полный инвентарный перечень всех качеств, какие ты хотел бы видеть в своей девушке, – продолжал он. – Этот список может включать все, что ты хочешь – физические, эмоциональные, интеллектуальные и другие качества. И когда ты закончишь – начни отслеживать эти качества, а также то, оправдываются ли эти ожидания в твоей повседневной жизни. А потом ответь на вопрос: «Кто научил тебя любить?»

– Я думаю, что я научился любить у отца, – поспешил ответить я.

– А может быть у мамы? – переспросил он. – Кстати, а как у нее дела?

Я не ожидал этого вопроса. Я читал книги Нагваля и думал, что занимаюсь тем, что учусь магии. У меня были тяжелые отношения со своей мамой, так что я ответил:

– Я порвал отношения с ней. Теперь я живу самостоятельно.

Он мягко улыбнулся, и до конца нашей встречи мы больше не возвращались к этому вопросу.

Я начал работать над заданием Нагваля. Составил список качеств, которые мне нравятся в женщинах. И с этим у меня проблем не было. Я сидел, мечтал и записывал то, что мне хотелось бы видеть в моем идеале.

Но вот с ожиданиями было хуже. Оказалось, что идеальные качества в составленном мною же списке качеств не совпадали с моими же ожиданиями. Более того, они входили в прямое противоречие с ними.

Например, я записал, что мне нравится, чтобы девушка была независимая. Но при этом в отношениях с ней я ожидал, что она всегда будет рядом со мной, когда мне это будет нужно. Она должна быть умной, но… не умнее меня. И тому подобное.

Я это бросил.

Через несколько дней было занятие для небольшой группы, одно из тех, которые в то время проводил Нагваль. Нагваль подошел ко мне и спросил о моих успехах. Я хорошо рассказал о первой части задания, но о второй упоминать не стал, делая вид, что все хорошо.

Когда шло занятие, Нагваль стал говорить:

– Брэндон Скотт не разговаривает со своей мамой уже больше года! Он порвал отношения со своей семьей и считает, что идет по пути воина. Он готов был даже цитировать мне книги Карлоса Кастанеды, где об этом написано!

Другие участники занятий посмеивались. Я чувствовал себя обманутым и преданным. Нагваль частенько выставлял кого-то из учеников на посмешище, но мы всегда чувствовали, что то, что он говорит, есть в каждом из нас. Потом Нагваль продолжил:

– Стирание личной истории – это противоположность убеганию от нее. Что надо стереть – это «не ваши» (т.е. чужие) внутренние диалоги и поведение. Стереть и принять на себя ответственность!

Мне было тяжело работать со своими историями. Когда дело доходило до мамы, все становилось неясным, как затуманенным. Я решил позвонить Флоринде Доннер-Грау. Я рассказал ей о своей проблеме, что не могу разобраться, кто научил меня любить, на что она мне ответила:

– Брэндон! Ты говорил, что когда тебе было три года, твои родители развелись, и мама воспитывала тебя одна. Так что ты – это она!

Это меньше всего было то, что я хотел услышать! А мне казалось, что это у Нагваля был прямой подход к вещам!

Через некоторое время во время практики со своим Свидетелем, мне пришло воспоминание из детства. Мне шесть лет. Меня привез домой школьный автобус. Я бегу домой, хочу увидеть маму. И когда горничная открыла дверь и впустила меня в дом, я услышал плач из комнаты мамы. Я пошел туда и увидел ее лежащей на постели и плачущей навзрыд.

Я не помню, как развелись мои родители. Потом у мамы были разные мужчины, но всегда эти отношения заканчивались разрывом. И каждый раз, когда очередной мужчина покидал наш дом, мама рыдала в своей комнате, и, казалось, ее боль становилась еще острее.

Я подошел к ней и обнял ее. Мне было жаль ее. Я обвинял всех этих мужчин в их плохих отношениях с мамой. Мне было грустно и больно видеть ее плачущей. Еще я чувствовал себя злым. И в тот момент я решил, что никогда не буду таким, как все эти мужчины. Я пообещал себе, что «… буду хорошим и никогда не уйду от тебя, мама!»

После этого я намеренно сторонился девушек, практически не общался с ними. Однако в 18 лет я встретил Марианну. Мы влюбились друг в друга. Поначалу все было хорошо. Но со временем я все больше начинал чувствовать неуверенность. «Это невозможно, что я такой хороший, и чтобы такая красивая девушка полюбила меня!» – думал я. – «Вокруг столько красивых и сильных парней! Я недостаточно хорош для нее! Она меня в конце концов бросит!» Мое положение тела было: плечи вперед, грудь вдавлена, дыхания нет, взгляд в землю, живот напряжен. С таким напряжением и отношением наше взаимодействие и вправду разладилось, и мы разошлись.

Потом была Сильвия. Мы встречались один год. Я сильно влюбился в нее и хотел, чтобы она была полностью моей. Я хотел контролировать все ее действия, все, что она делает. Проверял ее, когда она говорила, что пошла к подружкам. Требовал отчитываться, где она была. В конце концов мы тоже разошлись.

Потом были другие девушки, но я всегда боялся, что меня предадут, что они бросят меня ради других парней или просто потому, что я им разонравился.

Да, Нагваль и Флоринда были правы, когда говорили, что когда дело касается любви, я становлюсь мамой.

Через несколько дней после того, как я признал это в себе, мне позвонил Нагваль и пригласил на встречу. Мы пошли прогуляться по UCLA. Я рассказал ему, что звонил Флоринде и к чему привели меня мои исследования. Он засмеялся. Мы сели на скамейку. Некоторое время сидели молча, а потом он спросил – есть ли у меня с собой фотография мамы? Он пояснил, что хотел бы использовать фотографию, чтобы увидеть ее энергетически. У меня с собой не было фотографии, но было ее письмо. Я предложил письмо. Он ответил, что все подойдет, и что письмо – это тоже хорошо.

Он взял письмо в руки и не открывая пробежал пальцами рук по его поверхности. Его глаза были полуприкрыты, губы слегка улыбались. Это было завораживающе!

– Ага! – сказал он. – Она интеллектуалка. Очень умная и абстрактная… Как ты?

Он бросил на меня короткий взгляд и не ожидая ответа продолжал:

– И она ищет мужчину! … Не знаешь кого?

Мне уже начинало становиться плохо. Я чувствовал, что что-то происходит, но Нагваль не останавливался и продолжал задавать вопросы и сам же на них отвечать:

– Кого бы это? Чуткого и внимательного! … Как ты?

Я весь сжался. И тут я понял, что это я стал маленьким мужчиной своей мамы. Ей был необходим мужчина, который любил бы ее и заботился о ней. И я стал ее идеальным мужчиной.

– Это правда, Нагваль! – сказал я выпрямляясь. – Я стал тем типом мужчины, которого хотела иметь мама.

Нагвалю понравился мой ответ. Он добавил:

– И не только на интеллектуальном уровне, но и вообще. Только пытливое исследование позволяет открыть все это.

Его голос смягчился. Он откинулся на спинку скамейки:

– Ну и что? Ты можешь теперь спокойно относиться к этому. Тогда тебе нужно было поступить именно так. Ты был ребенком и тебе нужна была связь с мамой. Она была для тебя моделью. У нее была сила. Мы следуем за силой. И мы копируем тех, у кого есть сила. И ты взял у нее, в том числе, ее самые лучшие качества. Она дала тебе все, что могла дать. Это она подготовила и привела тебя в мир Нагваля!

Он опять был прав! Именно моя мама познакомила меня с книгами Нагваля, давала их мне читать и всячески поощряла мой интерес в этом направлении.

Вдруг Нагваль оживился. Он поднялся и указал в направлении по другую сторону садовой дорожки:

– Смотри! Скамейка исчезла! – закричал он.

Я тоже подскочил, но не мог понять о чем он говорит. Там, куда он показывал, ничего не было.

– Скамейка! – кричал он. – Вон там была скамейка! Видишь, там еще осталось место, где она стояла! Когда Карлос Кастанеда был молодой, он любил сидеть на этой скамейке и разглядывать проходящих по дорожке молоденьких девушек! Теперь она исчезла! На этом месте ничего не построили, вообще ничего не изменилось, но скамейки больше нет! Ее взяли и просто убрали!

Потом он немного помолчал в задумчивости и добавил:

– Это и есть магия! Когда ты полностью стираешь личную историю – ее больше не существует.

Позже, когда мы говорили о взаимоотношениях с женщинами, Нагваль говорил, что во всем всегда самое главное – это осознание того, что ты делаешь.

Через некоторое время у меня появилась девушка, и я стараюсь привнести в наши взаимоотношения новое осознание. И мой взгляд на мир продолжает изменяться.

Спасибо!

(На фото — Брэндон Скот слева)