Многие из тех, кто следят за публикациями на этом сайте, и слушают лекции или участвуют в практиках, знают, что осевой нарратив шаманов Древней Мексики выражался в мифе о КецальКоатле, Кукулькане, Пернатом Змее, который изображался как Змей с перьями птицы Кецаль. КецальКоатль с самого начала стал символом новых видящих, шаманов и практиков, которые нацеливались на поиски Свободы. КецальКоатль (и некоторые его вариации, например Оперенный Змей-Ягуар) стал знаком и символом духовного преображения, эволюции воспринимающих существ, выхода за пределы личных и корпоративных интересов
Дон Хуан называл себя и членов своей когорты – людьми мифа. Имеется ввиду что каждый из этих людей мог не просто прикоснуться, узнать или подумать о Намерении Свободы, как о некоей потенциальной вероятности. Они жили, воспринимали и мыслили самих себя и свою жизнь не извне, а изнутри мифа, они смогли стать его частью, проводниками определенного сновидения, чего-то одновременно неуловимого и абстрактного, но в то же время – очень прагматичного.
Итак, мы знаем, что миф Кецалькоатля был распространен по всей Центральной Мексике, включая Панаму, а также имел свои отклики в мифах шаманов Южной Америки – в истории о боге создателе и освободителе Виракоче. Однако мы не очень часто слышим о Кецалькоатле на севере современной Мексики – и на юге современных США. А ведь толтеки, миштеки, как и ацтеки (и некоторые другие) были пришельцами с Севера, из районов Аризоны, Соноры и Южной Калифорнии, из тех самых мест, которые описываются в неопубликованной книге Тайши Абеляр «Сталкинг Дубля» — Санта Ана, Эрмосильо, Викам и Потам, районов и мест, где сейчас обитают, в том числе, индейцы Яки. Те места, где Дон Хуан встречался с Карлосом Кастанедой.
Первые толтеки, которые пришли в Центральную Мексику с Севера, попали под влияние и фактически стали учениками теотиуаканцев. По некоторым сведениям, в Теотиуакане незадолго до организованного ухода жителей города в миры сновидения, жили и обучались пришельцы с Севера – лидеры толтеков. После ухода Теотиуакана толтеки обучались в Шочикалько. Вслед за своими лидерами мигрирован народ с Севера и был построен и основан новый город Толлан недалеко от Тетиуакана, который к тому времени уже опустел. Своего могущества и расцвета Толлан достиг в 9 веке, а пик развития пришелся на 10 век. Также в центральной Мексике параллельно расцветали и другие центры толтекской культуры.
Иными словами, влияние мифа о Кецалькоатле распространялось с Юга на Север. И некоторые северные народы массово мигрировали на Юг. Однако было и обратное движение. Доказательство этому – древний глинобитный город Касас-Грандес или Пакиме. Это поселение в 400 километрах от Ногалеса, расцветало в плодородной долине реки Касас-Грандес у подножия гор Сьерра-Мадре-Оксиденталь.
Сам город просуществовал относительно недолго – его постройка началась примерно в 1130 году, а покинут город был в 1450 году. Историки до сих пор спорят, какие именно народы заселяли этот город – индейцы пуэбло или культура моголлонов, или люди хохокам из Соноры. Однако понятно одно: этот город находился под влиянием мифа о Кецалькоатле и шаманских практик из Мезоамерики. Этот город связывал торговые и обменные пути с Севера на Юг и с Юга на Север.
Кецалькоатль появляется в сложной и удивительной керамике Лас Грандес. Посмотрите на изображение Пернатого Змея (здесь он изображен как Рогатый Змей) на керамике Пакиме.
О присутствии Кецалькоатля красноречиво свидетельстуют и главные ворота, вход в город, построенный в виде буквы «Т». Древние видящие называли Т-энергию основой жизни, ветра и дыхания. Т-энергия присутствует в захоронениях и святилищах древних майя, нефритовый знак «Т» вкладывали в рот умершим вождям и жрецам в качестве знака их новой жизни. «Т-энергии» также присутствуют в магических пассах шаманов Древней Мексики. В некоторых случаях знак Т-энергии изображается как крест: чакана в южноамериканской интерпретации, или крест майя и ацтеков. В этом значении Крест связывался с четырьмя ветрами и направлениями Земли.
В городе были построены насыпи-платформы, обширные площади для общественного и торгового использования, специализированные загоны для выращивания ара и индеек, а также две L-образные площадки для игры в мяч, построенные в стиле, похожем на те, что встречаются в Мезоамерике. В Casas Grandes также были курганы для изображений и священные курганы. Один церемониальный холм имеет форму пернатого змея, и это священное место могло быть посвящено Кецалькоатлю. Другой священный холм имеет форму индюка или другой птицы. По всему Casas Grandes можно найти парилку, частные дворы, кладбища и несколько церемониальных складских помещений. Casas Grandes имеет Т-образные дверные проемы и квадратные колоннады, как и поселения анасази в каньоне Чако.
Город дважды пережил катаклизмы. Первое событие в городе случилось в 1340 году. Часть населения оставила город и его культура резко поменялась.
Что это было? Часть практикующих магические практики оставила город наподобие того, как это произошло в Толлане, Шочикалько и Теотиуакане? Возможно.
Гранд Касас (Пакиме)
Город существовал еще столетие с небольшим, однако в 1450 году все жители бросили его. Согласно местным легендам, второе опустошение города произошло после жестокой войны.
По словам Бальтасара Обрегона (р. 1534 г. н.э.), первого испанца, посетившего Касас-Грандес после завоевания ацтеками в 1521 г. н.э., местные коренные жители рассказали ему, что бывшие жители отправились в шестидневное путешествие на север., никогда больше не возвращаться в регион. Однако стоит учитывать, что Север – согласно представлениям древних людей, был местом обитания бога смерти.
Итак, мы примерно представляем, перед каким вызовом встал Карлос Кастанеда чтобы распространить знание Шаманов Древней Мексики. Но он не был единственным человеком, а традиция шаманов Древней Мексики была не единственной, перед которыми встал подобный вызов. Эпоха 60-х, 70-х и 80-х годов стала удивительным временем, в котором на «поверхность» стали всплывать ранее скрытые знания, традиции и учения. Это года стремительного завоевания внимания западной аудитории такими практиками как йога, кунгфу, карате, дзен… Понятно, что самыми известными становились популярные, упрощенные (мягко говоря), вестернизированные версии изначального учения. Чуть менее заметны, в тени популярности – практики дзогчен, даосской йоги, цигун и некоторые другие.
Сегодня мы расскажем о том, как американизировалась одна из ветвей древней даосской традиции, имеющей множество сходных элементов с шаманизмом Древней Мексики. Почему они имеют сходные черты? Некоторые источники позволяют нам утверждать, что шаманизм Южного Китая, ставший источником даосизма, был, так сказать, «дальним родственником» как шаманизма Древней Мексики, так и шаманизма Тибета и Египта. Здесь стоит подчеркнуть, что речь идет о действительно древних временах, порядка 5-6 тысяч лет, когда осуществлялись прямые контакты между видящими на разных континентах. Останавливаться на этом подробно не будем.
Итак, ниже — статья о личном опыте обучения у учителя даосской традиции Ни Хуа-Цзин. Он является наследником знания, передаваемого через непрерывную преемственность 74 поколений мастеров, восходящих к династии Хань (206 г. до н.э. – 220 г. н.э.). В детстве он получил образование в своей семье на духовных основах Дао и обучался в материковом Китае у даосских мастеров целительства, тайцзи-цюань, кунг-фу, внутренней алхимии, китайской медицины и траволечения. Позже он более 31 года учился в горах Китая, полностью постигая все аспекты даосской науки и метафизики.
Ни Хуа-Цзин приехал в США в 1976 года, где основал школу и позднее создал клинику традиционной медицины. На жизнь он зарабатывал, работая врачом. Ни Хуа-Цзин удалился от дел и вернулся в Китай в 1985 году, и сейчас двое его сыновей, Даошинг Ни и Маошинг Ни продолжают его дело.
Автором приведенной статьи является американец Марк Джонсон. Марк специализируется на целительный цигун для долголетия, фэн-шуй, гадание Ицзин и искусство китайской каллиграфии.
В 1974 году Марк переехал на Тайвань, чтобы изучать акупунктуру. Находясь там, он учился у нескольких весьма уважаемых даосских мастеров, включая Ни Хуа-Цзина. В 1982 году Марк обучал тайцзицюань режиссера Фрэнсиса Форда Копполу, а также актеров и съемочную группу фильма «Аутсайдеры». Позднее он обучал цигун и лечил актеров и съемочную группу фильма «Бойцовая рыбка». Учениками Марка были Том Круз, Николас Кейдж, Патрик Суэйзи, Ральф Маччио и многие другие.
Итак, читаем.
Как американизировалось учение «Вечного дыхания Дао» Ни Хуа-Цзином
МАРК ДЖОНСОН
Будучи одним из первых выходцев с Запада, инициированных даосским мастером Ни Хуа-Цзином на Тайване зимой 1975 года, и проведя с ним еще восемь лет в США стране, я был непосредственным свидетелем американизации его манеры преподавания и передачи знания по мере развития его школы в США. Поскольку наше обучение на Тайване было довольно ортодоксальным, Мастер Ни никогда не намеревался просто «пересадить» свою секту на территорию США, а скорее думал об этом как о «пересадке кожи» на древо даосизма, уже растущее здесь. Тем не менее, пересадка кожи была быстрой и сопровождалась постоянными изменениями в содержании и стиле преподавания.
Самым активным центром даосизма в США в начале 1970-х годов было Даосское святилище в Лос-Анджелесе. Я присоединился к ним в 1972 году и тренировался там до зимы 1974 года. Восточная философия и религия не были для меня чем-то новым, поскольку я жил в ашраме Адвайта-Веданты во Флориде с 1962 по 1970 год, а затем провел год, сидя с Судзуки Риши в его Дзен-центре в Тассаджаре. Только позже я понял, что мое обучение в этих центрах и особенно в Даосском святилище резко контрастировало с моим более поздним, более интенсивным и формальным обучением на Тайване. Наш распорядок дня на Тайване продолжался в течение короткого времени в США, но через несколько месяцев ситуация начала меняться.
Даосское святилище
Святилище размещалось в арендованной части протестантской церкви в Северном Голливуде. На самом деле там никто не жил, и различные даосские группы приходили и уходили в течение недели, почти не общаясь. Не было никакой повседневной рутины, и мы не придерживались каких-либо общих стандартов или наборов общих ценностей. Мы все называли себя даосами, но на самом деле наша фракция тайцзи цюань считала студентов гунфу нецивилизованными животными, а парней из тайцзи — слабаками. Каким-то образом мы удержались от того, чтобы задушить друг друга, и со временем научились взаимному уважению.
Кхиг Дхиег (доктор философии.D в области психологии) был главным инструктором в Святилище. Он считался крупным исследователем Ицзин (Книги перемен) и написал впечатляющую книгу под названием «Одиннадцатое крыло: изложение динамики И Цзин в настоящее время» (1972). Он зарабатывал на жизнь как актер, снимаясь в роли Во Фата в сериале «Гавайи пять О». Он часто характеризовал себя как актера, берущего на себя роль ученого Ицзина. Другой актер, Чао Ли Чи, преподавал классический китайский язык, пока мы переводили «Даодэ цзин» в его переданной форме и в недавно обнаруженных рукописях. Кроме того, были Джун Юэр, которая преподавала тайцзи цюань в линии мастера Го из Сан-Франциско, и Шер К. Лью, который обучал боевым искусствам. Вся обстановка была довольно хаотичной, и мы были непослушной компанией. Я наслаждался каждой минутой этого, и только когда я решил поехать на Тайвань, чтобы изучать иглоукалывание, я открыл для себя более формальные и дисциплинированные аспекты даосизма.
Обучение на Тайване
В конце 1974 года я отправился в Гаосюн на Тайване с парой из даосского святилища. Они уже много лет учились у тамошнего травника и приглашали всех желающих из Святилища присоединиться к ним. Мне наскучила моя жизнь графического дизайнера, и я был заинтересован в том, чтобы стать травником или иглотерапевтом, поэтому я пошел с ними. После нескольких недель игры в «догонялки» я решил, что мне нужен собственный учитель. После серии невероятных совпадений я наткнулся на Мастера Ни, известного в то время в качестве практикующего врача и автора книг по даосизму под именем Ни Цзин-Ху. Он согласился, что если мы поможем ему перевести священные тексты его линии, он научит нас иглоукалыванию. Так мы и сделали. Мы работали над проектом по десять часов в день в течение нескольких месяцев, пока он в конце концов не посвятил нас в свою даосскую секту.
Его родословная называлась «Союз Дао и человека» (Daoren heyi M AA—), в то время как его особая секта носила название «Вечное дыхание Дао» (Da Dao hefeng tang AMP DMA). Это была эклектичная смесь, начавшаяся с его отца, Ни Ю-Сан, уважаемого врача из юго-восточного Китая, который обучил мастера Ни большей части своих медицинских знаний. Самые ранние связи мастера Ни с формальным даосизмом были связаны с храмом недалеко от его родного города, где он обучался в подростковом возрасте. Однажды я посетил этот храм за пределами Вэньчжоу (рис. 1). Настоятель сказал мне, что у них тесные связи с монастырем Белого Облака в Пекине
Рисунок 1. Мастер Ни в домашнем замке в Венчжоу
Мастер Ни также заявлял о непрерывной преемственности через различных более поздних учителей к средневековым мастерам Высшей Ясности Сыма Чэнчжэню (647-735) и Тао Хунцзину (456-536). Он, безусловно, знал бесчисленные стили тайцзи цюань, гунфу и багуа чжан, а также обладал непревзойденными знаниями в области акупунктуры, фитотерапии, китайской астрологии и Ицзин. Он также верил в строгий режим дня с высокими этическими стандартами.
Наша практика на Тайване сопровождалась множеством психических явлений. Мастер Ни регулярно вторгался в наши сны, и несколько раз его видели в нескольких местах одновременно. Однажды он убил крысу, просто направив на нее свой меч для изгнания духов. И однажды к нам по почте прислали черепаху, которую отправил некий строитель, который никогда не слышал о Мастере Ни, но он послал черепаху, потому что дух черепахи сказал ему сделать это во сне.
Затем был случай, когда я заснул на полу после девятичасового редактирования, и мне приснился яркий сон о том, как Мастер Ни ведет меня в высшую духовную сферу и подвергает испытанию. После долгих споров было принято решение, что я могу продолжать тренироваться с ними. Когда я проснулся, то увидел, что Мастер Ни стоит надо мной. Он сказал: «Тебе позволили остаться с нами только благодаря твоим зубам». С этими словами он повернулся, ушел в свою комнату и больше никогда не упоминал об этом инциденте.
Завершив основы нашего обучения, мы, наконец, были готовы к посвящению весной 1975 года. Это было очень официальное мероприятие. Мы начали церемонию в 2 часа ночи, так как это было самое благоприятное время с астрологической точки зрения. Мы приносили цветы, приношения пищи и духовные деньги к алтарю, где приносили их с многочисленными поклонами. Затем мы вошли в алтарную комнату на коленях с письмом-прошением на голове, которое вызывало множество божеств. Мастер Ни прикоснулся к макушке каждого из нас, и мы несколько часов ходили в измененном состоянии.
После нашего посвящения мы начали новый режим, который включал ежедневные упражнения, чтение заклинаний и участие в официальной еженедельной церемонии. Вскоре после этого мы вернулись в США, чтобы подготовить для него медицинскую клинику и духовный центр. Это привело к созданию главного центра Мастера Ни, «Вечного дыхания Дао» в Малибу, недалеко от Лос-Анджелеса.
Практика в Лос Анжелесе
Нас было от шести до восьми человек, которые постоянно жили в обширном центре в стиле ранчо на холмах над Малибу (рис. 2). Мы постоянно приходили и уходили на наши различные рабочие места в Лос-Анджелесе в течение дня, но многие другие люди присоединялись к нам по выходным. Обычно у нас было около 50 человек на семинарах и публичных выступлениях мастера Ни.
Арендная плата была дешевой для тех из нас, кто жил и работал там полный рабочий день. Но его семинары и формальные занятия были дорогими, и в промежутках между ними и посещением пациентов в течение всего дня Мастер Ни заработал много денег за короткое время.
Рисунок 2. Центр в Малибу
Каждый день мы вставали за несколько часов до рассвета и медитировали на верхушках вечнозеленых деревьев, пока не взошло солнце. Мастер Ни сказал, что мы были настолько психически и физически беспокойны, что энергия на верхушках деревьев смягчила бы нас, и это действительно происходило с нами. На рассвете мы гуськом поднимались на гору, чтобы полюбоваться видом на Лос-Анджелес на востоке и океан на западе.
Мы выполняли различные виды упражнений (даоинь, тайцзи цюань, цигун) около часа, и в день полнолуния каждого месяца мы уделяли особое внимание поглощению ци как восходящего солнца, так и заходящей луны. Затем мы возвращались в святилище и в течение получаса повторяли заклинания (мантры), прежде чем отправиться на свою работу (рис. 4).
Ночью мы вернулись в святилище для дальнейшего обучения. Одной из первых вещей, которые мы сделали, было «Самоосвобождение», как он это называл, или «Хаотическая медитация», как это называют индусы. Наши спонтанные движения иногда перерастали в крики, судороги и корчения на полу. Это был отличный театр, и, казалось, он очистил много людей. Более того, каждые шестьдесят дней, в день генгшен шестидесятидневного цикла, мы не спали всю ночь, чтобы помешать Трем Червям подняться к небесным администраторам и сообщить о наших грехах или, как объяснил Мастер Ни, потому что это был день двойного металла, а металл был фазой преобразования в чем мы очень нуждались.
Рисунок 3: Алтарь в центре в Малибу
Ночью мы возвращались в святилище для дальнейшего обучения. Одной из первых вещей, которые мы сделали, было «Самоосвобождение», как он это называл, или «Хаотическая медитация», как это называют индусы. Наши спонтанные движения иногда перерастали в крики, судороги и корчения на полу. Это был отличный театр, и, казалось, он очистил много людей. Более того, каждые шестьдесят дней, в день генгшен шестидесятидневного цикла, мы не спали всю ночь, чтобы помешать Трем Червям подняться к небесным администраторам и сообщить о наших грехах или, как объяснил Мастер Ни, потому что это был день двойного металла, а металл был фазой преобразования в чем мы очень нуждались.
Мы также работали с коанами (рисунок 4) во время наших вечерних медитаций. Мастер Ни утверждал, что они были украдены дзен-буддистами у их даосских создателей. Мы даже спали в положении, когда наша правая рука стимулировала акупунктурные точки на правой стороне нашего мозга, интуитивной, нелинейной части. Некоторые из нас также усердно практиковали «двойное совершенствование», производя «сладкую росу» и создавая наших «красных младенцев». Другими словами, каждая минута каждого дня и ночи была отдана самосовершенствованию.
Рис 4. Один из множества текстов заклинаний-мантр
Изменения и адаптация
Всего через несколько месяцев дисциплины «старой школы» мастер Ни изменил свое отношение и стиль тренировок. На Тайване он обучал своих учеников более тонким и личным способом. У каждого ученика был свой собственный способ тайцзи юань, предоставленный после того, как он проанализировал их конкретный тип телосложения, психологическую предрасположенность и жизненное направление в соответствии с традиционной астрологией. Также на Тайване он привык делать выводы вместо того, чтобы прямо заявлять о них. У него была более сильная психическая связь со своими китайскими учениками, и, похоже, он уважал их больше, чем нас. Конечно, после 28 лет работы с ними его небольшая группа из 12 человек была сливками его команды. В Америке тысячи его учеников постоянно приходили и уходили, не оставаясь достаточно долго, чтобы чему-то научиться, и они, конечно, не были такими преданными делу, как его тайваньские ученики.
Вскоре он прекратил все посвящения, позже признавшись, что многие американские студенты были настолько психологически неуравновешенны, что он не хотел осквернять свою родословную. Он также упомянул, что его личная, тонкая сила не вызывала у нас такой же реакции, какую он получал со своими китайскими учениками. Ему пришлось значительно увеличить свои травяные формулы для американцев, чтобы вызвать ту же реакцию, которую он получал в Китае с половинной дозировкой. Я также отметил, что вряд ли были какие-либо психические явления, подобные тем, которые он вызывал на Тайване. Там не было ничего необычного в том, что он или один из его учеников входили в транс во время воскресной утренней церемонии, и кто-то другой говорил через них. Один дух утверждал, что жил на земле 4000 лет назад.
В Малибу Мастер Ни вошел в ченнелинговый транс только один раз. Во время семинара, совершенно не связанного с транс-медиумизмом, он сказал, что существо с солнца хотело говорить через него и попросило, чтобы мы включили отопление в комнате. Температура в комнате быстро приближалась к 49 градусам , и все же он попросил еще одеял! Примерно пятнадцать одеял спустя божество солнца начало говорить, описывая состав каждой из пяти фаз и рассказывая то, как каждый из нас должен был уравновешивать себя. Все это время мы хотели только выбежать из комнаты и остыть. Однако по-настоящему странным было то, что мастер Ни начал потеть только после того, как пришел в себя, а затем выбежал из этой комнаты так же быстро, как и мы. Это был первый и последний раз, когда он сделал что-то подобное в США.
Еще одним существенным отличием было то, что он почти не разговаривал, когда преподавал движение на Тайване. Он сказал, что умение подражать движениям других людей было даром, который мы все получили в детстве, и здесь была возможность заново открыть его для себя. Простое следование за ним заставило бы нас присмотреться внимательнее и побудило бы нас понять, что происходит у него внутри. Интеллектуализировать тайцзицюань означало лишить нас этого полезного таланта. Однако с годами он говорил все больше и больше, давая объяснения и инструкции, понимая, что без них никто никогда не получит пользы от движения.
Мало того, что наши повседневные дисциплины начали разрушаться с течением времени, наши стили движений претерпели радикальные изменения. Он начал с того, что обучил нас цигун Восьми Сокровищ, потому что, по его словам, мы были слишком заблокированы, чтобы извлечь пользу из его более тонких стилей тайцзицюань. Он также сказал, что мы никогда не должны путать эти движения с более простым комплексом Восемь Кусков Парчи, потому что в его версии изначально было шестьдесят четыре хода, по одному для каждой гексаграммы Ицзин. Я назвал это «roto router*» системы meridian, потому что это заняло полтора часа и было чрезвычайно напряженным. Поскольку все больше людей жаловались на трудности, Мастер Ни создал версию из тридцати двух ходов, которую мы практиковали много лет. Похоже, он пошел на дальнейшее упрощение этой формы до такой степени, что сейчас оригинал едва узнаваем.
* Примечание: «Roto-Rooter» - это название известной сантехнической компании и здесь это имеет смысл как "прочистка чего то очень засоренного"
Затем он обучил своей земной или Низшей Полевой форме Эликсира тайцзицюань. Каждый раз, когда он повторял занятия на протяжении многих лет, они были другими и выполнялись проще, чем раньше. Он сказал, что просто реагировал на энергию учеников в каждом классе. То же самое было верно для его форм в Человеческом стиле (Среднее Поле Эликсира) и в Небесном стиле (Верхнее Поле Эликсира). Даже его даоинь и багуачжан изменились, и эти изменения всегда были направлены на упрощение.
Его еженедельные семинары по различным аспектам даосизма вскоре стали ежемесячными, затем сократились до ежегодных. Он все больше и больше передавал свое преподавание старшеклассникам и начал писать книги, опубликовав сорок книг за тридцать лет и продолжая писать, в конце концов уехал в Юго-Восточный Китай, откуда, как я слышал, у него очень мало прямых контактов со своими учениками-учителями.
Выводы
По мере того как учение и наставления Мастера Ни становились все более американскими, что-то было потеряно, а что-то приобретено. Истоки его стилей шли рука об руку с тонким способом, которым он преподавал, но, если никто не мог или не хотел их использовать, какая от них была польза? В то же время он создал упрощенную форму даосизма с сильной связью с китайской медициной, которая могла бы иметь большую привлекательность для масс. Для него, похоже, эта более легкая версия была лучше, чем ничего.
Он, безусловно, достиг масс. Его книги, китайская медицинская клиника его сына и колледж иглоукалывания (Университет Йо сан), их травяной бизнес (Традиции Дао) и местные занятия в Санта-Монике повлияли на тысячи людей за последние тридцать лет. Его старшие ученики преподают по всей территории США, а DVD-диски, основанные на его различных стилях тайцзи цюань, разошлись сотнями тысяч экземпляров.
Особенно большое влияние оказали его книги. Они привносят в мир тонкую, таинственную силу, которую могут ощутить читатели, многие из которых чувствуют, что он приходит к ним во сне. Эта тонкая сила действительно является тем, что имеет наибольшее значение в распространении даосизма. Это иллюстрирует всеобъемлющую работу Мастера Ни, соответствующую утверждению Дао Дэ Цзина, которому он часто учил:
Карлос Кастанеда, завершив линию Дона Хуана, решил открыть знания для широкой аудитории. В частных разговорах с Армандо Торресом он утверждал, что в какой-то момент Дон Хуан, убедился что Карлос является неподходящим по энергетической структуре для продолжения линии. И тогда он сформировал новый план, согласно которому Карлос завершит древнюю линию нагвалей, закроет ее «золотым ключом». Публикация книг и популяризация знания, лекции и презентации были частью этого замысла.
Сам факт публикации первых книг Кастанеды именно в качестве научных трудов был продуманным ходом, поскольку наступившая эпоха (и сейчас мы наблюдаем этот тренд все отчетливее) вносит науку на то место в социуме, которое ранее занимала религия. Вокруг научного знания возникает своеобразный, но вполне выраженный культ, а сомневающиеся изображаются еретиками, безумцами и луддитами, покушающимися на основы мироздания. Иными словами, если бы книги Кастанеды попали бы на другую книжную полку, они бы, возможно, не собрали бы такую аудиторию. Карлос Кастанеда успел заскочить, так сказать, в последний вагон истории.
И, приступая к задаче распространения знания толтеков, Карлос столкнулся с вызовами, незнакомыми для Дона Хуана. Как адаптировать Знание таким образом, чтобы по крайней мере, вход в него, был понятен и привлекателен для неподготовленных западных людей? Нужно было представить Знание толтеков таким образом, чтобы он было доступно для уровня осознания обычного человека, и имело достаточную объяснительную силу. Это был очень сложная, практически нерешаемая задача.
Даже ацтеки, унаследовавшие формальные инструменты, святилища и практики толтеков, не смогли удержать того самого ребенка, которого чаянно или нечаянно выплеснули вместе с водой. Имеется ввиду – потеряли суть знания, утратили к ней доступ. А ведь ацтеки имели прямой контакт с наследием толтеков и с сохранившимися магическими линиями. И сами они, в культурном плане и в языковом плане были несравненно ближе к толтекам: их образ вселенной, способ мышления и действия имел очевидную связь с толтеками и их предшественниками, теотиуаканцами.
А что сказать про современного человека? Его представления, привычки и картина мира бесконечно далеки и от состояния внутренней тишины, и от мира древних видящих. Современному человеку крайне сложно отказаться от своих идей, укорененных в его картине мира с раннего детства. Он оторван от природы, зависим от гаджетов, а его внимание поглощено потоком суждений и воспроизводством привычной картины мира. У него попросту недостаточно внимания, чтобы понять, о чем идет речь. Не просто «о чем идет речь», а в какой «области», в каком «направлении» или «месте» находится обсуждаемый предмет.
Ответом на это было создание тенсегрити. На первый план были выдвинуты не самые главные магические инструменты, занимавшие в линии, скажем так, подчиненное положение. Магические пассы не были второстепенными для Дона Хуана, но и не стояли на главном месте. Это была часть процесса индивидуального обучения и накопления энергии. Магические пассы были индивидуальными и очень конкретными в линии Дона Хуана, обучение им приходило на тонком уровне, в том числе через сновидения. А до ухода линии в изолированное положение, пассы были частью многочисленных и сложных жреческих ритуалов и практик.
Пассы стали основной приманкой для ищущих, и сам по себе выбор пассов не был случайностью. Сам Карлос многие годы занимался кунгфу и был в курсе роста многочисленных школ йоги. Позиции тела, движения и дыхания, собранные в понятные комплексы, ката или в последовательности, являются тем, что обладает качеством, необходимым для превращения в «товар» в капиталистическом обществе. Это тот «товар», который можно «приобрести», освоить и начать практиковать, в отличие, скажем от искусства сновидения или сталкинга, которые больше похожи на неуловимый аромат, легкое облачко на горизонте: результат трудно фиксируется, не гарантирован и его всегда можно поставить под сомнение. Не говоря уже о том, что его невозможно формализовать. Намерение, сновидение, осознание – слишком капризные и чувствительные темы, о которых трудно рассказывать современному человеку, не вводя того в искушение расхохотаться рассказчику в лицо. И причина здесь не в рассказчике, а в той ловушке плоской и ритуальной рационализации, в которой оказалась современная западная (и не только западная) цивилизация .
Мир магов имеет очень мало пересечений с миром современных людей, и у современных людей мало шансов проникнуть из своего мира в мир видящих и шаманов. Но регулярная практика пассов, особенно в совокупности с практикой перепросмотра (которой тоже была найдена современная форма – практика Свидетеля) увеличивают кубический сантиметр шанса. Иными словами, стать практиком тенсегрити – это значит пройти в переходное состояние, в котором, наконец, появляется шанс стать на путь воина. Магические пассы и перепросмотр – это шанс подойти к вратам, которые (если их все-таки открыть) ведут длинным и извилистым путем в другую, полностью непохожую, альтернативную позицию восприятия мира. Это лучше, чем вообще ничего.
Многие люди в 90е года, и позднее, горько стенали, жаловались и причитали на тему «платного обучения» тенсегрити и магическим пассам. Некоторые – жалеют себя до сих пор. В принципе, это нормально для современного человека, чувствовать себя жалким и беспомощным, ощущать себя жертвой и злиться на то, что тебе не дают что-то бесплатно, только потому что ты красавчик, избранный судьбой, любимчик, заслуживающий особого отношения. Таких людей немало и в России, и за ее пределами.
Но финансовая сторона тенсегрити не случайна. Тенсегрити представляет собой мост, соединяющий современный мир с переходной реальностью мифов и сказок. А современный мир – холодный, рассудочный, жесткий и корпоративный, попросту не эффективен там, где не фигурирует энергия денег, в той или иной форме. Деньги – кровь нашего мира, и внимание людей намертво привязано к деньгам, хотим мы этого или нет. Сами жалобы на взимание платы подтверждают это: деньги эффективно фиксируют внимание. А для перехода по этому мосту нужно сфокусировать внимание. Деньги – не самый сильный, но все таки достаточно надежный стимул для накопления критической массы напряженного внимания (об этом читайте отдельно), необходимого для преодоления барьера восприятия.
У древних людей был избыток свободного внимания. Даже у средневековых людей было свободное внимание (которое позволяло им входить коллективно в измененные состояния сознания, видеть чудеса), но у современных людей – его практически нет. Люди не имеют свободного, несвязанного внимания, цивилизация фактически полностью «проглотила» их, а цифровые и мобильные технологии забрали и те скудные остатки, которые оставались. Может быть, политическая свобода и материальный достаток и присутствуют в жизни современного человека, но его положение в энергетическом плане выглядит крайне удручающей. Можно сказать, что человек современный подошел к какому-то краю, за которым зияет бездна неудачи человечества как вида. Возможно, именно этим обусловлено то, что разрушаются стены герметических традиций, удерживавших их ранее в секрете. Хранить прежние секреты в модальности современного мира потеряло смысл. Сами стены восприятия, в которых заперт современный человек, охраняют его лучше любых секретов.
Старый анекдот про море и сына-дебила достаточно точно описывает эту ситуацию:
Отец и сын приехали на море.
— Смотри, сынок, это море.
— Где?
— Да вот, перед тобой, такое синее.
— Где?
— Ну прямо перед тобой. Большое.
— Где?
— Да вот, смотри, вот же оно. Волны, ветер, смотри.
— Где?
Отец не выдержал, схватил сына за волосы, и давай его головой в воду макать. После этого сын: — Папа, что это было?!
— Море, сынок.
— Где?..
Да, мы такие. У нас перед носом происходят невероятные вещи, а мы умудряемся их игнорировать. Чудеса – на кончиках наших пальцев. А мы водим этими пальчиками по экранам смартфонов.
В 2014 году Фаулеровском музее в UCLA прошла выставка масок, собранных Карлосом Кастанедой в 60-х годах у индейцев яки. Выставка подтвердила то, что антрополог Кастанеда действительно был и работал в тех местах, о которых рассказывает в своих книгах.
Ниже приводим дополнительные материалы: репортаж с той самой выставки, рассказ Майкла Харнера, а также рассказ Тайши Абеляр о визите на один из таких фестивалей Пасколы.
Репортаж с выставки
С длинными бородами, ниспадающими каскадом с подбородков, и волосами, иногда падающими на глаза, раскрашенные и выгравированные деревянные маски яки из северной Мексики завораживают, смешны, игривы и притягательны. «Фаулер в фокусе: Маски яки Карлоса Кастанеды» демонстрирует коллекцию масок и погремушек Яки Паскола, собранных в 1960-х годах знаменитым автором и антропологом, получившим образование в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе Карлосом Кастанедой.
Выставка включает в себя видео и фотографии, на которых маски показаны в контексте и в выступлениях во время ритуалов Паскола.
Маски Паскола позволяют заглянуть в некоторые из самых древних и уважаемых аспектов мировоззрения их создателей. Чаще всего они вырезаны в виде человеческих лиц или козлиных голов, а название Паскола можно перевести как «Старик Фиесты», что говорит о мудрости и всесторонних знаниях, связанных с возрастом. В масках обычно используются красно-белые элементы дизайна на черном фоне, и они являются частью дней рождения, свадеб, церемоний смерти, религиозных праздников и других торжеств.
В прошлом танцы Паскола представляли собой общение с духами животных, чтобы обеспечить безопасную и успешную охоту на оленей. Хотя такая охота больше не являются необходимыми для выживания яки, сегодня артисты Паскола развлекают толпу в качестве клоунов и рассказчиков. Они шутят и дразнят зрителей и участников ритуала, но они также благословляют ритуальную площадку, защищая ее от негатива и любого потенциального вреда.
Карлос Кастанеда (1925-1998) получил степень бакалавра и доктора наук в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе; его докторская степень была получена главным образом за его работу с индейцем яки по имени Дон Хуан Матус. В своем бестселлере «Учение Дона Хуана: Путь знания яки» (1968) и последующих книгах Кастанеда описал свое ученичество у Дона Хуана. После нескольких широко разрекламированных разоблачений под сомнение обоснованность утверждений Кастанеды, многие ученые усомнились в том, что Кастанеда проводил исследования среди общин яки в Мексике, а журнал Time назвал его «загадкой, окутанной тайной».
Поэтому его вклад в создание масок яки, представленных на этой выставке, исключительно ценен, поскольку документы о приобретении доказывают, что Кастанеда находился в пуэбло яки во время полевых работ над диссертацией. Кроме того, качество масок и мастерство создателей масок неоспоримы.
Зарко Герреро:
Маски яки были первыми церемониальными масками, которые я видел в детстве, и оказали большое влияние на мой собственный стиль изготовления масок. Пожалуйста, повернитесь и посмотрите на маски индейцев Яки, Майо и Тараумара из Соноры на стене прямо за вами.
Фелипе Молина, член племени Яки (йоэме) из Тусона, штат Аризона, рассказывает нам об использовании масок коренными жителями юго-запада Соединенных Штатов и северной Мексики.
Где-то в сообществе Йоэме всегда проходит церемония. И маски используются на этих церемониях. Это домашнее хозяйство или сообщество, церемония, маски задействованы, особенно те, которые у вас на виду. Это маски Пасколы.
И другие виды масок используются, но только во время Великого поста. Это те, которые они используют для различных церемоний во время Великого поста. Но они никогда не отображаются, потому что они очень важны для нас, они имеют глубокое значение, и их нигде нельзя отобразить. И их обычно сжигают в страстную субботу. Они сжигают эти маски. Это похоже на ритуалы многих племенных групп из Мексики, у них есть свои церемонии, а затем после церемоний страстной недели они обычно сжигают их или уничтожают.
Мартин Ким, Координатор программы и директор магазина ASM:
Культуры яки в северной части Соноры и культуры майо в районе реки Майо соседствуют друг с другом. У них один и тот же языковой бассейн. Так что, конечно, у них тоже очень похожие церемонии. Но, как вы можете видеть в этих двух, есть некоторые вариации. Длина — более длинная длина конского волоса или козьей шерсти, обычная для обоих, на маске Майо несколько отличает их от более короткошерстных версий яки.
Но здесь, в таких деревнях, как олд-Паскуа, здесь, в самом Тусоне, есть и другие различия, которые я начал ценить. Зеленый цвет, который вы видите на этой маске из района северной Соноры, я понимаю, очень, неподходящий цвет для раскрашивания маски, если вы из любой из деревень Тусона.
Итак, вы увидите, как там практикуются вариации, которые вы не увидите здесь, наверху. Одной из наиболее отчетливых вариаций является тот факт, что у меня вообще есть эта маска. Я никогда не смог бы купить маску яки в деревне в самом Тусоне. Акт изготовления маски считается священным. И, как священный предмет, вы знаете, мы берем наши рекомендации от культур, которые мы представляем. И поэтому я бы никогда даже не попытался купить маску у здешнего резчика по дереву Яки. Но в северной части Соноры производители масок, которые являются поколениями производителей масок, эти семьи будут делать маски для продажи. Потому что там, пока не станцуют маску, это не считается священным.
Танец Яки
Майкл Харнер о масках Пасколы
«Сначала Карлос пригласил меня навестить дона Хуана. К сожалению, у меня не было времени поехать с ним в Мексику, и с тех пор я ругаю себя. Но мы с доном Хуаном поддерживали контакт через Карлоса. хотел, чтобы эта книга была опубликована. Когда он упомянул об этом, дон Хуан сказал, что на самом деле не знает, насколько это важно, но если Карлос действительно этого хочет, он поможет. Поэтому он сделал три маски силы. Одна была для литературного агента Карлоса, одна была для самого Карлоса, а другая для меня. Я могу сказать вам, что эти маски настоящая вещь. На самом деле это очень опасные маски.
— Я могу показать вам свою, если хотите. Я просто прошу тебя не заниматься этим, хорошо? Они опасны, потому что обладают огромной духовной силой».
Майкл Харнер
Тайша Абеляр о танцах Пасколы (из книги «Сталкинг Дубля»)
— Что означают танцы и маски Пасколы? — спросила я, стоя на низкой стене, чтобы лучше было видно. — Есть ли в танцах религиозный смысл?
— Есть, — ответил Карлос. Яки считают, что крещение существовало еще до прихода испанцев. Те, кто не хотел креститься, продолжали существовать в волшебном мире. Они обладали Силой преодолевать смерть и существовали в параллельном невидимом мире, который был наложен на территорию племени яки. Яки верят, что есть другой мир, который всегда существует точно так же, как этот мир вокруг нас.
— Это невидимые духи умерших или призраки?
— Они не мертвы, — объяснил Карлос, — Яки называли их народом Горы. Они верят, что некрещеные невидимые существа являются источником танцев и музыки, играемой для Пасколы.
— Есть истории о пещерах на холмах, где люди встречали невидимых существ и учились играть музыку Паскола, перенимая танцы прямо от них, — вмешался Бенни.
— А как насчет самих танцев? – спросила я. — Кто научил их самим движениям?
— Народ Горы, — сказал Бенни.— Их тоже учат с помощью невидимых людей. Иногда можно услышать музыку Паскола в безлюдных горах. И яки знают, что играют именно Люди Горы. Лично я считаю, что это ветер. Но эй, я не яки.
Я посмотрела на восточную часть площади, где начались танцы. Танцоры делали самые странные движения, словно не могли контролировать мускулатуру рук и ног. И звуки, которые они издавали, небыли похожи ни на какие человеческие звуки, которые я когда—либо слышала. Это было похоже на рычание и визг животного.
— Они выглядят потрясающе, — прошептала я Карлосу, — И они звучат еще более впечатляюще.
— Это потому, что они намеренно показывают, что они из мира духов. Причина, по которой они носят маски и издают эти неразборчивые звуки, заключается в том, что они еще не научились говорить на человеческом языке и двигать руками и ногами, как это принято у людей. Танцы постепенно вводят их в мир людей.
Когда мы подошли к восточной рамаде, Бенни объяснил, а Карлос перевел другие аспекты традиции яки. Я узнала, что танцоры, как полагают, имеют прямую связь с животными Горы, которых они считают своими хранителями и учителями.
Весь танец — это драматический перехода из невидимого царства вечного существования в мир временных и пространственных ограничений, населенный человеком. А затем они снова возвращаются в безвременье с помощью животных, маски которых они представляют.
Когда я наблюдала за танцорами в их костюмах, я заметила, что на икрах и лодыжках они носили повязки, к которым были пришиты сотни маленьких коконов. При каждом шаге они тряслись и стучали друг об друга. Они танцевали по кругу, ритмично двигая руками и ногами в такт музыке. Через некоторое время их движения, казалось, утратили свою странность и они стали плавно двигаться вместе с музыкой.
Затем они устремились к центру площади, после чего повернулись друг к другу спинами, обращаясь во все четыре стороны и постоянно топая ногами, так что погремушки коконов издавали сухой резкий звук. Сами танцоры слились с музыкой скрипок, барабанов и флейт, образовав, в результате, реверберирующий гипнотический музыкальный поток. Через некоторое время к группе танцоров Пасколы присоединился другой танцор.
Бенни назвал его «танцором с оленями», это видно , так как он носил голову оленя как часть своего костюма. Он символизировал волшебного оленя, населявшего Гору, королевство, существовавшее до начала времен. «Танцора с оленями» сопровождали певцы, исполнявшие особые песни.
— Песни оленей очень поэтичны, — сказал Бенни.
— О чем они? – спросила я.
— Это песни о вещах, которые произошли давным-давно. Но вам не нужно верить в то, что они действительно произошли или в то, что это правда, чтобы оценить красоту песен. Яки с гордостью рассказывают эти истории.
Я видела, как «олений танцор» двигался, словно испытывая сильное сопротивление. Похоже, он обладал большой выносливостью. Ее голова была наклонена, как будто он в трансе, вызванном ритмичными движениями гигантских тыквенных погремушек, которые он держал в каждой руке.
Казалось, что он больше не осознает окружающий мир, как будто его собственные повторяющиеся движения перенесли его в другое царство. Я поняла, что монотонные звуки пагубно сказались и на мне.
Я словно впала в легкий ступор, вызванный повторяющимся звуком инструментов и ритмичным треском погремушек на лодыжках танцоров. В какой-то момент мне казалось, что я вижу мир танцора, наложенный на реальность передо мной.
Чем больше я сосредотачивала свое внимание на танцоре в маске оленя, тем сильнее начинала качаться моя собственная голова. Я услышала внутри себя голос, говоривший мне не спускать глаз с танцора. Его движения казались особенно плавными, словно движимые внешней силой; как будто его тело больше не было из плоти и крови. Он был текучим, пустым, сливался с миром невидимых существ и животных Духа.
Возможно, то, во что верили яки, было правдой, а танцы и ношение масок позволяют человеку выйти за пределы своей человечности, выйти из-под контроля времени и на мгновение увидеть всё с другой точки зрения. Так же, как и маги, обучавшие меня, танцор может постигать знания и видеть вещи за пределами ограничений нашей человеческой формы.
Лекция Андреса Сегура в Университете Калифорнии. Капитан танцевальной группы Danza Azteca выступает с лекцией о древнем знании миштеков, которое передается танцорами со времен испанской Конкисты.
О чем рассказывает Андрес Сегура в первой части своей лекции:
Пусть ваше солнце будет ярким! Это приветствие наших предков, тех, кого мы называем ацтеками. Те, кто когда-то пришел с севера из Ацтлана, как его сейчас называют, они отправились на юг, чтобы основать Мехико, Теночтитлан.
Откуда я родом и там я родился. Нас называют ацтеками. Но на самом деле под этим термином скрывается несколько племен. Современные историки называют наше племя ацтеками. Но на самом деле нас было семь племен ацтеков.
Из семи племен мы были последними, кто ушел отсюда, с Севера, в сторону на Юг. (в Мезоамерику).[Тут Андрес Сегура фактически утверждает, что ацтеки (мешики) были последней волной переселенцев-завоевателей с Севера Америки в Центральную Америку и тем самым утверждает свое родство с толтеками, которые также были переселенцами с севера. Как и сменившие их чичимеки, а затем — мешики].
Вот почему я бесконечно благодарю всех людей, которые помогли мне приехать и побывать здесь. Для меня это возвращение в дом наших предков, бабушек и дедушек.
Я приветствую моих родственников и моих кузенов, моих братьев, моих сестер, моих двоюродных братьев. Всю семья, которая осталась здесь). [Тут Андрес Сегура имеет ввиду, что коренное население Калифорнии – это его далекие родственники, связанные с ним кровными узами через ацтеков].
О чем я буду здесь рассказывать?
Я могу рассказать только то, что нам сказали наши наставники. То, что я говорю, это не мое. Не я придумал. Мне так рассказывали, передали по устной традиции, то есть из уст в уста, эти хорошие люди.
Возможно, многие вещи не согласуются с тем, что говорят историки. Но это не наша вина. Это их вина, потому что они не поняли наш путь. Более того, они не хотят нас понимать. Я собираюсь представить несколько фотографий из тех древних книг, которые были у наших предков.
Чтобы постепенно понять, какова наша ситуация сейчас. У нас, у которых традиция тянется непосредственно от мексиканских ацтеков Теночтитлана.
Так получилось, что со временем нам пришлось использовать уловки, чтобы выжить. Мы выживали все это время, чтобы сохранить нашу традицию, несмотря на все тогдашние обстоятельства. И мы умели говорить.
Мы все еще живы. Мы все еще существуем.
Обычно, когда я говорю, я могу делать это пять или шесть часов подряд. Но если вы, друзья, чувствуете себя немного усталым или измученными, вы можете дать мне знать, и мы дадим вам перерыв.
Все наши индейские культуры коренных народов этого континента имеют один корень. Один и тот же принцип. Мы все — красная традиция. Мы проявляем ее в разных формах по регионам, по населенным пунктам.
Нам приходилось применять хитрость на протяжении столетий, чтобы сохранить знание. Тем не менее, нам это удалось.
То, что я говорю, может противоречить тому, что говорят современные историки. Но это не моя вина, а их вина, что они не способны и не хотят понять нас.
Но суть та же. Мы — солнечный миф, потому что Солнце — наш отец, а эта земля — наша мать. И поскольку мы осознаем, что живем на этой Земле и под этим Солнцем, мы не можем думать о том же. Мы ели с этой земли и видели это солнце. Это была мысль наших предков. Для нас это мысль, которую мы могли бы сказать словами этого времени.
Мы — ученые. Потому что вся наша мысль, вся наша философия, весь наш образ жизни — это согласие с гармонией Вселенной.
И эта Земля — часть Вселенной, и наш Отец-Солнце — часть Вселенной. И все звезды являются частью Вселенной, и все мы являемся частью Вселенной. Это учение наших предков, которое мы передаем из поколения в поколение через танец.
Мы танцуем. Как, может быть, танцуют наши братья с Севера [имеется ввиду Калифорния и Северная Мексика] и братья с Юга [Центральная Мезоамерика вплоть до Панамы и Сальвадора]
Мы используем этот же способ, через танец. Для нас танец священен, потому что он представляет собой гармонию законов Вселенной.
Благодаря которым мы живем, ради которых мы живем, в рамках которых мы живем и от которых мы зависим.
Мы верим, что во всей вселенной эти законы управляют нами. И это то, что оставили нам наши предки: ацтеки, мешики, теночки.
Они оставили это знание книгах, на бумаге и в камне.
Вот что мы увидим.
Это Ацтекская маска [в действительности, эта маска – не ацтекская по происхождению. Она – гораздо более древняя. Она создана за более чем 1,5 тысячелетий до прихода ацтеков в Мезоамерику].
Это основа нашего мышления. Жизнь и смерть. Положительное и отрицательное. В ней воплощен закон двойственности Вселенной.
Вселенная не существует без этих противоположностей Нет может быть сотворения там, где нет отрицательного и положительного.
Это маска ацтеков учит нас, что смерть — это причина жизни. Жизнь, чтобы сохраняться, должна использовать смерть. Жизнь основывается на смерти.
Смерть и то, что мы называем жизнью – это два пути единого существования. Вот почему мы, мешики, хорошо понимаем смерть. Для нас это ступень перехода, преобразования энергии.
Смерть и то, что мы называем Жизнью — это всего лишь две формы единого Существования.
И таким образом мы можем понять то, что нам оставил наши предки, из Теотиуакана в образе Солнца Мертвых.
Эти лучи символизируют жизни тех, у кого нет мяса [тела]. Наше тело умирает, жизнь не длится долго.
Они мертвы, но все еще живут в той или иной форме. Они продолжают трансформироваться.
Это еще одна маска другого народа, другого племени, которое называется тотонака. Это больше похоже на другие племена тотонака. Но мы все говорим одно и то же.
Мы видим это на странице книги, которая называется Кодекс Борджиа.
Мы называем это Теотламатль, Священной Книгой («Книгой богов»).
Это Священная книга дней и недель, которую мы используем, чтобы знать и консультироваться, когда рождается ребенок. Какова будет его судьба?
Потому что мы пришли на эту землю, чтобы выполнить миссию. Мы пришли не случайно. Мы подчиняемся только гармоническим законам Вселенной.
Это Миктлантекутли, Повелитель Миктлана. То есть, Лорд места происхождения [Покровитель Севера]. Покровитель происхождения Вселенной [А также – Владыка Царства Мертвых].
Здесь он указывает на преобразование энергии. Материальной энергии и духовной энергии.
А это наш покровитель Кецалькоатль, который представляет дух Вселенной в каждом из нас, в каждом человеческом существе. Это Дух и Жизнь.
Здесь, в его сердце, он носит раковину, которая сделана из кости. Которая представляет собой трансформацию смерти. Это сердце показывает, что трасформация в смерти порождает жизнь.
Что жизнь и смерть – это две грани целостного существования. Позитивное [Кецалькоатль] и негативное [Миктлантекутли]. Все существование требует этого. Маскулинность и Феминность. Мужское и Женское. Меньшее и Большее. Темное и Светлое. Это настоящая Вселенная.
Точно также, как в жизни. Внутри смерти есть жизнь, и внутри жизни есть смерть. И это самое научное знание, которое наши предки передали нам.
И когда мы учимся биологии в школе, нам рассказывают, что клетка должна умереть, исчезнуть, чтобы появилось две новые. И затем эти две клетки умирают, чтобы дать жизнь четырем новым. Это основа человека. Человек рождается. Когда объединяются два начала, мужское и женское, сперматозоид и яйцеклетка. Начинается что то новое, начинается трансформация, когда старое умирает.
И этому всему предстоит построить человека, вырасти. Мы вырастаем во что-то большее, наращиваем наши мускулы, кости благодаря тому, что наши клетки умирают.
И когда мы достигаем 80, 90 лет, наши клетки перестают двигаться, они перестают умирать, они живут дольше. И тогда умираем мы.
И теперь мы понимаем, почему жизнь зависит от смерти, а смерть производит жизнь.
«Это научно,» — говорят нам учителя биологии. В этом Кодексе Борджиа это было описано за сотни лет до возникновения науки.
У нас не было биологов [В Теночтитлане] в то время. Поэтому это знание коренных народов Мезоамерики было реальным знанием законов природы, Вселенной.
И вот эта картинка тут влезла. Это не из нашей культуры, это китайский символ Инь Ян. И здесь то же самое – внутри Инь зарождается Ян, внутри Ян появляется Инь.
Китай был открыт Марком Поло, который хотел заполучить секрет фарфора. И поэтому Китай в его рассказах выглядел как древняя загадочная культура. А к нам на континент приплыли такие люди, как Кортес и горстка англичан. И поэтому нас изображали невежественной культурой, нас изображали дикарями.
Но то знание, которое мы смогли сохранить, несмотря ни на что, показывает, что наши предки не были дикарями. Что мы были и есть великая культура.
Когда эти священные 20 дней нашего календаря идут один за другим, жизнь и смерть вращаются, сменяя друг друга. Здесь мы видим обезьяну, оленя, ветер, тростник, ягуар, вода, ящерица, цветок, дом, нож, движение, крокодил, змея, смерть. Эти дни, сменяясь, оказывают влияние на землю и особенно на каждого из нас, на людей. И поэтому мы используем эти символы для того, чтобы знать какова наша миссия на земле.
И когда человек приходит на землю [рождается] в этот день, мы говорим – этот человек пришел выполнить эту миссию.
Эти каменные фигурки интересны тем, что на них представлен не просто одиночный воин/видящий/маг/шаман, а целое собрание, группа сновидцев, собравшихся вокруг своего лидера и нагваля.
Изображение собрания воинов-магов обнаружено в подношении (пожертвовании) на месте древнего ольмекского поселения Ла Вента и представляет собой набор из 16 статуэток и 6 миниатюрных стел. Они были закопаны с восточной стороны дворца, что, вероятно, также символизировало собой возрождение к новой жизни или нарастание, восхождение, рост. Ученые относятся относят эти фигурки к культуре ольмеков, населявших юго-западное побережье современной Мексики около 800-600 гг. до н. э. Святилища ольмеков в ту эпоху были наиболее активными центрами шаманских магических практик в Мезоамерике наряду с сапотеками и местами вроде Куикуилко.
На первый взгляд все персонажи кажутся похожими, но, если внимательно присмотреться к ним показывает, что двух одинаковых нет. Фактически, это собрание шестнадцати разных людей в пространстве, окаймленном копиями стел с письменами и рисунками с одной стороны. Надо отметить, что письмена ольмеков до сих пор нерасшифрованы.
Как и все изображения магов, воинов и шаманов у ольмеков, все персонажи на этой площадке имеют черты ягуара (кошачий рот), что подчеркивает их обладание внутренней силой. Ягуар был символом власти и силы, внутренней и внешней, на земле, в воде и в воздухе, поскольку мог охотиться в воде, на земле и высоко прыгать среди ветвей деревьев. Также все изображенные имеют вытянутые деформированные черепа. Операции по намеренному изменению формы черепа были довольно опасными для жизни ребенка, поскольку легко могли закончиться смертью. Тем не менее, в древних доинкских культурах Южной Америки и в ряде майянских (по-видимому, имевших контакты с древними южноамериканскими культурами) и частично ольмекских культурах присутствовала практика деформации черепа младенцев, которым в их жизни предстояла духовная и шаманская практика. По всей видимости, изменение формы мозга могло влиять на восприятие мира и помогало зафиксировать точку сборки в измененном положении.
Из шестнадцати фигур тринадцать выполнены из змеевика, две фигуры из нефрита и одна из гранита. Выбранные цвета — зеленый, серый или черноватый. Фигура из гранита занимает особое положение, представляя, по всей видимости, лидера, нагваля этой группы.
Энергия этих людей очень отличается от энергии современных людей, если в них «вслушаться» — можно ощутить напряженную вибрацию. Она, кстати, не является «доброжелательной» или нейтральной, как энергия современных или новых видящих, они очевидно довольно злы, мрачны и конкретны. Их мышление непредставимо для современного человека, а их намерения не имеют очень мало общего с тем, что нам известно. Вся эта группа, по ощущениям представляет собой собрание сновидцев, обладающих доступом к невероятной силе. Судя по тому, в каких позах они были захоронены, в порядке того, как они были расставлены, тоже кроется определенный смысл. Лидер или «маэстро» стоит спиной к шести стелам.
Надо отметить, что эти фигурки в зависимости от музея, где они экспонируются (а их время от времени вывозят на выставки в Европу из музея Халапы в Веракрус), расставляют по-разному, в зависимости от концепции организаторов выставки. Точного расположения фигур мы не знаем, тем не менее, понятно, что фигурка из гранита является центром происходящего действа – к ней обращены лицом большинство других фигур. Слева расположено восемь фигур в радиальном порядке лицом к центральной фигуре. Справа – семь фигур, по-видимому, в змеевидном порядке. Человек, стоящий непосредственно перед нагвалем боком к нему, повернут к нему в одних экспозициях – левым боком, в других вариантах правым. Похоже, что он выполняет роль своего рода «соединительного клапана» в группе.
Интересный вопрос по поводу того, что означают эти шесть стел. Варианты того, чем они могут быть: либо порталы в миры сновидения, либо сами эти миры, представленные в символической форме. Они также могут быть обозначением неорганических союзников этой шаманской группы.
Вот что пишет по этому поводу Каролин Тейт их Техасского Технического Университета в работе «Позиция шамана: интеграция тела и духа. Космос в скульптуре ольмеков»
«Я предполагаю, что эта работа представляет собой собрание духовных искателей в состоянии транса. Их тела, выровненные по космической оси, наслаждаются стабильностью своей «позы горы», в то время как их духи входят в сказочную ясность и всеведение Потустороннего Мира, пролетая через портал, изображенный на расколотых кельтах, освещенный их факелами духовного огня. Дисциплина стояния в этой позе позволяет человеку черпать энергию из земли вверх к голове. Стоящие фигуры возвышаются над морем Подземного/Потустороннего мира на восточной стороне символически затонувшего церемониального двора. Подобно солнцу перед рассветом, они находятся прямо под поверхностью земли на востоке. Возможно, их задачей было собрать силы, чтобы поднять солнце над горизонтом и продвинуть его по небу, что, как утверждали некоторые короли майя, было обязанностью»
Ацтеки, по мнению Дона Хуана и других видящих его линии, не владели видением в полной мере. Притом, что сами ацтеки считали себя прямыми наследниками толтеков. Они пошли «не туда», увлекшись ритуальной стороной учения и проигнорировав безмолвную суть. Вот что Дон Хуан рассказывал о «северных варварах» — чичимеках, которые первыми завоевали раздробленное и ослабевшее из-за внутренних конфликтов города-государства толтеков, а также о более поздней волне завоевателей — мешиков (известных под именем ацтеков):
Те же видящие, которые занимались только видением, потерпели фиаско, и вся страна, в которой они жили, подверглась нашествию завоевателей, они были так же беззащитны, как и любой человек.
— Эти завоеватели, — продолжал он, — захватили мир толтеков, они присвоили все, но никогда не научились видеть.
— Почему ты думаешь, что они не научились видению? — спросил я.
— Потому что они копировали процедуры толтеков-видящих, не имея их внутренних знаний. В наши дни по всей Мексике полно колдунов, потомков тех завоевателей, которые следуют путями толтеков, но не знают, что они делают или о чем говорят, потому что они невидящие.
— Кем же были эти завоеватели, дон Хуан?
— Другими индейцами.
Отличительной чертой ацтекского мира было то огромное значение, которое мешики придавали наследию толтеков. Ацтеки буквально преклонялись перед памятью о толтеках. Все предводители и знатные люди ацтеков возводили свое происхождение к легендарным толтекским родам. Они копировали календарь и поклонялись тольтекским богам, оценивая из даже выше собственных: например, Кецалькоатль имел формально более высокий статус, чем любой собственный племенной бог племени мешиков. Среди жрецов самый верховный жрец носил имя легендарного царя толтеков – Топильтцин Кецалькоатль («Наш господин Пернатая змея»). Они пытались аккумулировать и повторить знание толтеков как в жреческом традиции, так и в повседневной жизни. Другое дело, что их знание свелось к ритуальному повторению того, что им было известно, и в итоге их сакральные практики зашли в очевидный тупик, особенно – учитывая многочисленные человеческие жертвоприношения. Именно при ацтеках человеческие жертвоприношения, против которых активно выступал легендарный царь толтеков Се Акатль Топильцин Кецалькоатль на рубеже тысячелетия, стали самоцелью и приобрели форму своеобразного «конвейера смерти».
В отсутствие формальных причин для войны ацтеки устраивали так называемые «цветочные войны» – ритуальные сражения с целью добычи пленников для жертвоприношений. Даже профессиональные убийцы, мародеры и наемники – конкистадоры, прибывшие в Мексику в 16 веке, были поражены этим конвейером смерти и свидетельство человеческих жертвоприношений стали одной из важных эмоциональных поводов для разрушения ацтекской цивилизации.
Но сегодня мы поговорим о другом – о развитой системе образования ацтекских юношей и девушек.
Ацтеки, считая себя себя прямыми наследниками толтеков, уделяли огромное внимание обучению мудрости, школам знания. Ацтекские школы были двух видов: «Дома Молодежи» (Тельпочкалли) и Школы знатных (Кальмекак). В Тельпочкалли обучались дети простолюдинов, ремесленников и земледельцев. Это были своего рода «военно-ремесленные училища». Помимо ремесла и прикладного знания, в этих школах обучали военному ремеслу. Преподавателями в этих школах были Пипильтины — воины в отставке. Они давали навыки ведения ближнего (рукопашного, с копьём) и дальнего боя (с оружием типа атлатль или лук), военной тактики, манёвра и многого другое.
Мальчик, поступавший в Тельпочкалли, выполнял тяжелую и незавидную работу, например подметал общий дом. Вместе с другими, в компании, он отправлялся рубить дрова для школы или участвовал в общественных работах: восстановлении рвов и каналов, возделывании общинных земель. Но на закате дня «все молодые люди отправлялись петь и танцевать в дом, называемый Куикакалько (Дом Пения), и мальчик плясал с другими подростками… за полночь, те же, у кого были возлюбленные, отправлялись спать подле них».
В их воспитании уделялось мало внимания религиозным обрядам, постам и покаянию, занимавшим столь большое место в жизни воспитанников Кальмекака. Делалось все возможное, чтобы подготовить их к войне; они с самого юного возраста общались только с закаленными воинами, восхищались их подвигами, мечтая уподобиться им. До вступления в брак они вели коллективную жизнь, оживляемую пляской и пением, а также обществом молодых женщин, ауианиме, которым официально разрешалось вступать с ними в любовную связь. Хотя из Тельпочкалли выходили незнатные граждане, что, впрочем, не мешало некоторым из них достигать самых высоких чинов; при этом обращались с ними далеко не так сурово, как в жреческой школе Кальмекак.
Образование в Кальмекак готовило либо к жречеству, либо к исполнению высоких государственных должностей; оно было строгим и суровым. Воспитанники Кальмекака не могли спокойно спать всю ночь. Они вставали в темноте и отправлялись, каждый сам по себе, в горы – преподносить богам жертвоприношения в виде благовония копаля и своей крови, извлеченной из ушей и ног шипами агавы. Их заставляли соблюдать частые и строгие посты. Они должны были работать не покладая рук на храмовых землях, и за малейшую провинность их ждало суровое наказание.
В таком воспитании упор делался на самопожертвовании и самоотверженности. Это была прежде всего школа самообладания, суровости к самому себе. Там также учились «хорошо говорить, приветствовать и кланяться», наконец, жрецы «обучали молодых людей всем божественным песнопениям, которые были записаны в их книгах посредством их знаков, а также астрологии, толкованию снов и календарному счету лет». В Кальмекак преподавали математику, астрономию, письмо, политику, религию, литературу и историю. Учителями были мудрецы (тламатиниме), готовящие будущих жрецов, сановников и военачальников. В отличие от учеников тельпучкалли дети знатных семей воспитывались сексуальным воздержанием, то есть не могли себе позволить сексуальных отношений. За нарушение обета воздержания их подвергали жестоким наказаниям.
Интересно отметить, что несмотря на то, что Кальмекак был предназначен для сыновей и дочерей знатных людей, но туда принимали и детей торговцев, а в некоторых случаях могли туда поступить и дети из семей простолюдинов. В пользу этого факта говорит то, что великих жрецов «избирали, не глядя на их происхождение, но только судя по их нравам, опыту, знанию учения и чистоте их жизни», а ведь жрецы должны были обязательно пройти обучение в Кальмекаке.
В Мехико было несколько Кальмекаков, каждый из которых состоял при определенном храме. Управление ими и воспитание находившихся в них юношей или девушек находились в ведении Мешикатль Теоуацин – «наместника» ацтекской жреческой знати. Зато в каждом квартале было несколько тельпочкалли, которыми руководили тельпочтлатоке – «учителя юношей» или ичпочтлатоке – «учительницы девушек», светские чиновники.
Девочек отдавали на обучение в Кальмекак при храме с самого юного возраста – либо на определенное количество лет, либо до вступления в брак. Под руководством пожилых жриц, своих наставниц, они жили в целомудрии, учились изготовлять красивые расшитые ткани, участвовали в обрядах и несколько раз за ночь преподносили божествам копаль. Они носили звание жриц. Про обучение девочек сведений сохранилось довольно мало.
Когда ученики в Кальмекак плохо себя вели, их наказывали. За незначительное ослушание их могли заставить дышать дымом от костра, в котором горел красный перец. Также им прижигали кожу, делали надрезы на ушах, груди и бёдрах или икрах ног, протыкали кожу иглами агавы. Существовали и более серьёзные наказания, вплоть до смертельных. Если учащихся уличали в пьянстве или добрачных половых связях, их могли повесить или бросить в костёр и расстрелять из лука стрелами. Сыновей знатных родителей могли наказать сильнее, поскольку от них и ожидали большего.
Богом-покровителем кальмекаков был Кецалькоатль – божество самопожертвования и возвышенного знания, книг, календаря и искусств, символ самоотверженности и образованности. Покровителем «Дома юношей» был Тескатлипока, Дымчатое Зеркало, давний враг Кецалькоатля, которого он в свое время изгнал своим колдовством и коварством из столицы толтеков – Толлана.
Отдать ребенка в Кальмекак означало посвятить его Кецалькоатлю; а отдать его в Тельпочкалли – означало посвятить его Тескатлипоке, его божественному сопернику/противнику. Под масками этих божеств сталкивались две жизненные концепции: с одной стороны – жреческий идеал самоотречения, изучения небесных тел и знаков, созерцательной науки, целомудрия; с другой – идеал воинов, в котором упор намеренно делался на действие, сражение, коллективную жизнь, на преходящие наслаждения силы и молодости. В ацтекском обществе жестоко карались измены и блуд, но общество смотрело сквозь пальцы на развлечения юношей, посвященных Тескалипоке.
Раз год в месяц атемостли (месяц нисхождения вод, бога Воды) юноши из кальмекаков и тельпочкалли сходились «стенка на стенку» в дозволенных ритуальных драках.
Общей целью воспитания и образования у ацтеков в обоих случаях было сформировать железную волю, сильное тело, преданность общему делу. Стоицизм, который ацтеки проявляли в страшнейших испытаниях, доказывает, что такое воспитание достигало своей цели.
Несмотря на то, что вся система образования подразделялась на две почти противоположные ветви, такое разделение не возводило непреодолимых преград перед бедными или незнатными молодыми людьми, поскольку простолюдины, окончившие народную школу, могли добиться самых высоких должностей, например стать тлакочкалькатлем. По-видимому, какие-то выдающиеся представители незнатных родов по знакам или астрологическим признакам могли быть принятыми в Кальмекак.
Важно отметить, что что у ацтеков в ту эпоху было принято всеобщее образование: любой ребенок, каково бы ни было его социальное происхождение, мальчик или девочка, обязательно ходил получал образование и социальные. Также важно, что все школы были государственными.
Рассказываем про могущественных нагуалей или граничерос — шаманов и колдунов, управляющих погодой
Магический контроль над атмосферными явлениями — проливными дождями, молниями и штормами, ливнями, ветрами и периодами засухи — был главной заботой коренного населения долины Мексики на протяжении тысячелетий. История показывает их огромный опыт в искусстве противостоять самым разрушительным и опасным атмосферным изменениям.
И на переднем крае этой заботы о благосостоянии сельского общества в течение пяти столетий от конкисты до нашего времени выступают граничерос – профессиональные шаманы и жрецы, чьей основной специализацией было воздействие на погоду.
Граничеро – это условное название, в разных регионах Мексики и у различных народов они назывались по-разному. Граничеро происходили от древних доиспанских колдунов и жрецов, посвященных Тлалоку, сущности и силе Воды. Тлалока также можно назвать божеством Воды в широком смысле – как воплощение силы дождя, туч, грома и молний, ураганов и смерчей, града, рек и морей. В Теотиуакане пирамида Кецалькоатля была обрамлена чередующихся изображений головы Кецалькоатля и Тлалока, что можно интерпретировать как их родство этих божеств (наподобие позднейших ацтекских близкородственных/соперничающих отношений Кецалькоатля и Тескалипоки).
Пирамида Кецалькоатля в Теотиуакане
В период упадка и преследования колдунов католической инквизицией, «заклинатели дождя» разделились, рассеялись и потерялись в глухих индейских деревнях . Их знания вследствие разобщенности и изгнания, по большей части деградировали и упростились, в какой-то степени смешавшись с католическими понятиями и ритуальными практиками. Тем не менее до нашего времени дошли сотни граничерос, ведущих свои непрерывные линии передачи знания с доколумбовых времен. И Карлос Кастанеда живо интересовался этой ветвью знания шаманов Древней Мексики.
Итак, начнем с истории.
В Древней Мексике был официальная каста жрецов, посвященная культу Тлалока. Он состоял из сложных иерархий; его члены носили атрибуты бога и часто жили в храмах, кроме того, они поддерживали определенные отношения с его сущностью: эти жрецы были единственными, кто мог без вреда для себя манипулировать тем, что было заряжено его энергией. На вершине иерархии находился тлалоканский тленамакак, лицо которого было выкрашено в черный цвет, он носил «маску Тлалока» (quiiiauhxaiac, tlalocaxaiac), использовал «туманную погремушку» (ayochicauaztli) и носил волосы до пояса. Под его началом были младшие жрецы, которые проводили посты и выполняли тяжелую работу, изучали мифы, священные манускрипты, календарь и гадания.
Шаманы Тлалока проводили обряды и жертвоприношения детей на вершинах гор, в дни торжеств, связанных с ритуалами умилостивления дождя, ради роста кукурузы и растений, а также урожай. Тлалок был богом, почитаемым весь год, но особенно — особенно во время Тепейлхуитля, Праздника Холмов, который происходил в начале октября, в то же время детские жертвоприношения, посвященные Тлалоку, происходили в течение месяцев с Атлкахуало до Уэй тоцотли (Atlcahualo, Huey tozoztli), что соответствовало соответствовали периоду с февраля по апрель. Неизвестно как происходили подобные жертвоприношения в более ранние времена, но про ацтеков рассказывают, что они заставляли плакать детей, приносимых в жертву, чтобы у тех лились слезы, жрецы причиняли им боль и ранения. В общем, были и темные стороны в этих практиках.
Маска Тлалока с характерными очками
Такие жертвоприношения, сопровождались разнообразием даров, которые усиливали эффективность обрядов; среди них выделяются предложения пищи (лепешки, подливки, каши, птицы, тамалес и так далее), цветы, благовоние копаль, песнопения, музыка и танцы. Кроме того, совершались паломничества на вершины гор. Сами обряды совершались ночью и на рассвете.
Как становились такими магами? Двумя путями. Либо их отмечала молния – буквально, в них или в непосредственной близости от них ударяла молния и после ее попадания они обретали невероятные способности. Либо они получали свои способности после шаманской болезни (болезни «воды»), в которой их одолевали неорганические сущности воды и вынуждали выбрать путь служения, путь колдовства.
Тут уместно вспомнить отрывок из книги Кастанеды:
«Хенаро был молниевым магом, — продолжала она. — Его двух первых учеников, Бениньо и Нестора, ему собрала дружественная ему молния. Он говорил, что искал растения в очень удаленной местности, где индейцы очень замкнуты и не любят никаких посетителей. Они разрешили Хенаро находиться на их земле, т.к. он говорил на их языке. Хенаро собирал какие-то растения, и вдруг начался дождь. Там поблизости было несколько домов, но люди были недружелюбные, и ему не хотелось беспокоить их, он уже приготовился залезть в одну яму, как вдруг увидел юношу, едущего по дороге на велосипеде, тяжело нагруженном товарами. Это был Бениньо, человек из города, который имел дело с этими индейцами. Его велосипед увяз в грязи, и прямо там его ударила молния. Хенаро подумал, что он убит. Люди в домах увидели, что случилось, и вышли. Бениньо был больше испуган, чем поврежден, но его велосипед и все товары были уничтожены. Хенаро остался с ним на неделю и вылечил его».
Ла Горда, «Второе кольцо силы»
Заклинатели и колдуны, жрецы и маги некоторое время после завоевания испанцами действовали если не открыто, то не слишком скрываясь. Но в конечно счете, всех, кто не ушел в подполье, истребили. Расскажем о некоторых магах, связанных с управлением погодой.
Агирре Бельтран рассказывает нам о Великом Нагвале, жреце-ягуаре-волшебнике, который жил в заточении в своем храме, соблюдал пост и половое воздержание и обладал даром вызывать дождь, отражать град и превращаться в животное. Его добродетели были колдовскими по своей природе и происходили от его рождения в астрологическом знаке ce quiahuitl, дождя; он действовал как жрец Тлалока, обладал большой магической мудростью, мог мгновенно перемещаться в Тлалокан, требовал кровавых жертв (дождь), наказывал за упущение и после прихода испанцев руководил действиями сопротивления навязанным завоевателями культу. Он также был влиятельным человеком, который давал советы королям и простолюдинам и делал далеко идущие прогнозы, как метеорологические, так и медицинские.
В раннем упоминании эпохи конкисты миссионера Хуана Батисты мы находим такое название: teciuhtlazqui (текитласки), «тот, кто отбрасывает (отпугивает) град», человек, специально посвятивший свою жизнь защите урожая от ледяного дождя. Позднее францисканский миссионер Бернардино де Саагун добавляет, что среди действий граничеро также было предсказание погоды и указание подходящего времени для жертвоприношений божествам земли и дождя.
Он описывает:
Густые облака, которые были видны над высокими горами, говорили о приближении Тлалока, … что было признаком града, который приближался, чтобы уничтожить посевы …. И чтобы вышеупомянутый ущерб не пришелся на кукурузные поля, были некоторые колдуны, которых называли teciuhtlazque, «отбрасывающие град»; которые говорили, что они знают определенное искусство или заклинания, чтобы убрать град, чтобы миновал кукурузные поля, и послать тучи с градом в пустынные места, не на засеянные и не возделываемые поля, а в места, где нет посевов.
Также он рассказывает, что до испанского завоевания их называли науалли (нагвали) или тласиуки (астролог), а после испанского завоевания их стали называть граничерос, и что они разделялись по своим функциям Текитласке (teciuhtlazqui) , или тот, кто отбрасывает град; Текиупеуке(teciupeuhqui) – «побеждающий град»; и Эхекатлацке (ehecatlazqui) , разбрасывающие ветра и облака.
Самым богатым источником информации о граничерос в 16 веке, служат записи инквизиционного процесса над Андресом Мишкоатлем (фамилия переводится как «Облачный Змей») и Шпобалем Папалотлем («Бабочка») поскольку в ходе процесса раскрываются некоторые подробности их ритуалов и магических практик. Записи с судебного процесса представляют Андреса Мишкоатля как человека, настолько бесстрашного и уважаемого, что он осмеливается в открытую противостоять оккупационным испанским властям. Как божий человек, он сам воплощает в себе древние божества, позволяя тем действовать через него, получает от них предзнаменования во сне, предсказывает продолжительность жизни людей и посвящает себя исцелению. Он ходит из деревни в деревню, отгоняя плохую погоду в обмен на одеяла, кукурузу и иногда — женщин.
В семнадцатом веке отец Иакинто де ла Серна упоминает, что в долине Толука были определенные «заклинатели», практикующие «отпугивание туч» и града. Граничеро изображены как странствующие исполнители ритуалов, организованные в группы по 7 и 10 человек, но рискующие получить публичное наказание в случае неудачи от заказчиков. Еще более интересным является тот факт, что коренные жители были не единственными, кто полагался на процедуры заклинателей дождя, по крайней мере, некоторые испанцы также охотно пользовались их услугами. Точно так же призыв отца Де ла Серны искоренить таких заклинателей показывает, что на самом деле их систематически не преследовали.
Сохранились некоторые примеры заклинаний, используемых этими граничерос:
«Вам, владыки Ахуак и Тлалоке, что означает: Гром и Молния: уже сказали, чтобы изгнать вас, так что вы можете разделиться один за другим и отделиться один от другого». И это они сказали, крестясь и дунув ртами, и поворачивая головой с севера на юг, и с силой дыхания, которое они издавали, они распространялись.
Другие граничерос использовали в своих заклинаниях имена святых и их заклинания были больше похожи на молитвы:
«Господи и Боже мой, помоги мне, потому что в торопливости и в спешке приходит вода и облака, которыми будут повреждены жатвы, собранные твоим рукоположением», и они продолжали призывать Деву Марию, Святого Сантьяго, Отца, Сына и Святого Духа
Небольшой ручеек сообщений о метеорологических колдовских практиках в 18 веке, в основном, складывается из доносов и записей не слишком многочисленных судебных процессов. Заметно также, что заклинатели дождей все чаще используют образы и термины из христианской традиции.
В процессе против Гаспара из Райеса упоминается заклинатель, известный как граничеро «Благословенный отпугиватель града» или тешиспек – возможное искажение слова teciuhpeuhqui, «того, кто побеждает град». Речь идет о пятидесятилетнем мужчине, которого местные жители в обмен на деньги и кукурузу просят отпугнуть плохую погоду. Как говорят, он получал оплату от одного и того же сообщества в течение четырех лет, и успешно справлялся с защитой урожая. Интересно, упоминание способностей колдуна-метеоролога как «божьей благодати».
Вот пример отрывка из приговора середины 18 века:
«… Мало боясь Господа нашего Господа и серьезно повредив своей душе и совести, игнорируя тайны нашей святой католической веры, он прибегал к суевериям и злоупотреблял, его называли его колдуном, потому что он заколдовал облака и испугал град, произнося«Во имя Отца, Сына и Святого Духа», вытащив табак, раскрошив его в руке, он приступил к произнесению заклинания, и после удара молнии, которая пронзила его и не причинила ему никакого вреда, ему явился ангел, который сказал ему действовать к этому заклинанию… ».
Приказ и приговор, вынесенный Бартоломе Мартину, 1727 год
После 18 века почти никаких упоминаний граничерос в архивах и хрониках нет. И вновь о них вспоминают и начинают находить и изучать профессиональные этнографы уже в 20 веке. Выяснилась, что эта профессиональная традиция сохранилась и жива. Она выжила благодаря тому, что на их услуги сохранился неизменный спрос в сельской местности и в далеких деревнях жители были готовы платить за защиту урожая.
Еще одна неновая, но красивая история-сновидение от Исследователя. На этот раз про толтеков и Атлантов. Читайте и наслаждайтесь.
Толтекская Тула находится в центральной Мексике, в штате Идальго. Несколько часов на автобусе на запад от Мехико. Для тех, кто интересуется наследием мексиканских видящих, Тула интересна тем, что именно в этом месте зародилась культурная традиция Новых видящих. Все магические линии Новых видящих начались и возникли во времена расцвета Тулы, то есть около 1000 лет назад. Точнее они в ней трансформировались в известный нам по книгам Карлоса Кастанеды вид. А физически многие из них (в том числе и линия дона Хуана) возникли в Теотиуакане еще на 1000 лет раньше. Но это несколько другая история. Линия дона Хуана в том виде, как мы ее знаем, (как и множество других линий) берет свое начало (в виде 28 поколений видящих) именно в Туле. Поэтому дон Хуан и называл себя толтеком.
Толтеки — народ Тулы или Толлана. Это место было для Новых видящих долгое время стартовым. Отсюда они, сгорая во Огне изнутри, отправлялись в Окончательное путешествие. Но со временем каждая линия перенесла свое стартовое место в более безлюдную местность.
Но пока Тула оставалась стартовым местом, сам старт воинов происходил с платформы, на которой были установлены Атланты.
Тогда они стояли не четыре в ряд, а квадратом, каждый строго ориентированный на соответствующую сторону света. Из центра этого квадрата, образованного Атлантами, воины по одиночке и группами отправлялись в свое Окончательное путешествие. Это происходило множество раз. Атланты стали свидетелями Огня изнутри и ухода тысяч воинов во времена расцвета Тулы. Из-за этого в них остался отпечаток последнего намерения, что вырабатывали воины, уходя. Это намерение, вмороженное в камне, стало для последующих поколений воинов, живших уже после того, как Тула была покинута толтеками, эталонным. По нему нагвали и остальные воины толтекской традиции сверяли свой Путь. Насколько он продолжает соответствовать традиции? Туда ли они идут?
Эта сверка намерения и настроения со временем приняла ритуальные формы. Происходило это так, нагваль становился в центр квадрата Атлантов и позволял намерению, замороженному в этих камнях, воздействовать на свое физическое тело. Перед этим несколько воинов раскручивали его за руки, чтобы тело нагваля приняло произвольное положение (но при этом не было повернуто лицом к горе). После этого нагваль расслаблялся, передавая контроль над телом энергии Атлантов. Энергия, заключенная в Атлантах, начинала двигать его тело. И всегда поворачивала его лицом на одну гору, служившей для воинов своего рода визиром перед окончательным путешествием.
Гора эта была искусственного происхождения. Она и сейчас прекрасно видна с платформ Тулы. Воины, сгорев в Огне изнутри, совершали прыжок от платформы с Атлантами до этой горы. И оттолкнувшись от этой горы, совершали прыжок к звездам. Если энергия Атлантов поворачивала нагваля точно лицом к горе — все было хорошо. Данный нагваль и его партия следуют к Свободе правильным направлением в соответствии с предписанным традицией. Если энергия Атлантов не могла сдвинуть нагваля или поворачивало его лицом не на гору, то Новые видящие это интерпретировали, как отклонения данной партии воинов в сторону от предписанного традицией Пути к Свободе.
Такое тестирование воинов и сверка с изначальным намерением первопроходцев данной магической традиции продолжалось еще несколько столетий после упадка Тулы. А потом Новые видящие заметили, что что-то не так с Атлантами. С некоторого момента абсолютно все воины, проходившие тестирование намерением Атлантов, поворачивались лицом несколько правее горы. Новые видящие тщательно выследили самих себя, и констатировали, что их цели и намерения все еще соответствуют целям и намерениям создателей этой традиции. Непорядок с Атлантами. Воины выяснили, что намерение вмороженное в атлантов подверглось некоторому искажению. Отчего, теперь их энергия «не докручивает» воинов до горы. Это искажение внесли люди, живущие в окрестностях Тулы с тех пор, как основная масса толтеков покинула эту местность. Это были самые обычные люди, не стремившиеся к Свободе восприятия. Их намерения стали воздействовать на Атлантов, из-за того, что людей было много и жили здесь они уже долго (несколько столетий). Новые видящие посчитали, что для следующих поколений видящих важно сохранить намерение первопроходцев, для возможности сверяться с ним и дальше. Поэтому они сняли Атлантов с платформы и похоронили их несколько в отдалении, закопав в землю. Они таким образом с помощью Земли отвели от Атлантов искажающее намерение обычных людей. Земля экранировала Атлантов. В тоже время сами Новые видящие могли продолжать сверяться с Атлантами, после того как последствия искажения энергии, заключенной в них, были устранены. Ритуал теперь проводился несколько иначе. Нагваль сначала настраивал свое внимание на лежащих под землей Атлантов (теперь их местонахождение было секретом Новых видящих).
Со времен Конкисты данный ритуал перестал практиковаться. Так как было очень небезопасно проводить шаманские ритуалы перед глазами католических священников (знаменитая церковь была построена рядом) и испанской солдатни.
А потом в средине 20-го века Атланты были найдены учеными. И установлены на платформы. Горстка последних толтекских нагвалей тоже наблюдала, как Атлантов снова водрузили на платформу. Им вспомнилось то, зачем были нужны Атланты. И произошла небольшая дискуссия. Атланты — неотъемлемая часть толтекской традиции. Выставить их на обозрение толпам туристов, вынув из земли, будет означать полностью убить в них эталон намерения Новых видящих. Через 100 лет, никто вообще не почувствует в них ничего: так исказится их энергия. Были даже предложения их выкрасть. И закопать уже сильно подальше, чтобы их еще долго не могли снова найти. Но всех отрезвил нагваль Хуан Матус, сказав, что сохранять намерение, вмороженное в Атлантах, не для кого. Наступает новая эпоха, в которой намерение Новых видящих станет анахронизмом. Воины новой эпохи сверяться насчет правильности своего Пути будут с Духом.
Поскриптум: Человек, приведший во Втором внимании меня в Тулу, сказал, что ради интереса он попробовал однажды проделать на платформе, где сейчас стоят Атланты, древний ритуал, когда поблизости никого не было. Энергия Атлантов его крутанула и развернула лицом к городской свалке.
Посмотрите, погуляйте по Туле толтеков используя Гугл Карты:
Впервые официально о Карлоса Кастанеде написали и опубликовали отрывок из его книг еще в Советском Союзе в журнале «Наука и религия», 1988 год, (№ 10). Авторами этой статьи были молодые ученые: Сергей Алимарин, физфаковец из МГУ, кандидат физико-математических наук, и Алексей Барабашев, выпускник Мехмата МГУ и аспирант по философии науки. Это был отрывок из книги «Сказки о силе», глава «остров тоналя».
Тут надо учитывать, что в самиздате первые переводы появились в начале семидесятых, буквально через несколько лет после появления их на английском. Переводил их Василий Максимов и эти самиздатовские книги быстро стали популярными в среде московских эзотериков и молодых продвинутых психологов, студентов, ученых, писателей. йогов и так далее. Поэтому нужно учитывать, что это Барабашев и Алимарин скорее всего, сами прочитали Кастанеду полностью, когда писали статью о нем. Вообще — это характерно, что на острие интереса к Кастанеды были именно молодые айтишники и математики (физики, как их тогда называли).
Сказки о Силе. 1988 год, СССР
Путешествие в Икстлан. 1990 год
Позднее, уже на грани развала Советского Союза, в той же «Науке и религии» начали издавать Карлоса Кастанеду — отрывки из «Пути в Икстлан» летом 1990 года и продолжили издавать отрывками до 1992 года. К тому времени уже появились первые многочисленные пиратские печатные издания Кастанеды в 1991 году (по сути, быстро и плохо напечатанный самиздат) и журнальная публикация потеряла смысл. Чуть позже в печатную гонку включилась киевская «София», которая всех в итоге и переиграла, пока книжный рынок, постепенно приобретал все более цивилизованный вид. Долгое время книги Кастанеды были основным источником ее прибыли.
Отрывок из книги «Путеводитель по миру ацтеков» Мануэля Агилара-Морено
Социальная структура ацтеков делилась на два класса свободных людей, которые имели ранг граждан, определяемых по происхождению: благородные люди (пипильтин; единственное число — пилли) и простолюдины (мачеуалтин; единственное число — мачеуалли). Внутри этой структуры были разные уровни. Иерархия дворян в порядке убывания была тлатоани (множественное число, тлатоке; король / правитель), чихуакоатль (заместитель главнокомандующего и правитель по внутренним делам), Кецалькоатль тотек тламакаски и Кецалькоатль тлалок тламакаски (два верховных священника ), Тетекутин (единственное число, текутли; высшие лорды) и пипилтин, или остальная знать.
Благородные люди. Пипильтин
Самым высокопоставленным тлатоани был ацтекский император и правитель Теночтитлана (уэй тлатоани), который также был членом Тройственного союза (вместе с городами Тлакопан и Тецкоко). Другие тлатоки управляли небольшими городами и поселками. Каждый тетекутин контролировал меньшую территорию, называемую кальпулли (район).
Жрецы, или тламакацке (tlamacazqui), происходили как из дворян, так и из крестьян, но только люди благородного происхождения могли стать верховными жрецами, которых звали Кецалькоатль тотек тламакацке (Quetzalcoatl totec tlamacazqui) и Кецалькоатль тлалок тламакацке (Quetzalcoatl tlaloc tlamacazqui). Первый был связан с культом Уицилопочтли, бога войны, в то время как второй был связан с Тлалоком, богом дождя.
Жрецы разделялись, если использовать современные понятия, на черное и белое жречество. Представители первого обязаны были соблюдать целибат (потому и наказывались жестоко, если их уличали в связях с женщинами). Они были «не от мира сего», их жизнь принадлежала богам. Об этих жрецах в источниках сообщается, что они никогда не обрезали волос и не причесывались, имели неопрятный внешний вид. Они считались если не своего рода святыми, то во всяком случае избранными. Большинство же обычных жрецов соблюдали правила гигиены, следили за собой, имели семьи и ничем не напоминали первых.
В храме были как временные служители, так и те, для которых пребывание в храме было основным делом жизни. Временные служители — своего рода послушники, обучавшиеся в своеобразных университтах — калмекак и выполнявшие в храме некоторые обязанности. Их положение и обязанности обусловливались временем пребывания в калмекак, и поэтому не всякий из них имел право приблизиться к алтарю. Естественно, что главными в церемониях были постоянные, или профессиональные, жрецы, образ жизни и обязанности которых определялись уже рангом, местом в жреческой иерархии. Большинство жрецов (кроме тех, соблюдал целибат) жили с семьей, в храм они приходили для выполнения церемоний. Эти жрецы назывались обычно текипане ( tequipane — «тот, кто имеет службу»).
Несмотря на эти специфические социальные различия, в социальной структуре ацтеков было в некотором смысле только два уровня — благородный и неблагородный. На науатль слово пилли означает «ребенок». Человек мог считаться пилли только в том случае, если он был ребенком или потомком короля. Статус пилли передавался как по мужской, так и по женской линии. Даже если бы только один родитель был таблеткой, ребенок имел бы статус пилли. Точно так же, если бы отцом ребенка был тлатоани, ребенок все равно имел бы статус пилли.
Члены знати пользовались определенными привилегиями. Они жили во впечатляющих домах с множеством слуг и владели дорогой роскошью, такой как изысканная еда, элегантная одежда, произведения искусства и богатые украшения. Среди ацтекских мужчин только пипилтины могли быть полигамными, потому что только они могли позволить себе иметь много жен. Хроника Мешикайотль перечисляет 22 ребенка из Ашауакатль, 20 из Ауитцотль и 19 из Мотекузома. Тлакаэлель, циуакоатль, имел пятерых детей от своей основной жены, а затем по сыну или дочери от каждой из его 12 второстепенных жен.
Еще одной привилегией, которую получали дворяне, была дань от мачеуальтина в виде личных услуг, еды и труда. Это облегчило строительство и обслуживание храмов, дворцов и других общественных мест в Теночтитлане и других местах.
Достижению благородства способствовала привилегия записывать своих детей в калмекак (высшее учебное заведение) для обучения военному искусству, религии, праву, истории, календарю, устной литературе и письму. Девушки из благородных семей также посещали кальмекак, но они учились таким навыкам, как руководить слугами в домашних делах, ткать хлопчатобумажные ткани и другим домашним заботам. Целью знати было служить правителю, что являлось еще одним аспектом образования кальмекаков, и им давали должности послов, сборщиков налогов, губернаторов провинций, учителей, писцов, судей, священников и армейских генералов.
Свободные люди. Мачеуалтини
Слово мачеуаль на науатль в широком смысле означает «простолюдин». В мачеуалтин входили купцы, ремесленники, крестьяне-фермеры и прочие свободные граждане, не имевшие знатного происхождения. Для ацтеков простые люди были основой общества; они обрабатывали поля, продавали и торговали товарами и собирали дань, чтобы отдавать тлатоани в качестве налога. Затем эти налоги возвращались бы сообществу для поддержания деятельности и услуг.
Мачеуалтин должен был работать на благородство и служить ему. Они работали на благородных землях и во дворцах и были обязаны идти на войну, если их призывали. Все мачеуальтини принадлежали к кальпулли и владели землей, которую после их смерти унаследовали их потомки.
Дети мачеуалли ходили в школу точно так же, как дети пилли; однако вместо того, чтобы получать наставления в кальмекаке, простые люди посещали телпочкалли (дом молодежи). Если ребенок был исключительно одаренным, ему разрешалось посещать калмекак. В телпочкалли мальчики научились становиться воинами, а девочки — хорошими домработницами. Дети также узнали основы истории своих предков и религии.
Внутри этой группы была своя собственная иерархия, так как почтение (купцы) и мастера превосходили любого крестьянина. Тем не менее, хотя эти группы могли накопить большое богатство с помощью своей торговли, но никогда не считались дворянами, потому что обычно у них не было королевского кровного наследия.
Ниже простолюдинов по социальному статусу были майеке (безземельные крепостные), а затем тлакотин (рабы). Майеке, своего рода подкласс мачеуальтин, не входили в состав calpulli, потому что были связаны с землей дворян, которым служили, хотя и были свободными людьми. Тлакотин тоже был привязан к земле хозяина, но по другим причинам. Один стал рабом в результате наказания за преступление, обычно воровство, в результате получения игрового долга или попадания в плен на войне. Кроме того, во время голода или лишений люди продавали своих детей в рабство, но люди могли выкупить свою свободу, если ситуация улучшилась. Итак, рабы были привязаны к хозяину только до тех пор, пока должен был быть выплачен их долг. Хозяин должен был кормить и одевать раба, а раб должен был работать без оплаты. Рабы могли жениться на ком угодно, и дети рабов рождались свободными.
Короли. Тлатоани
Тлатоани (тот, кто говорит) был королем города-государства, и он владел или контролировал землю в этом городе-государстве. Все правители алтепетльских (городских) общин носили титул тлатоани, независимо от того, насколько многочисленным или малочисленным было их население. Тлатоки Теночтитлана считали, что они превосходят тлатоков соседних общин. Со временем тлатоки Теночтитлана завоевали многие города и управляли огромной территорией.
В раскрашенных рукописях тлатоани изображается сидящим на возвышении или стуле (ицпалли) с остроконечной короной. Эта платформа или трон был зарезервирован специально для короля и был покрыт одним или обоими древними мезоамериканскими символами королевской власти, тростниковой циновкой или шкурой ягуара.
Для ацтеков правильное происхождение было важным для законного правления. По прибытии в долину Мексики, мешики стремились к союзу с королевской линией Колуакана, чтобы связать себя с наследием тольтеков. Принцесса из Колуакана была всем, что нужно мешику (ацтеку) для подтверждения своего правления. Законность правления было достигнуто благодаря браку принцессы Колуакана и Акамапичтли, благородного сына мешиков. Таким образом, каждая местная династия городов-государств ацтеков могла проследить свою родословную до Тулы, хотя некоторые истории могли быть вымышленными из-за желания людей сохранить власть.
Как становились жрецами
Детей, предназначенных для жречества, воспитывали их мать и отец или няня до 10, 12 или 13 лет. Затем их доставляли в калмекак, чтобы они научились быть жрецом огня, жрецом жертвоприношений или священным воином. Большинство детей, которые ходили в школы калмекак, происходили из благородных классов. Только одаренный ребенок-простолюдин был допущен в калмекак.
Когда дети входили в калмекак, их учили ритуальным предметам, таким как музыка, танцы, обращение к божествам и ритуальные представления. Они также изучали счет дней (календарь), книгу снов и книгу лет (священную историю), а также песни богов, записанные в книгах. Хорошая риторика или речи были важны для учебной программы калмекак, потому что те, кто плохо говорил или плохо здоровался с другими, наказывались, их наказывали — протыкали кожу шипами кактуса магуэй.
Типы ацтекских жрецов
Пернатый змей. Майя, 900-1250 гг. н.э. Коллекция Museo Nacional de Antropología, Мехико.
КЕЦАЛЬКОАТЛЬ
Каждый из двух высших священников возглавлял святыни на вершине Великого Храма. Этих священников, равных по положению, звали Кецалькоатль Тотек Тламакаске (Пернатый Змей, жрец нашего повелителя) и Кецалькоатль Тлалок Тламакаске (Пернатый Змей, жрец Тлалока). Различные культовые обязанности чередовались в зависимости от засушливого и дождливого сезонов. Кетцалькоатль Тотек Тламакаски был посвящен Уицилопочтли, коварному богу войны, Дымному Зеркалу а Кецалькоатль Тлалок Тламакаски был посвящен Тлалоку, богу дождя. (Слово Тотек было древним культовым термином, существовавшим еще до того, как ацтеки пришли в долину Мексики.) Тламакацке означает «совершенный человек», «жрец» или «даритель вещей».
Теоретически родословная не учитывалась при назначении этих должностей, но на практике многие из верховных жрецов имели благородное происхождение. Чтобы быть избранным на должность главного жреца, священник должен был вести образцовую праведную жизнь и иметь чистое, доброе и сострадательное сердце. Жрец не мог быть мстительным, но должен был уважать, обнимать и оплакивать других. Он, должно быть, был набожным и богобоязненным. Тлатоани, великие судьи и все другие правители выбрали его, чтобы называть его Кецалькоатлем, а затем он был назван либо священником Уицилопочтли, либо Тлалоком. Эти священники были единственными, кому разрешалось вступать в брак и иметь собственную семью, но они жили умеренно и вели особый образ жизни.
МЕШИКАТЛЬ ТЕУАЦИН (MEXICATL TEOHUATZIN)
Мешикатль Теохуацин считался главнокомандующим и надзирателем за ритуалами. Он также был смотрителем кальмекак.
УИЦНАУА ТЕУАЦИН И ТЕКПАН ТЕУАЦИН (HUITZNAHUA TEOHUATZIN AND TECPAN TEOHUATZIN)
Уицнауа Теуацин и Текпан Теуацин помогали Мешикатлю руководить остальными жреческими орденами, Уицнауа Теуацин занимался в основном ритуальными вопросами, а Текпан Теоуацин — вопросами, связанными с образованием. Эти священники несли ответственность за определенные храмы и выполняли административные обязанности на теопантлалли (храмовых землях). Они наблюдали за отбором имитаторов божеств, которые носили священные маски и другие регалии на публичных представлениях и процессиях; иногда они сами носили маски и костюмы. Они также присутствовали на общинных праздниках и богослужениях, связанных с культами их храмового божества.
ТЛЕНМАКАК (TLENAMACAC)
Жрецы огня, или тленамакак (представители огня), несли ответственность за человеческие жертвоприношения. Хотя другие жрецы помогали в жертвоприношении, только жрецы огня могли использовать кремневый нож для извлечения сердца из принесенной жертвы. Готовясь к человеческому жертвоприношению, жрец огня и другие жрецы раздевали пленника. Пострадавшего поили вином и немного избивали. Иногда пленник сопротивлялся жертвоприношению, особенно если он был вождем; если пленник не был вождем, он опирался спиной на круглый жертвенный камень и как правило позволял священнику вскрыть себе грудь, вынуть его сердце и поднять его туда, где выходило солнце. После того, как жертва была принесена в жертву, священники танцевали, каждый по очереди держал в руках голову пленника.
Тленамакак также проводили церемонию Нового Огня, которая проводилась каждые 52 года. Эта церемония, также называемая Тошиумолпилиа (Toxiuhmolpilia), или «связывание лет», обеспечивала регулярное возрождение Солнца и движение космоса еще на 52 года. Священники приносили ритуально приготовленные связки дров, которые представляли предыдущие 52 года для костра на вершине священной горы Уишатлан (место колючего дерева), или Холма Звезды (Cerro de la Estrella, сейчас это небольшой оазис рядом с Итцапалапой). Это пламя порождает Новый огонь и новый космический цикл в 52 года.
Как и все ритуалы ацтеков, церемония Нового Огня следовала предписанной процессии. Все жители города смотрели на Холм Звезды и внимательно наблюдали за движением звезд, особенно Тианкицтли, что означает «рынок», группа, которую мы называем Плеядами. Видя, что небеса не перестают двигаться, тленамакак приносил в жертву воина. Он вскрывал его грудь кремневым ножом, вынимал его сердце и бросал в огонь, который брал начало в грудной клетке воина, на глазах у всего города. Затем горожане перерезали уши и бросили кровь в сторону огня на горе. Затем этот Новый Огонь приносился с горы в храм Уицилопочтли на вершине Великого Храма в Теночтитлане. Жрецы огня, а также другие посланники несли огонь обратно в города, чтобы люди могли зажечь от него его в своих домах.
ТЛАМАКАЦТЕКУИТУАКЕ (TLAMACAZTEQUIHUAQUE)
Владыки Солнца или tlamacaztequihuaque (воины-жрецы) несли изображения божеств в авангарде армий ацтеков во время военных кампаний. Они захватывали врагов и приносили соответствующие жертвы на поле боя. Их долгом было возглавить военную кампанию, поскольку они всегда были на день впереди отважных и опытных воинов. Они также разрешали споры между воинами о пленниках; например, если никто не был свидетелем взятия определенного пленника, и несколько воинов требовали его, Владыка Солнца решал между ними и разрешал ссору.
ЧИУАТЛАМАКАЦТЛЕ (CIHUATLAMACAZQUE)
Женщины-священники, называемые cihuatlamacazque, учили девочек, которые ходили в школу для девочек кальмекак или тельпочкалли (Telpochcalli). Эти жрицы были олицетворением культовых божеств матери-земли и богинь кукурузы. Помимо обучения, женщины-жрицы также руководили ритуалами некоторых фестивалей, посвященных богиням плодородия, хотя им не разрешалось совершать жертвоприношения.
ТЛАМАТИНИ (TLAMATINI)
Высокочтимого учителя-жреца называли тламатини (мудрец; множественное число — тламатиниме). Мудрец был примерным человеком. У него были сочинения и книги. Он олицетворял традицию и путь и как таковой был лидером людей, несущим ответственность, врачом, советником, философом, поэтом-писателем, товарищем и проводником. Добрый мудрый человек был надежным человеком, наставником, достойным доверия, заслуживающим доверия и веры. Тламатини был очень сведущ во всех сферах жизни и в делах страны мертвых.
ОЦЕЛОКВАУЛИЛЛИ И НАГВАЛИ
Оцелоквакуилли (жрецы-ягуары) были жрецами Великого Науальпилли, бога уастеков, который был главой магов, Великим колдуном и Великим нагуалем. Когда ацтеки вторглись в уастеков, они взяли идола Науальпилли и поместили его в Теночтитлан, чтобы совершать магию.
Жрецов Великих Науальпилли называли не только оцелоквакуилли, но и нагвали, или нагваль, что указывало на их роль мудрецов, колдунов и магов. Нагвали получил силу и мудрость в результате соблюдения ритуальной чистоты, пребывание в храме и соблюдение целомудрия. Некоторые характеристики роли нагвалей были очень похожи на роль садху или гуру, святых людей Индии. В мезоамериканском мышлении нагваль выполняли три основные функции: как тлациуки он должен был вызывать дождь; как текуитлацке (tecuitlazqui), защищали поля от мороза и града; и как тлакатеколотль, превращались в сову (или другое животное) и вызывали зло и болезни.
Нагвали могли сверхъестественным образом перенести в Тлалокан (место изобилия воды и средств к существованию), где он работал, чтобы принести на Землю дождь и плодородие. Нагвали контролировали количество дождя, падающего с неба, а вместе с ним и хорошие или плохие урожаи, и нагваль требовал жертвоприношения крови как символа дождя. Нагуали превращались в животных, таких как ягуар, собака, индейка, сова, и даже в женщину-призрака, и в этой форме они могли атаковать преступников голодом, болезнями или смертью. Однако в то же время нагваль рисковал лично пострадать от любых действий, предпринятых против него в его животной форме: нагвали обычно работали по ночам, и если бы его поймали как животное, он умер бы с наступлением рассвета. У нагвалей были очень пышные и растрепанные волосы, они несли золотой щит и носили кроваво-красные сандалии. Нагвали рождались под астрологическим знаком Ce Quiahuitl (Один дождь).
Слово науа, от которого происходит слово нагуаль, означает «мудрость», но также несет, согласно историку и лингвисту Ангелу Марии Гарибай, коннотации обмана, притворства, маскировки и лицемерия (1971). Эти другие значения придавали нагвалям атмосферу таинственности в ацтекском обществе. В целом, превращения нагвалей наносило ущерб окружающим.
ТЕТОНАЛЬМАКАНИ (TETONALMACANI)
Когда в ацтекском обществе рождался ребенок, он или она получали имя, взятое из тоналаматла (гадальной книги Солнца или судьбы), и таким образом мистическим образом присоединились к божеству. Это имя, которое стало частью личности человека, было его тоналли, или тоналем, его состоянием или судьбой.
Тональ мог заболеть от страха или ужаса, или, на языке науатль, от тетональкауалицтли (потеря тоналя). Это происходило, когда человек оскорблял защитных божеств или духов вещей и мест. Это также может произойти, когда человек получил сильный удар по телу или когда человек получал сильное психологическое воздействие, такое как сильный приступ гнева или серьезный страх. В таких случаях, чтобы вылечить человека, священник, называемый тетоналмакани (тот, кто лечит тональ), делал подношение Тонатиу (богу солнца) и проводил магическое лечение или очищение пациента.
Чем занимались жрецы
Священники ацтеков вели целомудренную, чистую умеренную жизнь. Они были скромными и сдержанными, и поэтому они не должны были лгать, гордиться и смотреть на женщин. Католический летописец XVI века Саагун подчеркивал, что среди священников никоим образом не было скверны или порока. Если священник нарушал запреты или пил пульке (алкогольный напиток) или был похотливым, пощады не было: его душили, сжигали заживо или стреляли в него из лука. Если священник грешил несильно, другие проливали кровь из его ушей, боков и бедер шипами или острыми костями.
У жрецов было три основных обязанности: выполнение ритуалов, управление и забота, а также обучение других. Во время ритуалов они приносили в жертву свою кровь, давали пищу богам и сжигали ладан (копаль). Предметом, который использовался для сжигания копала в приношениях и во время жертвоприношений, была курильница, похожая по внешнему виду на сковороду. Длинная прямая полая ручка курильницы часто изображала змей. Во время этих ритуалов исполнения жрецы также отвечали за поддержание священного огня в больших жаровнях, воспроизведение музыки и совершение множества подношений богам.
В рамках своих обязанностей по управлению и уходу священники руководили строительством, персоналом и снабжением храмов. Подметание храмов проводилось ежедневно, чтобы должным образом позаботились о священных территориях храма и богах.
Третьей священнической обязанностью было образование. Священники руководили калмекак, руководили тамаказтоном (послушниками, молодыми посвященными) и мирянами, а также заботились о священных книгах. Они рассказывали другим о богах, ритуалах, календаре и астрономии.
Чтобы служить своим божествам в рамках своих ежедневных ритуалов, жрецы гораздо были более преданы молитвам и покаянию, чем остальные ацтеки. Они исполняли молитву трижды днем и один раз ночью. Начинающие священники собирали дрова, чтобы дежурить по ночам, и несли бревна на спине. Закончив рабочий день, они выполнили свои благочестивые обязанности покаяния. В качестве наказания ночью они отрезают шипы магуей, чтобы положить их в лес, пустыню или около воды. На это предприятие одновременно приходило не более одного человека. Священники сначала купались, а затем шли обнаженными, неся ракушечные трубы, ковши для благовоний, мешок, полный благовоний и сосновые факелы. В местах, где были помещены иглы магуэй, трубили в трубу. Младшие священники проходили поллиги, а те, кто совершал великие покаяния, прошли две лиги.
В полночь главные священники омывались водой. Также в полночь, когда ночь разделялась пополам, все вставали и молились. Если человек не просыпался, остальные собирались вместе, чтобы собрать кровь из его ушей, груди, бедер и икр. Все соблюдали обряд голодания, но с разной периодичностью. В полдень мальчики ели, а когда приходило время поститься, звали атамалквало. Они не ели снова до полудня следующего дня. В полночь другие ели, а потом не ели до следующей полуночи. Не ели ни острого чили, ни соли, ни воды. Если кто-то ел хоть немного, пост считался нарушенным.
Берналь Диас дель Кастильо описал священников как одетых в черные плащи, похожие на рясы, и длинные платья, доходившие до ног. У некоторых были капюшоны, как у каноников, а у других были капюшоны меньшего размера, как у доминиканцев. Жрецы носили волосы очень длинными, до талии, а некоторые до щиколоток. Их волосы были залиты кровью и так спутаны, что их нельзя было разделить. Он также отметил, что их уши были разрезаны на куски в качестве покаяния, а ногти были очень длинными. По словам Диаса, от них воняло серой и разлагающейся плотью. Говорили, что эти священники были очень набожны и вели хорошую жизнь.
В древнем мифе индейцев майя киче «Пополь Вух» рассказывается о создании первых людей богами. Эти древние люди были великими мудрецами, и вот как об этом повествует эпос:
«Они были наделены проницательностью; они видели, и их взгляд тотчас же достигал своей цели. Они преуспевали в видении, они преуспевали в знании всего, что имеется на свете. Когда они смотрели вокруг, они сразу же видели и созерцали от верха до низа свод небес и внутренность земли. Они видели даже вещи, скрытые в глубокой темноте; они сразу видели весь мир, не делая (даже) попытки двигаться; и они видели его с того места, где они находились. Велика была мудрость их, их зрение достигало лесов, скал, озер, морей, гор и долин. Поистине они были изумительными людьми!»
Но богов смутило, что их творения слишком мудры, а их возможности равны самим богам. Они решили ограничить их, сдержать и затуманить их:
«Тогда Сердце небес навеял туман на их глаза, который покрыл облаком их зрение, как на зеркале, покрытом дыханием. Глаза их были покрыты, и они могли видеть только то, что находилось близко, только это было ясно видимо для них. Таким образом была потеряна их мудрость, и все знание четырех людей, происхождение и начало было разрушено».
В этом мифе рассказывается о том, как было утрачено древнее знание, видение энергии.
Шаманы и жрецы – это те, кто хранит, возрождает и открывает эти знания.
Туман в этом мифе – это внутренний диалог. Карлос Кастанеда говорил о том, что нас окутывает «синтаксический туман» в котором мы блуждаем, утратив смысл и намерение своей жизни. Этот туман состоит из мыслей, намерений и идей, которыми нас окутывает социум.
Неслучайно и упоминание в древнем мифе затуманенного зеркала – как образа нашего Эго, в котором мы пойманы и куда бы мы не смотрели – мы видим только отражение самих себя. Похожая история с туманным зеркалом Тескалипоки была и у исторических толтеков (а позднее и у ацтеков): это зеркало, в которое коварный Тескалипока улавливал души людей.
Интересно, что боги не лишили предков самих возможностей, они заставили забыть об их существовании.
Пернатый змей. Майя, 900-1250 гг. н.э. Коллекция Museo Nacional de Antropología, Мехико.
Первая книга Карлоса Кастанеды называется Знания индейцев племени Яки. Это название книге дали редакторы, Карлосу это название не нравилось, потому что путь знания, который он описывал, не был связан напрямую именно с племенем Яки. К тому же и его учитель, Дон Хуан Матус, был индейцем Яки только лишь наполовину — его мать была из масатеков (Оахака). Тем не менее, культура и история Яки повлияли на Карлоса и на его описания. В астности, мы помним описание полумифического героя Калисто Муни, предводителя воинов Яки. Пришло время познакомится с историей войны Яки. Приводим отрывки из книги «Яки и империя. Жестокость, Власть испанской империи и сопротивление коренных народов в колониальной Мексике» Рафаэля Фолсома.
В начале сентября 1601 года капитан «Вилья-де-Сан-Фелипе-и-Сантьяго» Диего Мартинес де Хурдайд решил наказать индейцев суак. Суак наводили ужас на испанских поселенцев. Иногда казалось, что они хотели дружбы с новоприбывшими, а иногда с презрением отвергали предложения о союзе. Они преследовали поселенцев и угрожали союзным с ними индейцам. Хуже всего то, что Суак были совершенно непредсказуемыми, из-за чего поселенцы не могли расслабиться и заняться своими полями. Капитан Хурдайд хотел заставить Суак заплатить. Поэтому он отправился в города Суак на реке Фуэрте с восемью испанскими кавалеристами и десятками местных союзников.
По прибытии капитан и его люди приняли суакское гостеприимство и выразили свою благодарность. Успокоив своих хозяев, Хурдайд внезапно приказал напасть и захватил сорок два человека из племени Суак. Он вызвал своего переводчика, туземную христианку Луизу, и приказал ей сказать всем присутствующим, что никакие Суаки больше никогда не будут бросать ему вызов. Заковав пленников в цепи, Хурдайд послал за священниками, чтобы они научили их основам христианской веры. Затем он приказал казнить всех пленников. Наблюдая за повешением сорока двух человек, Хурдайд заявил, что любой, кто попытается зарезать мертвых, будет повешен вместе с ними. Трупы должны были оставаться там, раскачиваясь на солнце и ветру, как предупреждение всем, кто стоял на его пути.
Расправа мексиканцев над Яки
…
К тому времени, когда испанцы обратили свое внимание на реку Яки, их поведение вылилось в закономерность. Капитан Хурдайд вмешивался в существующие конфликты между коренными народами, награждая тех, кто встал на его сторону, и наказывая тех, кто этого не делал. Союзы с капитаном часто оформлялись путем обмена детей на иезуитов. Иезуиты заходили в города союзников испанцев, пытались выучить местный язык и крестили молодых, стариков и больных. Затем они начнут проповедовать катехизис взрослым и женить пары на католических церемониях. Родные дети, в свою очередь, изучали испанский язык в иезуитском колледже, наряду с базовыми молитвами, христианскими песнями и знанием испанских музыкальных инструментов, и все это они применяли по предполагаемому возвращению в свои родные сообщества.
Хотя в процессе войн было убито много испанцев, иезуитов и коренных народов, эта стратегия была более эффективной, чем любая предыдущая попытка колонизации. Индейцы вступили в союз с испанцами по сложным причинам, но мы можем различить как материальные стимулы, так и духовное влечение к этому. Обращение означало союз со свирепым испанским капитаном и его родными христианскими союзниками. Это также означало доступ к духовной силе иезуитов, обещавших лекарства от болезней, дождь для полей и материальное процветание для всех. Готовность иезуитов приветствовать вклад туземцев в христианскую ритуальную жизнь сгладила для них путь в церковь. Вклад местных жителей, в свою очередь, изменил архитектуру, орнаменты и значение самой церкви.
Невозможно четко сфокусировать политическую стратегию Яки. Мы не можем знать, как Яки определяли себя как народ, и даже существовал ли народ «яки» до прихода иезуитов — вопросы, имеющие решающее значение для понимания того, почему они вели себя именно так. В самом деле, «Легенда о Говорящем Древе» утверждает, что именно переживание религиозного обращения было тем, что фактически создало яки как народ. Иезуиты в некотором смысле согласились, утверждая, что определили их как отдельную нацию. По общему мнению, опыт миссии произвела глубокое влияние на самоопределение яки в более поздние времена.
Тем не менее есть свидетельства того, что жители нижней части долины Яки были народом, отличным от своих соседей. Дельта реки Яки была больше и более плодородна, чем любая сопоставимая зона в Синалоа и Сонора, и в ней проживало самое большое сконцентрированное население региона — около тридцати тысяч, по некоторым данным. Писатели от Диего де Гусмана до Переса де Рибаса предположили, что яки осознавали свою особенность и были готовы сражаться, чтобы защитить себя. Перес де Рибас отметил, что яки известны как люди, которые говорят криками. Сначала он подумал, что это проявление неуважения, когда яки заговорил с ним таким образом, и спросил у одного человека, который это сделал. «Разве вы не видите, что я Яки? — ответил мужчина, — и так он сказал, поскольку это имя означает того, кто говорит криками». Жители нижней части долины Яки выражали чувство принадлежности к определенному политическому образованию и другими способами. Капитан Хурдайд заметил, что Яки удивительно сплочены в бою. В тех ситуациях, когда другие коренные народы массово бежали при виде своих первых жертв, яки переступали через тела своих павших товарищей, продолжали атаку и кричали: «Убивайте, нас всех!».
Традиционный танец Яки
Перес де Рибас писал в 1617 году, что яки были лучше других всех народов региона обеспечены пищей, водой и плодородной землей, и по этой причине они были наиболее политически изолированной группой на северо-западе. Он писал, что они постоянно находились в состоянии войны с Майо на юге и Небомами на севере, что еще раз свидетельствовало об их отделенности от своих соседей. Все это говорит о том, что яки были едины, воинственны, материально процветали и осознавали свое отличие от других групп.
Тем не менее, множество свидетельств показывает, что Яки и их соседи имели тесные отношения. Они делились многими практиками с местными группами на реках Майо и Фуэрте на юге, включая наводнения, язык Кахита, поселения ранчериа, коллективную охоту и рыбалку, ритуальное употребление ферментированных напитков и ритуальные танцы. Альвар Нуньес Кабеса де Вака отметил в 1530-х годах, что индейцы в этом регионе обменивали бирюзу и перья попугаев с группами такими далекими, как ацтеки на юге и Пуэбло в Нью-Мексико на севере.
Есть также свидетельства того, что войны между Яки и их соседями чередовались с периодами мирного обмена. Более поздние документы показывают, что смешанные браки между Яки, Майо, Гуаймас и другими коренными группами не были редкостью.
Яки также поддерживали контакты с испанцами, начиная с первых контактов с Кабесой де Вака и Ибаррой и заканчивая короткими, напряженными разговорами с Хурдайдом после 1600 года. В каждом случае яки проявляли своего рода агрессивное любопытство по отношению к посетителям, что показывало их опыт общения. с посторонними и гибкость в их ответах на них. Таким образом, к началу семнадцатого века яки продемонстрировали как сильную групповую идентичность, так и готовность взаимодействовать с миром за пределами нижней части долины Яки, качества, которые они будут проявлять снова и снова в своей последующей истории.
Документ, который редко, если вообще когда-либо, цитируется в литературе по Яки, проливает новый свет на условия, в которых Яки впервые вступили в устойчивый контакт с испанцами. В рукописи 1614 года, которая сейчас хранится в иезуитском архиве в Риме, отец Висенте де Агила написал, что Хурдайд отправился в Мехико с несколькими местными вождями в 1607 году. Там он встретился с наместником, чтобы запросить припасы для миссий и поселений на северо-западе. Его просьба была предоставлена иезуитскому сокращению, и он вернулся в Синалоа с двумя иезуитами, Кристобалем де Вильята и будущим летописцем Пересом де Рибасом, который, очевидно, находился в столице по другим делам. Проходя через Сьерра-де-Топиа на обратном пути на северо-запад, Хердайд узнал, что несколько местных общин в Синалоа восстали.
Бакубрито, Окорони и Суаки покинули свои общины, а Бакубрито сожгли церковь, построенную для них иезуитами. Все бежали к реке Майо и укрывались там бывшими союзниками Хурдайда, Майо. Хурдайд поехал к реке Майо и застал Майо врасплох, схватив там многих беглецов, некоторые из которых сбежали на близлежащие холмы Тив. Взяв пленников на виллу Сан-Фелипе-и-Сантьяго, Хурдайд совершил вторую атаку на беглецов, схватил некоторых из них и взял в заложники женщину-лидера Майо. Он привел ее к Майо и вернул им в обмен на обещание союза в будущем. Агила сказал, что именно в этот момент Хурдайд приобрел репутацию хитреца, которая принесла ему имя волшебника (хечицеро) или карлика (дуэнде) среди коренных народов северо-запада.
Затем Агила описал важный эпизод, который Перес де Рибас пропустил. После обмена Хурдайда с Майо он поехал на север к реке Яки в поисках последних беглецов. Агила писал, что визит Хурдаде подтвердил пословицу: «Делайте добро всем, кем бы они ни были» (haz bien, y no mire a quién). Человек яки, которого Хурдайд однажды приветствовал на вилле, подошел к капитану и его людям, когда они подошли к реке Яки. Хурдайд подарил этому человеку подарки, защитил его от врагов и отправил обратно в свой дом на реке Яки «в целости и сохранности». Мужчина сказал Хердайду, что его ждут яки. «А после этого он тайно сообщил [Хердайду] о ямах, ловушках и засадах, которые готовились для него». Хурдайд избежал этого и вступил в бой с Яки на своих условиях, убил нескольких «варваров» и захватил последних крещеных беглецов. Затем Хурдайд вернулся на свою базу, «прибыв на виллу с этой добычей, к великой радости всех». Этот акт испанской агрессии был критическим предшественником более поздних столкновений с Яки. Опустив его, Перес де Рибас сделал враждебное отношение Яки к испанцам более необоснованным, чем оно было на самом деле. На самом деле яки были хорошо осведомлены о Хурдайде и имели веские основания считать его угрозой.
Агила и Перес де Рибас согласились, что военные действия усугубились с последующим восстанием во главе с крещеным лидером Окорони по имени Хуан Лаутаро, который говорил по-испански и воспитывался в испанском шахтерском городке Сан-Андрес.
После того, как Лаутаро и его сторонники сожгли церковь своего города дотла, они укрылись среди Майо и попытались склонить их на сторону повстанцев. После того, как это не помогло, Лаутаро и сорок семейств Окорони отступили на север, к реке Яки, где Яки приветствовали беглецов Окорони в обмен на подарки в виде одежды и тканых циновок. Перес де Рибас сообщил, что повстанцам пришлось передать своих дочерей своим хозяевам Яки. Лаутаро поделился своими знаниями испанского языка с Яки и научил Яки испанской тактике и оружию.
Агила писал, что повстанцы Окорони настроили Яки против испанцев, сказав им, что иезуиты были злыми магами и что их христианские таинства были отравой. «Множество колдунов среди этих народов, будучи слугами и министрами власти, которую здесь имеет демон, не делают ничего, чтобы помочь насаждению и сохранению христианской религии», — писал Агила. Агила также отметил, что среди Яки проживало много Суак, Майо и Техуэкос, члены семей которых погибли от рук Хурдайда. Эти жертвы испанской агрессии умоляли яки отомстить христианам.
Яки, возможно, были группой, отличной от своих соседей, но у них были обширные контакты с ними, а также доступ к большому количеству изобличающей информации об испанцах.
В 1608 году Хурдайд снова поехал к реке Яки в погоне за беглецами Окорони, но решил не атаковать. Он уважал преимущество яки на своей родной территории и количество воинов, которое они могли выставить на поле битвы — восемь тысяч по подсчетам Переса де Рибаса. «Яки, — писал Перес де Рибас, — хотя они двигались поблизости с оружием в руках, они не нападали, как и капитан, который хотел избежать войны и заключить с ними мир и дружбу, чтобы расположить их к свет Евангелия, чтобы положить конец убежищу, которое они предоставили мятежникам ». Из своего лагеря Хурдайд отправил гонцов, говорящих на языке яки, с просьбой передать Лаутаро и христианского Окорониса. Посланники сказали, что это принесет мир на землю и откроет торговлю между яки и испанцами.
Яки ответили, что не отдадут Лаутаро или его последователей и не заинтересованы в дружбе с испанцами. Перес де Рибас сделал вид, будто яки настроены враждебно из-за упорных предрассудков и пристрастия к греху. Но на самом деле Яки подверглись неспровоцированному нападению со стороны Хердайда, и среди них проживало много людей, члены семей которых были убиты Хердайдом и его союзниками. Вражда Яки была вполне разумной.
Столкнувшись с отказом, Хурдайд вернулся на свою базу на юге. С ним было всего несколько человек, и он хотел попробовать другие дипломатические инструменты. Иезуиты согласились с тем, что дипломатия предпочтительнее войны, учитывая уязвимость миссий. Хурдайд отправил сообщения и подарки со своей базы, приглашая яки доставить Лаутаро. Хердайд написал наместнику, что его дары — туники из различных тканей, шляпы из тафты, брюки из брюссельской ткани, туфли и мечи — приобрели лояльность обращенных христиан, привлекли новообращенных в веру и будут иметь аналогичный эффект на Яки. Некоторые Яки, казалось, приветствовали эти сообщения и отправили лидера по имени Анабаилутей на виллу, чтобы поговорить с Хурдайдом, прося помириться с ним и предлагая сдать Лаутаро и его последователей. Хурдайд согласился и отправил группу христиан Техуэкос обратно в долину Яки с вождем яки. В качестве жеста доброй воли Хурдайд также отправил обратно двух женщин яки, которых он пленил во время своей первой экспедиции в долину. Тем не менее, по прибытии эмиссаров Хурдайда к реке Яки, Яки быстро убили христиан Техуэко, забрали их лошадей и одежду и вернули женщин яки, похищенных Хурдайдом.
Женщина Яки
В регионе, где взаимное доверие, обмен и союзы имели решающее значение для выживания, это были шокирующие выражения презрения. Почему яки поступили так, непонятно. Некоторые утверждали, что Анабаилутей действовал без согласия народа яки и поэтому не имел полномочий вести переговоры с Хурдайдой. Другие ставят это под сомнение, утверждая, что у яки было большее единство цели, чем можно было бы предположить из этого объяснения. Но есть много свидетельств разногласий среди яки относительно переговоров с испанцами.
У Анабаилутея, возможно, были политические противники среди своего народа, которые были готовы сорвать его переговоры, убив союзников Испании.
Другая возможность заключается в том, что визит Анабаилутея был уловкой. Он уговорил Хердайдда отдать заложников, которые были его самым ценным козырем, а затем стал обращаться с капитаном как с презренным дураком. Еще одна возможность состоит в том, что Хурдайд допустил какую-то ошибку в неписанном протоколе переговоров. На более поздних переговорах яки всегда посылали женщин делать первые мирные предложения. Тот факт, что Анабаилутей был мужчиной, мог быть признаком враждебности, которую Хурдайд не смог обнаружить.
Яки, в свою очередь, могли быть встревожены решением капитана послать людей Техуэко, чтобы те выступили от его имени.
В любом случае, Техуэкос немедленно потребовали, чтобы Хурдайд отомстил за их потерю. «Теперь капитану требовалось взяться за оружие, — писал летописец, — чтобы выжить. . . Признание Испании и репутация доблести: что-то очень важное среди этих народов ». Любая потеря лица вызвала бы еще большее неуважение.
По словам Переса де Рибаса, зимой 1608–1609 годов Хурдайд собрал армию из сорока испанских всадников и двух тысяч местных союзников, многие из которых были необращенными Майо. Он послал впереди авангард, чтобы шпионы Яки не предупредили свой народ о надвигающемся нападении. Разбив лагерь у реки Яки, Хурдайд отправил к яки гонцов, чтобы сказать им, что хочет мира, но только при соблюдении определенных условий. Он не получил ответа до следующего утра на рассвете, когда Яки начали внезапную массовую атаку. В рассказе Переса де Рибаса подчеркивается скрупулезность капитана, который тщательно планировал свой подход и тщетно пытался заключить мирное соглашение со своими жестокими противниками. Агила сообщил, что произошло нечто прямо противоположное. Он не упомянул о каких-либо предварительных дипломатических предложениях с испанской стороны и сказал, что именно Хурдайд удивил яки, а не наоборот:
[Капитан] внезапно прибыл к реке Яки, застигнув их врасплох, захватив врасплох нескольких, которые гуляли по полям, и убив других. Эта великая нация [яки] была очень встревожена, когда так внезапно увидела испанца на своих землях, и гораздо больше, когда увидела, что он уже напал на ее народ, убив одних и захватив других. Слухи распространились быстро, и они стали кишеть, как муравьи, когда увидели бедных пленников, которые дали им больший стимул к борьбе. Капитан обещал выдать пленников и заключить мир, если они выдадут христиан и злодеев. Но они не хотели. Требования и отклики передавались из стороны в сторону до того, как разразилась война.
Перес де Рибас изобразил это как сцену из рыцарского романа, в котором христианский паладин сражался с кровожадными неверными. Более беспорядочный и более правдоподобный рассказ Агилы описывает это как первую стычку двух проницательных, безжалостных и чрезвычайно опытных боевых сил. В этом рукописном отчете нет резких моральных полярностей, характерных для более поздних хроник, и отражена скорость, жестокость и хаотичность развития событий.
По общему мнению, яки разгромили испанцев и их союзников на поле боя. Насилие продолжалось целый день, многие яки погибли, многие были взяты в плен. Яки серьезно ранили нескольких испанцев ядовитыми стрелами и убили многих союзников испанцев Техуэко и Майо.
По словам Агила, сам Хурдайд был ненадолго схвачен и сбежал только тогда, когда его лошадь убила одного из его похитителей, ударив его ногой по голове. Когда Хурдайд осознал масштабы своих потерь, он призвал к отступлению. Густые заросли мешали кавалерии передвигать своих лошадей, и многие союзники Хердайда, майо, бежали. На обратном пути на свою базу испанцы обнаружили, что многие из майо вооружены, поскольку именно они понесли наибольшие потери. Хурдайд обвинил Майо в их собственных несчастьях, сказав, что их убили из-за их недисциплинированности. Здесь Агила снова разоблачил уродливые политические реалии, которые Перес де Рибас замалчивал. Союзы между испанскими и христианскими индейцами были чреваты большим недоверием, гневом и разочарованием, чем великий иезуитский летописец хотел, чтобы его читатели верили. Однако Перес де Рибас записал одну важную деталь: Хурдайд «вернулся на виллу с захваченными ими захваченными яки, охранял их и обращался с ними хорошо, чтобы они служили заложниками и как средство заключения мира в будущем. . » Здесь, как и во всех его предыдущих войнах, пленники будут играть центральную роль в мирных переговорах.
После этого поражения Хердайд почувствовал, что события выходят из-под его контроля. В ответ он поехал на юг в Кулиакан за подкреплением и собрал армию из тридцати семи испанских всадников и четырех тысяч местных союзников. Они подъехали к реке Яки в начале лета 1609 года и встретили отряд, гораздо лучше подготовленный, чем тот, с которым они столкнулись раньше. По словам Переса де Рибаса, Хурдайд официально потребовал передать Лаутаро и Окорони, отправив своего рода запечатанный документ, который он использовал раньше для оформления мирных соглашений и угроз всем, кто их нарушает. Один испанец заметил вдалеке яки, который привязывал шнур к документу и волочил его сквозь пыль, крича и подбадривая своих товарищей-воинов весь день и весь вечер. Агила не упомянул о попытках Хурдаде использовать дипломатию или о пренебрежении яки к ней, но вместо этого написал, что ранние стычки быстро переросли в тотальную войну.
Как бы ни началось насилие, с обеих сторон было убито и ранено множество людей. Преимущество яки — близость к реке Яки, которую они могли легко пересечь, если того требовали их нападение или защита. Из-за сурового ландшафта испанская кавалерия была неэффективна. После трех дней боя Хурдайд начал понимать, что проигрывает. Его союзники по рождению бежали, и вся его армия находилась под угрозой уничтожения. Капитан приказал своему знаменосцу, или альфересу, возглавить отступление, а сам остался на поле боя в качестве арьергарда.
Раннее фото Яки в составе мексиканской милиции
Дорога на юг проходила через густо заросший лесом участок, где лошади были бесполезны. Яки увидели это и предприняли яростную атаку, чтобы отделить Хурдайда от лидера отступления. Альферес, которого Агила назвал Франсиско Энрикес Самбрано, и семнадцать человек под его командованием решили снять доспехи с лошадей и оставить капитана умирать. Христиане Техуэко усугубили катастрофу, связанную с бегством Самбрано, умышленно покинув поле боя, чтобы саботировать Хурдайд. Капитан Хурдайд остался только с восемнадцатью испанцами под его командованием и без местных союзников. Большинство его людей были ранены, а сам Хердайд получил пять ранений стрелами в руки и лицо.
К этому времени яки захватили припасы и порох у испанцев. Хурдайд приказал своим людям отступить на вершину холма без деревьев и приказал им стрелять только по его команде, чтобы сохранить порох и боеприпасы.
Летнее солнце высушило траву, и яки подожгли ее, чтобы спугнуть испанцев. Хердайд, как всегда хитрый, поджег кусты под ногами кремнем и сталью аркебузы. Сухая трава загорелась быстро, и Хердайд и его люди смогли вывести своих лошадей на выжженную землю до того, как огонь, зажженный яки, смог охватить их. «Таким образом, — писал Агила, — один огонь убил другой». Люди и животные Хурдайда были измотаны и опалены жаром солнца и расширяющимся огненным рвом, окружавшим их. Им нужна была вода, но яки преградили им путь к реке. Испанцы получили отсрочку, когда удачный выстрел из аркебузы убил одного из наступавших яки. Яки устали и хотели разделить военную добычу, поэтому отступили.
Когда я приехала к Пулнаброну впервые, я еще совсем ничего не знала о дольменах. Несмотря на то, что в тот день было много туристов, место казалось удивительно тихим, было явное ощущение, что тишину излучает именно дольмен. Я испытывала жгучую потребность остаться на этой территории одной, перелезть через символичную ограду и побыть внутри этого необычного сооружения. Мои глаза жадно поглощали его ассиметричные формы. На фоне вековых каменных плит, поросших шалфеем и чабрецом, Пулнаброн выглядел идеальным местом для магических ритуалов, для которых, как мне казалось, он и был создан.
Вернувшись домой, я первым делом стала читать про это место, и с разочарованием обнаружила, что никаких магических ритуалов здесь не проводили, а было оно создано для захоронений — археологи обнаружили под ним останки от 16 до 22 взрослых и 6 детей, среди личных вещей, положенных в портальную гробницу, были найдены полированный каменный топор, костяная подвеска, кристаллы кварца, оружие и керамика. В бронзовом веке, около 1700 г. до н. э., в портике перед входом был похоронен новорожденный ребёнок, сам дольмен был сооружен в период неолита — 4200 до 2900 гг. до н. э.
Кладбище? Мой мозг отказывался в это верить. Я решила непременно приехать к Полнаброну снова, но ночью, чтобы, незамеченной, проникнуть под его свод. К счастью, моему ирландскому другу эта идея не показалась слишком экстравагантной и мы приехали с матрасом вместо заднего сидения, где он благополучно и уснул, а я, счастливая возможностью оказаться с дольменом наедине ушла в ночь. Забегая наперед скажу, что найти дольмен в ту ночь мне так и не удалось — не столько потому, что ночь была чертовски темной, сколько из-за необъяснимого страха, который я почувствовала, как только вошла на его территорию. Пробираясь наощупь вперед, я делала маленькие шаги, то и дело останавливаясь, чтобы перевести дух, и когда минут через 15 безуспешных поисков дольмена начался дождь, я была очень даже рада признать свое поражение и прибежала к машине с громко стучащим сердцем. Уснуть в ту ночь мне так и не удалось, тело долго оставалось напряженным, как будто в ожидании угрозы. Когда начало светать, я разбудила моего друга и попросила его пойти вместе со мной. Дольмен оказался на том же месте, где, как мне казалось, я его и искала ночью, выглядел он каким-то равнодушным, как будто нас здесь нет, но меня не покидало ощущение, что он просто делает такой вид. Решала, быть этой встрече или нет, явно не я. Когда я, наконец, вошла под его каменную плиту, я была разочарована — совершенно ничего особенного. Тем не менее, когда я вернулась домой, я продолжала думать об этом странном месте. Было ощущение, будто дверь приоткрыли и закрыли, и то, что шагнуло в меня через открытую дверь затронуло во мне что-то глубоко и надолго.
Следующая моя встреча с Пулнаброном случилась только через год, я снова приехала ночью, но, памятуя прошлый опыт, не стала идти к нему по темноте и дождалась, когда начало светать. Как только я перешагнула символичную оградку, я услышала, как кто-то кричит, оказалось — охранник, видимо, хороший ответственный охранник сторожил дольмен в эту ночь. К счастью, он не ругался и не пугал штрафом, только уточнил, что внутрь нельзя. Я извинилась, сказала, что не собиралась ничего нарушать в этом месте и, более того, отношусь к нему с огромным почтением. Он был рад узнать, что я приехала из Украины и ценю их ирландскую историю, но внутрь не пустил, хотя я наудачу и спросила.
И только в мой следующий визит наша встреча с дольменом, наконец, случилась. Все совпало — кроме нас с моим другом не было совершено никого, охранник, другой мужчина, куда-то выходил с пакетами мусора. Когда мы вошли на территорию Дольмена, я обратилась к Духу этого места с просьбой проявить для меня то, что я готова принять и, перешагнув оградку, вошла под каменную плиту Полнаброна. На меня мгновенно навалилась тишина. Тишина такого порядка, который редко доступен в обычной жизни. Когда я закрыла глаза, под ними оказалось светло, вместо привычной темноты. Мне захотелось остаться здесь навсегда, но мой друг окликнул меня — охранник возвращается, и я буквально выпрыгнула в реальность из окутавшей меня Пустоты.
По пути обратно на меня навалилась грусть. Глубокая тягучая грусть, которой я не могла найти причину. Как будто я прикоснулась к чему-то заветному, но лишь на мгновение, и теперь, возможно, это уже никогда не повторится.
Но это повторилось. Повторилось в настолько полном объеме, о котором я не смела и мечтать. Спустя полтора года я снова приехала к Пулнаброну, преисполненная глубочайшего уважения за те мгновения, которые пропитали все моё тело чем-то невероятно родным и любимым в мой прошлый визит. Мне хотелось целовать каменные плиты, чабрец, жужжащих пчел и даже воздух. В этот раз вся территория как будто отвечала мне радостью синхронного биения, стало не важным, есть здесь другие люди или нет, я внутри дольмена или рядом — тишина была разлита повсюду и свободно текла через меня. В какой-то момент я обнаружила, что все туристы ушли и попросила у Пулнаброна войти под его свод, если это хорошо для нас обоих.
Оказавшись внутри я испытала той же глубины тишину и пустоту, к которым ненадолго прикоснулась в прошлый раз. Мой ум пытался задавать какие-то вопросы, но я не смогла на них концентрироваться, я просто плыла в этой Вечности и это было прекрасно — тихая-тихая радость окутывала меня и освежала, как чистейшая прохладная вода в жаркий день.
Похоже, это была наша последняя встреча с Пулнаброном и мне на удивление хорошо от этого знания. Кажется, что если добавить этой магии даже капельку больше, что-то будет безвозвратно разрушено, но кто знает, возможно, через несколько лет я смогу встретиться с пространством этого портала снова.
картина современного ирландского иллюстратора John Fay
Майкл Корда — редактор и писатель, работавший в издательстве Саймон и Шустер (в тексте — S&S), который вывел книги Карлоса Кастанеды в мировые бестселлеры, вспоминает о своих встречах с Карлосом Кастанедой и об обстановке, которая царила внутри издательства в то время. Главы из его автобиографической книги «Другая Жизнь. Воспоминания о других людях»
В книгe «Учение дона Хуана» профессора антропологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе по имени доктор Карлос Кастанеда рассказывалось о его посвящении в культ пейота шаманом яки по имени Дон Хуан. В одержимой наркотиками культуре конца шестидесятых и начала семидесятых годов неудивительно, что докторская диссертация Кастанеды смогла вырваться из академического мира, чтобы стать местным бестселлером, хотя, возможно, это была первая (и последняя) докторская диссертация в истории, которая смогла совершить подобное.
В более поздние годы, когда Кастанеда стал своего рода гуру для целого поколения детей из колледжей, и его книги продавались в миллионах экземпляров, он должен был принять своего рода мистическое значение — действительно, когда «Тайм» сделал обложку с ним (хотя и с нечетким и неузнаваемым портретом его, так как он отказывался фотографироваться или позировать художнику), они изображали его, возможно, непреднамеренно, как загадочного человека и тщетно пытались установить его точную личность, как будто это имело значение. К тому времени в кампусах по всей стране появлялись ложные кастанеды, как в России цари-самозванцы, и Кастанеду видели во всевозможных невероятных местах люди, которые клялись, что он высокий, голубоглазый или что-то вроде хиппи-бога, с длинными волосами и бахромой одеждой. Никто не смеялся сильнее над этим обожествлением, чем сам Кастанеда — Карлитос, как он часто лукаво называл себя, как будто он был современным эквивалентом ученика-колдуна, который на самом деле не был слишком далек от истины и который многое объяснял о литературной привлекательности его ранних книг.
По крайней мере, на одном уровне они сформировали своего рода романа воспитания, в котором Дон Хуан играл хитрого учителя-колдуна, а Карлитос — неуклюжего, наивного и вечно обнадеживающего ученика. В работе Кастанеды была сторона, которая обращалась к тем же потребностям молодых людей, что и «Повелитель колец» Дж. Р. Толкиена и «Меч в камне» Т. Х. Уайта. Здесь были все элементы: приключение, колдовство, трудный путь к знаниям, на котором молодой человек рискует всем, чтобы научиться мудрости у своего учителя. Кастанеда был чем-то вроде реального хоббита, следовавшего пути, проложенному таинственным колдуном Гэндальфом или, в другом контексте, молодым Артуром, ищущим мудрости Мерлина. Возможно, не зная, что он делает, Кастанеда затронул безошибочную тему для бестселлера, даже без учета пейота, что должно было придать его работе дополнительную привлекательность запретного и опасного.
То, что Кастанеда был реальным человеком, а не литературным изобретением, как некоторые подозревали, стало очевидным на следующее утро, когда я позвонил в университет и меня соединили непосредственно с его офисом. Голос, который приветствовал меня, был богатым, модулированным и имел легкий латиноамериканский акцент. Я выразил свое восхищение его книгой и желание встретиться с ним. — Он усмехнулся. «Я был бы рад, — сказал он, — но сначала вы должны поговорить с моим агентом. Видите ли, я — слабак, но он действительно свиреп и злобен, так что я должен быть осторожен, чтобы не рассердить его». Я спросил, кто его агент. К моему удивлению, это был знакомый мне Нед Браун. Браун был миниатюрным человеком с холерическим красным цветом лица и белыми усами, который немного походил на Ирвинга Лазара. Сам он не был новичком, Браун работал агентом в течение многих десятилетий и был одним из немногих в Лос-Анджелесе, кто занимался писателями книг, а не сценаристами. В то время он был агентом Джеки Коллинз, и тот факт, что Кастанеда каким-то образом нашел дорогу к Неду Брауну, казалось, указывал на то, что он не был таким уж не от мира сего, каким его представляла книга.
Я немедленно связался с Брауном, который сказал мне, что его стол завален предложениями до небес, но если я хочу встретиться с его автором, он не возражает. Он уже поговорил с Кастанедой (который либо быстро говорил по телефону, либо обладал телепатическими способностями Дона Хуана), и я должен был ждать его на парковке моего отеля в восемь вечера. «Как я узнаю Кастанеду?» — Переспросил я. Браун невесело усмехнулся. «Не волнуйся, — сказал он. “Он тебя сразу узнает».
В назначенное время я стоял на стоянке, оглядывая людей в подъезжающих машинах в поисках кого-нибудь, возможно, похожего на Кастанеду. Большинство машин были лимузинами, извергающими из себя пухлых мужчин средних лет, сопровождающих юных звездочек — вряд ли это был стиль Кастанеды, как я догадывался. Передо мной остановился аккуратный «Вольво», и водитель помахал мне рукой. Это был крепкий, широкогрудый, мускулистый человек со смуглым лицом, темными глазами, коротко остриженными черными вьющимися волосами и такой же веселой улыбкой, как у монаха Тука, демонстрировавшей идеальные зубы. Я сел в машину, и мы пожали друг другу руки. У него было крепкое рукопожатие. Руки, как я заметил, были широкими, сильными, с тупыми пальцами, хотя одежда выдавала в нем ученого: светло-коричневый твидовый пиджак, аккуратная рубашка с галстуком, коричневые брюки, хорошо начищенные мокасины. Я спросил его, как он узнал меня. — Он рассмеялся. «Я волшебник» — сказал он лукаво, — «Как же я могу пропустить тебя?» — Он свернул на бульвар Сансет. «Ну и разумеется, мне не повредило, что Нед описал тебя».
Я редко, если вообще когда-либо, любил кого-то так сильно и так быстро — чувство, которое остается неизменным после более чем двадцати пяти лет. Это было не столько то, что Кастанеда должен был сказать, сколько его присутствие—своего рода очарование, которое было отчасти тонким интеллектом, отчасти настоящей привязанностью к людям, а отчасти невинностью, не наивной, но такой, какой любят считать святые, святые люди, пророки и гуру. Дух Кастанеды был определенно раблезианским и непристойным, и у него было злое чувство юмора, но тем не менее он испускал каким-то образом подлинный, мощный запах потусторонней силы, до такой степени, что я никогда ни на минуту не сомневался в правдивости его рассказов о Доне Хуане или о чудесах, которые он видел и в которых позже участвовал.
Отчасти это подтверждалось тем, что какой он выбрал ресторан — маленький элегантный стейк-хаус неподалеку от Санта-Моники. Я смутно предполагал, что он вегетарианец, но он заказал баранину и, когда ее принесли, с удовольствием съел ее. На самом деле в нем не было ничего от веганского, одетого в сандалии, аскетичного, калифорнийского чудака. То, что его мысли были сосредоточены на этом мире, а не на следующем, было очевидно по блеску в его глазах, когда привлекательная женщина входила в комнату. Безбрачие, как было ясно, не входило в его систему верований, и он не был противником выпивки, так как заказывал вино с разборчивым суждением и пил его с явным удовольствием. Курение, однако, было против его принципов, по соображениям здоровья и ветра — путь мага, как он ясно дал понять, требовал физической силы. Нужно было тренировать не только ум, но и тело.
Карлос, как я уже называл его, был не только хорошим рассказчиком в городе, где хороших рассказчиков пруд пруди, но и, что гораздо реже, хорошим слушателем. Он превращал слушание в физический акт, его темные глаза были устремлены на меня, а подвижное, выразительное лицо выражало, как у хорошего актера, сочетание внимания, сочувствия и теплого веселья. Коренастый и плотный — он не был красавцем — тем не менее, Кастанеда обладал физической грацией актера и точным чувством времени, а также способностью передавать с помощью небольших тонких жестов и изменений выражения целый спектр эмоций. Я спросил, а был ли он когда-нибудь актером, но он засмеялся и отрицал это. Но поскольку все, что он говорил о своих ранних годах, было открыто для споров и он часто противоречил сам себе, я не был уверен. Но тогда истина заключается в том, что все успешные шаманы и святые люди являются исполнителями, и никто больше, чем Дон Хуан, который объединил дары сценического мага с великим актерским даром для драматического момента. Возможно, Кастанеда играл на сцене в школе, в Бразилии или Аргентине, или где-то еще, где он вырос (вопрос, который никогда не был прояснен окончательно), но его природный актерский дар сделал бы его успешным студентом в любой актерской студии.
Тем не менее тогда я верил каждому слову его книги и верю до сих пор. За этими хитрыми уловками — затворничество в стиле Гарбо, намеренное запутывание своей биографии, его развлечение оставлять ложные улики, чтобы запутать журналистов — Карлос Кастанеда был настоящим человеком. На самом деле даже самые преданные читатели считали его более реальным, ибо он обладал каким-то земным, крестьянским здравым смыслом, которого иногда не хватает неуклюжему и невинному ученому, которого он описывает в своих книгах и над чьими неловкими выходками часто смеется.
Он ел с некоторой деликатностью — было много признаков того, что Кастанеда был воспитан в значительной степени аристократично — но очень решительно. — А что я думаю о книге? — спросил он между двумя глотками. — Я был потрясен этим, — сказал я. С одной стороны, я думал, что это может быть прочитано как простая приключенческая история, в добродушной традиции Лоуренса Аравийского — городской мальчик отправляется в пустыню и учится там выживать; с другой стороны, это была антропологическая классика, как Колин М. Тернбулл в «Лесном народе». Тернбулл, которому предстояло стать одним из немногих ортодоксальных антропологов, с энтузиазмом поддержавших работу Кастанеды, точно так же изображал себя глупцом среди пигмеев Ирути. Некоторые читатели наверняка рассматривали книгу Кастанеды как руководство по применению галлюциногенных препаратов, что в то время более или менее гарантировало ей значительный успех, но, как ни странно, я видел в ней многие элементы «Правителя» Макиавелли, разумеется, без политического контекста. То, что предлагал Дон Хуан, казалось мне, представляло собой способ смотреть на мир объективно, разбивая жизнь на действия — большие и малые, важные или неважные — каждое из которых должно было быть выполнено настолько хорошо, насколько это было возможно. Карлос, сияя, кивнул. – «Безупречно! – сказал он. – «Все, что ты делаешь, должно быть безупречным». (Это было одно из его любимых слов, как я вскоре узнал.) Выражение его лица было смешливым и самоироничным. «Это нелегко, — сказал он. —Сделанное кое-как не считается». — Он сделал паузу. «Есть безупречный способ делать все, — сказал он. Он с явным удовлетворением отправил в рот кусок баранины и принялся энергично жевать. — Даже есть баранину».
Значит, это кодекс поведения? — Переспросил я. Карлос задумчиво кивнул. «Может быть, и так. Да, пожалуй. Вы должны были подчиняться дисциплине» — это было то, что дети, которые приходили на его лекции, конечно, не получали. «Они думали, что эта книга о свободе, о том, чтобы делать все, что тебе вздумается, о курении марихуаны!» — Он рассмеялся. Но это была ошибка, продолжал он. Наркотики были инициацией, способом проникнуть глубже, причем совсем не веселым. Прежде всего, они были частью способа смотреть на мир и способа упорядочивать свою жизнь. Кодекс поведения, да, это было очень хорошо. Он доел свою баранину, и мы заказали кофе. Он пил свою сладкую и черную воду с кофеином, что, казалось, не вызывало у него никаких проблем. Он сказал, что спит, как младенец. Дон Хуан был тверд в таких вопросах. Было время для сна, и ты спал. Было время проснуться, и ты проснулся. Никаких жалоб, никакого нытья, никаких слов «я не могу спать» или «я так устала, что не хочу вставать».«Дон Хуан, — доверительно сказал он, — был суровым надсмотрщиком. Гораздо хуже, чем монахини в школе».
«Как ты умудрился выбрать Неда Брауна своим агентом?» — переспросил я. «Дон Хуан нашел его для меня, — сказал он, громко смеясь. — Он велел мне выбрать самого подлого человечка, какого я только найду, и я выбрал». Он заплатил по счету, и мы вышли наружу, в теплую ночь. Я сказал ему, что вернусь в отель пешком, и он одобрительно кивнул. Карлос верил в пешие прогулки. Тело должно быть здоровым, иначе какая польза от ума? Кроме того, Дон Хуан всегда шел прямо через пустыню, двигаясь так быстро, что было трудно поспевать за ним, никогда не теряясь. Карлос глубоко вздохнул. «Он сказал мне, что ты тоже придешь, — сказал он, пожимая мне руку. — Придет кто-нибудь, кто кого интересует сила, — сказал он мне. — Вот увидишь».
— А меня интересует сила? — переспросил я.
Он крепко обнял меня, а потом, дав на чай парковщику и садясь в свою машину, улыбнулся мне и сказал: «Разве медведи разбрасывают дерьмо в своем лесу?» — и исчез.
♦♦♦
На следующее утро я позвонил Дику и сказал, что хочу купить права в издательстве Калифорнийского университета на докторскую диссертацию профессора антропологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Дик немного поворчал, но это был всего лишь его способ. К этому времени мы уже научились доверять инстинктам друг друга. Он всегда поддерживал мои догадки, даже когда считал меня сумасшедшей, и никогда, никогда не сомневался во мне. «Любой в этом бизнесе, кто прав более чем в пятидесяти процентах случаев, — гений», — было одно из его любимых высказываний. Правда заключалась в том, что для человека, который хвастался тем, что он «парень с цифрами», Дик был на самом деле полной противоположностью. Когда дело доходило до покупки книг, у него не хватало терпения разбираться в цифрах, которые он знал лучше, чем кто-либо другой, чтобы доказать что-либо. Если вы подготовите для него тщательный финансовый анализ книги, которую хотите купить, он, скорее всего, взглянет на нее, скомкает, бросит в корзину для бумаг, откинется на спинку вращающегося стула и скажет: «А теперь скажи мне, почему ты хочешь купить эту чертову штуку. — Дик наслаждался смелой игрой и не испытывал никакого уважения к людям, которые не желали рисковать инстинктивно. «Действуй своим чутьем», — любил повторять он и, в отличие от большинства людей, верил в это. Если я хотел купить докторскую диссертацию какого-нибудь профессора, он не возражал.
Я объяснил ему причину так быстро, как только мог. Я видела его мысленным взором: ноги на столе, он откинулся на спинку стула, как всегда, когда хотел подумать. — Антропология — хорошая категория, — сказал он наконец. «А сейчас все дети увлекаются наркотиками и индейцами. Кто-нибудь еще за ним охотится? — Я сказал ему, что Нед Браун утверждал, что его стол завален предложениями, но даже если это правда, я был единственным издателем, который действительно встречался с Кастанедой. — Браун, вероятно, лжет, — сказал Дик, — но никогда не знаешь наверняка. Выясни, чего он хочет, и дай ему это. Нет никакого смысла в том, чтобы быть прижимистым с ним». — Он сделал паузу. «Не возвращайся без него», — хрипло сказал он, как обычно, желая мне удачи, и повесил трубку.
Я позвонил Неду Брауну и после энергичного раунда переговоров—рекомендация Дона Хуана была точна, поскольку Нед был не только злым, но и упорным, как один из тех маленьких терьеров с большими челюстями, которые могут цепляться за дорогую жизнь, — я получил права на книгу Кастанеды в твердом переплете примерно в два раза дороже, чем планировал заплатить. Через день или два я вернулся в Нью-Йорк, чтобы попытаться убедить скептически настроенных продавцов, что мы должны приложить к этому серьезные усилия.
К счастью для меня, Дик не верил в демократию. Он считал, что отдел продаж существует для того, чтобы продавать книги, которые им дают, и его не интересовали мнения с места на конференциях по продажам. Когда в редких случаях директор по продажам или один из его представителей высказывал свое мнение о достоинствах книги, он обычно огрызался: «Ты редактор? Нет? Просто продай эту чертову штуку». В данном случае его уверенность в моем суждении (или, что более важно, в его суждении обо мне) была вполне оправдана. Наше издание «Учения Дона Хуана», несмотря на определенный скептицизм в S&S («Simon и Shuster»), взлетело в список бестселлеров, и в течение следующих десяти лет Кастанеда, книга за книгой, был главным продуктом нашей жизни, одной из подпорок, на которой держался успех нового, постготлибского S&S.
С годами взгляды Карлоса на магию становились все более мрачными и сложными, особенно после того, как он закончил свое ученичество и сам стал полноправным колдуном, но лично он сам оставался таким же жизнерадостным, как всегда, и мы стали близкими друзьями. Он обладал сверхъестественной способностью угадывать, когда я попадаю в беду или нуждаюсь в помощи, и в такие моменты звонил из телефонной будки во Флагстаффе или, иногда, внизу в вестибюле: «Майкл! Это же Карлос! Чувствуете ли вы себя сегодня сильным?» — Его голоса было достаточно, чтобы подбодрить меня, даже в самые худшие времена, и он действительно заставлял меня чувствовать себя более сильным или контролировать события, так что у меня не было никаких сомнений в магических способностях Карлоса. Много лет спустя, когда мой друг из Нью-Мексико Род Баркер настоял на том, чтобы взять несколько упаковок с его первой книгой в Шипрок, в самое сердце резервации индейцев Навахо, «Большая Резервация», чтобы знахарь наложил на них заклинание с разными цветами пыльцы, я не удивился, когда книга была встречена хорошими отзывами. Карлос научил меня, как ничто другое, тому, как важно попасть на хорошую сторону мира духов.
В материальном мире — как и в случае с Жаклин Сюзанн, Ронни Делдерфилдом и Карлосом Кастанедой — Шимкину удалось выздороветь достаточно, чтобы вознаградить Дика, предоставив ему, наконец, твердую и полную власть над S&S. Швед оказался лишен авторитета, кабинет Дика был расширен и облагорожен, и началась долгая охота за подходящей комбинацией жестких, энергичных, амбициозных, хорошо связанных редакторов, которая должна была поглотить следующие двадцать пять лет издательской карьеры Дика и дать S&S репутацию своего рода американских горок для старших редакторов. Дик хотел иметь команду всех звезд, и он был готов платить за нее — жалованьем, привилегиями, завышенными титулами и щедрыми расходами, — но не все понимали, что он ожидает от них не только успеха, но и способности выдерживать давление. Человек за человеком приходил в S&S, представляясь как «чудотворец», только чтобы провалить устрашающую психологическую полосу препятствий в виде Дика. Большинство из них ушли, оглядываясь на S&S как на худший опыт своей профессиональной карьеры. Некоторые из них были настолько потрясены этим опытом, что вообще оставили издательскую деятельность. В других издательских домах к редакторам относились с уважением. В S&S они были брошены в окопы с первого же дня, где от них ожидалось не только приобретения книги с огромной скоростью, но и способности решительно выдерживать критику Дика и его перефекционистские требования.
Дело было не столько в том, что лай Дика был хуже его укуса — его лай, конечно, был угрожающим, но он мог и яростно кусаться, — сколько в том, чтобы справиться с его природной воинственной натурой. Он ожидал, что люди будут сопротивляться, и наслаждался этим, когда они это делали; при малейшем признаке страха или робости он безжалостно врывался, ища слабое, уязвимое место, инстинктивно стремясь к мягкому подбрюшью. Но никто не понимал, что у него был по существу дарвиновский взгляд на мир: люди должны бороться за то, чего они хотят или во что верят, и бороться изо всех сил. Те, кто боролся за то, что они хотели сделать, завоевывали его уважение; а к тем, кто не боролся, он терял интерес.
Никто в этой отрасли не поставил бы S&S высоко в списке мест, где было весело работать, но странным было то, что те из нас, кто прошел этот урок, были счастливы и не хотели бы работать где-то еще. Как и морские пехотинцы, люди в S&S гордились собой за то, что работали в условиях, которые в других местах считались варварски суровыми. Как сказал один из выпускников этого испытания террором: «если вы можете пережить это, вы можете пережить все, что угодно».
Дик работал усерднее и дольше всех, задавая темп своим примером. Те, кто преуспевал, делали это потому, что отдавали работе все сто процентов и заботились о том, чтобы делать все правильно; те, кто терпел неудачу, терпели неудачу потому, что это была жесткая, неумолимая среда, очень непохожая на атмосферу любимых» S&S при Бобе Готлибе, когда Боб играл снисходительного и мудрого папу-медведя для обожающего круга послушников, которые разделяли его взгляды и жили ради его похвалы. Наградой для членов ближайшего окружения Дика было то, что они прошли испытание.
Сейчас много говорят о шаманизме в связи с известной историей похода якутского Саши-шамана против Кремля. И в связи с продолжением этой истории – похищением Саши-шамана силовиками и его принудительного помещения в психиатрию. А также информационным фоном – внесудебные расправы в Чечне над гадалками и «ведьмами» (сжигание домов, изгнание, избиения). В общем, выпала нам интересная жизнь с айфонами и крылатыми ракетами на уровне 17-м века.
Хорошо, давайте поговорим за шаманизм. Заодно – про Сталина, и про памятники культуры человечества.
Мне всегда было интересно, почему некоторые практикующие тенсегрити (т.е. «Мудрость шаманов древней Мексики») умудряются «уважать» или «гордиться» диктатором и убийцей миллионов людей Иосифа Сталина. Для меня это всегда было непонятно, потому что, на мой взгляд, «уважать» Иосифа Сталина, одновременно, практикуя «мудрость шаманов», это то же самое как заниматься генетикой и быть поклонником Лысенко. Или исследовать культуру индейцев Майя и «уважать» Диего Де Ланду (такие, кстати, есть!). Или быть приверженцем иудаизма, и, одновременно, «отдавать должное» Гитлеру (такие тоже есть!). Для меня это звучит шизофренично. Как быть Яки и гордиться теми военачальниками, которые сгоняли индейцев Яки с их земель или убивали их лидеров? Брррр! К дьяволу!
Хочу напомнить, что тенсегрити – это современная форма шаманской традиции, существовавшей в Мезоамерике, по словам Дона Хуана, в последние 10 тысяч лет. Современная наука мало знает о культуре и традициях древних людей, населявших этот континент, до появления первых значительных каменных памятников и следов письменности. Очень поверхностно исследована деятельность лишь последних двух тысяч лет.
Куикуилко, южная окраина Мехико сити. Пирамида выкопана из под слоя вулканического пепла
На городской окраине современного Мехико-сити стоит необычной формы пирамида Куикуилко. На эту пирамиду Дон Хуан водил Карлоса Кастанеду, рассказывая ему о том, что это место тех нагуалей, кто cтоял у истоков нашей линии. Эта пирамида была построена по некоторым сведениям примерно за тысячу лет до начала н.э. Про жизнь людей в эту эпоху известно очень мало. Это были современники ольмеков. Но совершенно точно, что природная катастрофа около 150—200 гг. н. э. после извержения близлежащего вулкана Шитле, вынудила выживших в Куикуилко искать убежища в новом месте, и, по видимому, этим новым местом стал Теотихуакан, который во втором веке начал стремительно разрастаться и стал самым влиятельным культурным и военным центром Мезоамерики, повлиявшм и на майя, и на сапотеков.
Да, жизнь древних обитателей Мезоамерики полна загадок и тайн. Однако факт генетического наследия этих людей установлен достаточно достоверно. Предки этих индейцев пришли из древней Сибири через Берингов пролив, в несколько этапов. Первая волна «палеоиндейцев», родственных азиатскому населению Сибири и Дальнего Востока, пришла примерно 15 тысячи лет назад, по мнению ученых, когда пересох Берингов пролив. Последняя массовая волна переселенцев проникла в Северную Амеику 10 тыяч лет назад.
А поэтому, имеет смысл предположить, что шаманизм Сибири – это прямой, хотя и дальний родственник шаманизма (то есть, магической традиции, в широком смысле) Мезоамерики. А население Америки И Южной и Северной, родственно автохтонному населению Сибири и Дальнего Востока. Именно этим объясняется, как я вижу, само появление термина «шаман» в финальных книгах Карлоса Кастанеды. В ранних изданиях Кастанеда не использовал сибирский термин «шаман»: там были «охотники», «воины», «люди знания», «видящие» и так далее.
Шаманизм Сибири – это по настоящему уникальный и древнейший реликт знания, сохранившегося от культур, от которых нас отдаляют не просто эпохи, но целые световые года, если мерять их годами эволюции. Сибирский шаманизм – редкий и ценный артефакт человеческого наследия, как и шаманизм некоторых древних народов Австралии, Африки и Океании и некоторых других. Благодаря суровым условиям жизни и удаленности от центров цивилизации этот артефакт существовал на протяжении тысячелетий без каких-то серьезных изменений. Даже довольно агрессивное продвижение и навязывание православия в эпоху имперского российского завоевания Сибири – серьезно потеснило шаманизм, но не разрушила его до основания.
Первая атака на сибирских шаманов ознаменовалась известным указом Петра I о массовом крещении северообских народов. Указ повелевал специально назначенному митрополиту Филофею уничтожать изображения божеств, которым поклонялись народы Сибири, и крестить их. Массовые мероприятия по насильтвенному крещению и христианизации народов Сибири начались после приезда в 1711 году в Сибирь в качестве нового губернатора князя М. П. Гагарина. При его активной поддержке Филофей Лещинский обращал в христианство березовских и сургутских хантов, пелымских манси. В 1717 года с аналогичной целью Филофей ездил проводить крещение в Нарымский и Кетский уезды, в 1719 году — в Мангазею, а в 1719-м и 1720-м — в Иркутск и за Байкал. Изображения божеств, которым сибирские народы поклонялись, приносили жертвы и с коими связывали свое благополучие, были сожжены, растоптаны, уничтожены. Основные священные места были разрушены во время миссионерских экспедиций Лещинского в 1712-1718 годах. В 1722 году священник Михаил Степанов сжег 75 священных мест в Приобье; в 1723-м в Березовском уезде русская администрация отобрала и сожгла 1200 деревянных и 5 железных изображений божеств хантов и манси.
Шаман, Сибирь, 1903, Россия.
С воцарением императрицы Екатерины интерес к шаманству ослабел, центральной власти стало не до них. Хотя шаманство и наказывалось дисциплинарными методами, во многих районах начальство смотрело на камлания сквозь пальцы. Как писал Худяков, «при введении христианства многим шаманам насильственно обстригали волосы и затем силою приобщали; в этих случаях шаманы сходили с ума, становились больны на год и на два, лежали в кровати». Но в итоге языческие духи все равно оказывались сильнее новых христианских святынь и повторно инициировали ойунов. «Потом рассказывали они, что черти водили их по разным местам, закалывали, вынимали кости и вставляли новые, «исправляли» шамана».
Кочевники из отдаленных труднодоступных районов продолжали придерживаться верований своих предков. Шаманизм отдалился от крупных городов Сибири, притаился в глубинке, в отдаленных деревнях и стойбищах.
Что нанесло по сибирским и дальневосточным шаманам по настоящему сокрушительный удар, от которого шаманизм вряд ли когда-нибудь сможет оправиться – это невероятно агрессивная и злобная советская империя, которая начиная с 1920 года, еще не закончив Гражданскую войну объявила шаманов контрреволюционерами. Открыл эту кампанию циркуляр Губревкома от 20 ноября 1920 года, в котором волостным и сельским ревкомам вменялось в обязанность строго преследовать всех шаманов.
В годы гражданской войны на Севере большевикам было не до шаманов, но, расправившись с главными противниками, они вновь обратили внимание на человека с бубном. 27 мая 1924 года был принят новый партийный документ по этому вопросу — «Постановление Пленума Якутского обкома РКП (б)». 3 ноября того же года вышло «Постановление ЯЦИК о мерах борьбы с шаманизмом в Якутской АССР», а следом и соответствующее «Обращение к трудовому народу»:
«Все советские органы, общественные организации на местах призываются на борьбу с шаманизмом, на которую они должны направить максимум своего внимания и сил.
Шаманизм — опиум для народа.
Шаманы — паразиты на теле трудящегося якута!»
Нанайский шаман. Фото П. П. Шимкевича. Пересъемка В. Н. Токарского
Шаманам одновременно полагалась конфискация имущества, дополнительные налоги и «задания по заготовкам», запрет на вступление в колхозы и кооперативы, выделение охотничьих, рыбацких и сенокосных угодий, снабжение снастями, орудиями лова и припасами. Детей шаманов запрещено было принимать в интернаты, им разрешалось получать только начальное образование, а нередко на них распространялись все ущемления прав, которым подвергались родители.
Лишение избирательных прав происходило очень быстро, на общем собрании селян, простым голосованием под давлением какого-нибудь «уполномоченного» из райцентра. А вот восстановления могло состояться только после принародного покаяния шамана, публикации его «отказного» заявления в газете, испытательного срока в пять лет и долгого хождения документов по вышестоящим инстанциям. Все это время семья шамана балансировала на грани жизни и смерти.
За камлание штрафовали. Репрессивным мерам подвергались не только сами шаманы, но и их родственники. Например, в Приамурье местные сельсоветы принимали решения о высылке «классово чуждых» жителей из населенных пунктов.
По сведениям П.Н. Ильяхова, на севере Якутии, и без того в самых экстремальных условиях выживания (тем более после военной разрухи) шаману-лишенцу на семью из пяти человек в порядке наказания выдавали только «30 фунтов (12 кг) муки, полкилограмма масла, килограмм сахара, одну плитку чая и одну коробку спичек» на всю зиму, которая в Заполярье длится, как известно, почти девять месяцев. Конечно, прожить на таком пайке было невозможно, а пополнить его за счет охоты или рыбалки шаман не мог по названным причинам. То есть налицо наблюдалось моральное и физическое уничтожение шаманов новой властью.
В 30-х годах начался новый этап преследования шаманизма. Печальную роль в том разгроме сыграл знаменитый антрополог Л.П. Потапов, автор классической книги «Алтайский шаманизм». До 30-х годов двадцатого века шаманизм Сибири, был мало исследован, не было каких-то общепризнанных теорий шаманизма. Карл Маркс и Владимир Ленин ничего существенного не написали о шаманах. Под большим вопросом была и принадлежность шаманов к религии. Некоторые исследователи считали их просто «больными» людьми, другие – своеобразными выразителями древних суеверий. Кое-где местная власть смотрела на деятельность шаманов сквозь пальцы. Но Советская власть, утвердившаяся в Сибири после кровопролитной гражданской войны, нуждалась в теоретическом объяснении, почему шаманов необходимо репрессировать, какое место он занимают в «классовой борьбе». В итоге, Потапов обосновал и дал эту теоретическую модель (весьма сомнительную с точки зрения современной науки).
На совести этого очень известного исследователя гибель десятков тысяч человек. Но он не единственный «профессор», подводивший идеологию под физическое уничтожение шаманов. По тому же пути, вынужденно или нет, пошел знаменитый профессор и знаток чукотского и эскимосского шаманизма Владимир Тан-Богораз, приравнявший шамана к священнику в программной статье в журнале «Красный Север» (1931 г) заместителя председателя Госкомсевера при правительстве РСФСР И.М. Суслова «По туземному Северу. Шаманство и борьба с ним». Впрочем, самого Богораза от ссылки это не спасло.
Тан Богораз с чукотским шаманом
Итак, шаманизм в СССР, начиная с начала 30-х годов был официально признан «религией» и спорадические преследования шаманов в начале и середине десятилетия развернулись на полную катушку.
Шаманов начали ссылать, сажать в тюрьмы и расстреливать. Массово изымались и уничтожались предметы культа: бубны, фигурки духов, костюмы, предметы силы и так далее. Детям шаманов запрещалось ходить в школы, посещать клубы, собрания. По переписи 1931 г. в Туве было 725 шаманов, из них 411 мужчин и 314 женщин — все они стали жертвами репрессий. Комсомольцы, члены партии и активисты ходили по домам и принудительно изымали все культовые предметы. В отдельных случаях эти атрибуты попадали в музеи, но по большей части уничтожались. Помимо прямого наказания за «шаманизм» или принадлежность к семье «классового врага», в начале 30-х добавилась коллективизация. Часть шаманов подпадали под «раскулачивание», что влекло высылку или тот же расстрел.
Преследование шаманов в 30-е годы ничуть не уступало по жестокости испанской Конкисте 16-17 веков. И похоже, что 99% шаманов Сибири оказались не готовы к такому повороту дел: они не имели дисциплины сталкинга, они были слишком архаичны для этого. Некоторые из них были одарены в искусстве сновидении, но это их не спасало. Духи-помощники и неорганические сущности также не смогли им помочь. Спаслись единицы, и эти единицы не имели возможности практиковать в течение 7 десятилетий, не имели возможности передавать свой дар и свою силу по наследству. 99% шаманов, которые сейчас в Сибири называют себя шаманами – это по сути, самопровозглашенные шаманы, вне традиции наследования и прямой передачи знания. Если коротко, в огромной степени, это уже «не то» шаманство. В большой степени, это современная «реставрация» и реконструкция шаманизма, а сами современные шаманы, прошедшие в своем большинстве школу пионерии, комсомола, бизнеса 90-х, эзотерику всех сортов и направлений, это уже другие люди, с другим типом восприятия и мышлением. Редкие исключения, правда тоже есть.
Известно несколько легенд о том, как по настоящему сильным шаманам-сновидящим удавалось сохранять себе жизнь. Вот несколько историй:
«юкагирский шаман из Нелемного на глазах незваных гостей сначала наполнил дом водой, потом вызвал к себе двух медведей, за ними — дерущихся жеребцов, «полчеловека». А в конце концов вывел их на берег и заставил взять в руки по мешку и «ловить» рыбу. Когда они очнулись от гипноза, то стояли голыми и держали в руках вместо мешков собственные штаны. Блюстителям закона ничего не оставалось, как со стыдом удалиться Нечто подобное и с аналогичным финалом проделала в свое время с пришедшими за ней милиционерами и Анна Павлова
Известный верхоянский шаман Уигурдаах (Гавриил Николаевич Слепцов) еще с детства обладал особым даром — кормил с рук кукушек и других диких птиц, которые безбоязненно слетались к нему со всей округи Как рассказывал его земляк E И Ефимов, подростком Гавриил мог легко отводить дождь от родительской сенокосной деляны, и Слепновы косили и стоговали в любое время Не они подстраивались под погоду, а погода под них Поэтому парнишку очень рано зауважали ближние соседи и даже стали побаиваться К тому же он вскоре научился читать все чужие мысли, и от него ничего нельзя было утаить Но в первые же годы советской власти Гвриил попал в изгои и жил только тем, что удавалось добыть в тайге Однажды в их село приехал чекист-начальник и тут же вызвал к себе Уйгурдааха. При встрече он с усмешкой спросил «Так ты и есть тот самый знаменитый ойун-жеребец?». В ответ обиженный шаман тоже назвал чекиста жеребцом. Тот разозлился и принялся угрожать оружием «А ты в меня выстрели, выстрели, — не испугался шаман, — я даже покажу, куда целиться надо!». Понятно, что как ни зол был чекист, но убить просто так человека он не мог и потому приказал затолкнуть шамана в кутузку. Но когда он вошел в свой кабинет, Уигурдаах был уже там и опять повторял свое «Стреляй! Стреляй! Интересно, скольких из нас ты перестреляешь?!» И тут кабинет до отказа заполнился совершенно одинаковыми Уигурдаахами, окружившими со всех сторон чекиста. Перепугавшись, он спешно стал предлагать шаману мировую.
Официально отказавшись от своего прошлого и проведя сеанс «саморазоблачения», Уйгурдаах после обычных проволочек сумел обрести права, выучился грамоте и даже получил работу продавца. Но так случилось, что заменивший его на время помощник совершил по незнанию незначительную растрату. Не долго думая, их тут же осудили обоих, тем более что за Слепцовым тянулось «подозрительное шаманское прошлое». «Преступников» в числе еще нескольких товарищей по несчастью отправили на принудительные работы в тайгу — заготавливать дрова для холодной и долгой верхоянской зимы. Как наиболее грамотного и старшего Уйгурдааха назначили бригадиром. Но едва только их оставили одних, шаман велел всем отдыхать, охотиться и набираться сил. А в ответ на вопрос, как мы будем отчитываться перед начальством, заметил, что это — его забота. Когда через несколько месяцев приехала комиссия, Уйгурдаах продемонстрировал ей целых пятьдесят огромных штабелей дров и сдал их по специальным актам. За такой ударный труд «преступников» тут же распустили по домам. А когда весной приехали на деляну за дровами, их, естественно, не оказалось. В ответ на запоздалые претензии и гнев членов комиссии по приемке дров Слепцов предъявил копии актов с их подписями и заметил: «Ваши штабеля, наверное, кто-то просто раньше увез ..»
«В нашем районе активист Юбан Гаврилович Третьяков собрал 9 бубнов. Затем он пригласил нас, школьников этой местности, помочь ему сжечь бубны. Так что мы, школьники, сожгли бубны в большом костре. Мой дядя был шаманом, и его большой белый бубен явственно выглядывал из этой кучи. Присутствовало очень много взрослых и детей. И многие из нас видели, как этот большой бубен выпрыгнул из огня. Трижды бубен выпрыгивал из костра, и трижды люди возвращали его в погребальный костер»
«О некоторых ходят слухи, что они избежали заключения путем применения древнего искусства изменения своей формы, например, просто превращаясь в птиц и улетая. Считается, что Константин ойуун из Абейского района вместе с двумя другими захваченными шаманами «загипнотизировал» целую комнату, полную скептиками, и заставил их поверить в то, что они вначале увидели снег, а потом медведя (или нескольких медведей, в зависимости от версии рассказчика) в зале комсомольского клуба».
«Знаменитая удаган Алы хардаах своими сексуальными действиями привела в такое замешательство мужчин, пришедших ее арестовывать, что те со стыдом убежали».
«Шамана Никона в наручниках милиционер вел в суд. Но когда тот пришел, вместо старого шамана с ним был прикрепленный к нему кусок ветки от дерева. Милиционера обвинили в том, что тот пьян, но он воскликнул «Как же я смог бы напиться?»»
Нанайский шаман. Фото П. П. Шимкевича. Пересъемка В. Н. Токарского
И ради справедливости надо упомянуть как минимум один случай того, что мы можем назвать классическим «сталкингом» новых видящих:
«Спиридон из Вилюйского района стал председателем сельского Совета, и община долгие годы скрывала от вышестоящих властей его продолжавшуюся шаманскую практику».
Оставшихся в живых (и даже публично отказавшихся от камлания и «раскаявшихся» бывших шаманов) власть добила в эпоху большого террора в 1937-38гг – их объявляли шпионами, выбивали пытками признания в самых фантастических заговорах и преступлениях.
С 1937 года нивхские и ульчские шаманы репрессировались как «японские шпионы». Другой пример репрессивной политики – Хакасия. В 1924 году здесь проживал 71 шаман. В 1930-х годах 25 крупнейших из них были сосланы, а троих шаманов (Чертыкова, Топоева и Иридекова) расстреляли в 1937 году за «контрреволюционную деятельность».
Настраивали также и детей против родителей:
По свидетельству Г. П. Вальдю, «свои же, молодежь, как услышат, где бубен звучит, идут туда, палку просовывают в окно и гоняют бедных старушек». Были случаи, когда дети шаманов, вступившие в комсомол, отбирали у родителей шаманские атрибуты. Например, Павел Тумали забрал у своего отца Подя Тумали бубен, пояс и утопил в Амуре, при этом он сказал: «Не позорь нас». Дети запрещали матери Т. Н. Чекур шаманить, говорили, что стыдно смотреть на людей, ходить на людях. Чтобы избежать преследования комсомольцев, шаманы и все заинтересованные в проведении шаманского обряда уезжали на луга и там шаманили. В селе собирались потихоньку, но как выразилась, информант, «разве скроешь, если бабушки идут в одну избу».
После окончания Великой Отечественной войны преследования шаманов не прекратились. А. Н. Бельды рассказывала, что в 1960-е годы в Нанайском районе Хабаровского края шаманов за проведение обрядов штрафовали, но они продолжали шаманить, занавешивая окна. Чем ближе к годам перестройки, тем больше постановления Хабаровских крайкома и крайисполкома направлены на регулирование деятельности районных организаций по соблюдению законодательства о религиозных культах и усилении атеистической пропаганды.
Иногда тех, кто старался быть шаманами, обвиняли в сумасшествии. Они считались ненормальными из-за продолжения отжившего и презираемого занятия. Их определяли достаточно опасными и потому требующими жестокого лечения медицинскими препаратами в психических лечебницах («психушках») от весьма широко и произвольно трактуемой шизофрении. Боязнь психушек и насмешек удерживала от практики тех потомков шаманов, которые могли унаследовать целительский талант и чувствовать зов духов.
Многолетний российский, а затем и советский террор перемолол в лагерную пыль древнейшую магическую традицию, несомненно родственную шаманизму и возможно, гораздо более архаичную. И справедливости ради, Саша-шаман из Якутии, это конечно не шаман в традиционном смысле этого слова. Как и те горе-шаманы из бурятского «профсоюза» Тэнгэри, которые пытались остановить Сашу-шамана – они примерно такие же «шаманы», как «эльфы» и «гномы» в ролевых играх по мотивам Дж. Р. Р. Толкина. Что не отменяет их некоторой эффективности. Намерение то никуда не делось. Вот — оно!
[DP_Grid_View_Related_Posts dp_postid=»5191″ dp_title=»Другие интересные статьи»]
Традиция воинской одежды в Теотиуакане насыщена множеством смыслов и символов. Элементы, из которых состоит одежда воина, можно увидеть не только в Теотихуакане, но также в районе майя и у сапотеков в Монте Албане.
Обязательным элементом одежды была набедренная повязка маштлатль, которая была украшена декоративным орнаментом, пущенным по краю. Один такой орнамент, скорее всего, стал представлять город Теотиуакан, и использовался для украшения набедренной повязки только у воинов из этого города-государства. Ступенчатый узор напоминал зубчатые крыши, найденные в Теотихуакане. У майя этот декоративный орнамент тоже использовался, но не у воинов, а в «модной» одежде богатых майя и в женской одежде.
Воины из Теотиуакана носили разные типы одежды для верхней части тела. Как изображено на погребальных изображениях, воины часто носили короткие тканевые туники. Туники из перьев носили и воины в Теотиуакане и в районе майя. Одним из самых типичных видов одежды воина была туника с тремя орнаментами по краю. Также теотихуаканские воины носили стеганые хлопчатобумажные и пуховые доспехи в качестве защитной одежды от летящих камней и дротиков.
Не избегали воины и «бижутерии». Украшения представляли собой нечто вроде бус, ожерелий и монисто на шею и грудь, они делались из нефритовых бусин, раковин или человеческих верхних челюстей. Как можно понять, эти украшения носили ритуальный и магический характер и использовались либо в торжественных случаях, либо при погребении воина.
В одежде воинов в Теотихуакане нередко использовался элемент, обозначающий сову. Сова является хорошо известным символом воинского сословия в Теотихуакане, и, возможно, обозначал воина как человека, который, как и сова, был связующим звеном между живыми и мертвыми, отправляя живых к мертвым.
Разумеется, оружие воина было важной частью костюма. Атлатль (это специальное устройство для метания коротких дротиков) и дротики были тем оружием, которое предпочитали воины Теотихуакана, и оно было признано типичным оружием Теотихуакана. Позднее атлатль стал символом оружия воинов и для толтеков. В частности, все четыре фигуры знаменитых толтекских «атлантов» в Толлане держат атлатль в левой руке. Копья и ножи также использовались воинами, но гораздо реже изображались в искусстве Теотиуакана. Археологические исследования областей майя показывают, что атлатль использовался в реальных битвах и для повседневной охоты. Вероятно, ататль символизировал качество алертности, готовности воина к битве.
Круглые и гибкие квадратные щиты служили для защиты воинов от летящих камней, дротиков или для рукопашного боя. Эти щиты были сделаны из тростника, переплетенного с хлопком и покрытого перьями и другими украшениями и эмблемами. Гибкие щиты были очень характерны для воинов Теотихуакана — они встречаются на изображениях воинов очень часто.
Интересно, что зеркала были важнейшим элементом костюма теотихуаканского воина. Скорее всего, это был магический элемент, связанный с Тескатлипокой (дымящееся или огненное зеркало). Тескатлипока был главным богом у жречества, а зеркало было его самым характерным элементом. Интересно, что Тескатлипока считался основным соперником Кецалькоатля, и зеркало фигурирует в истории падения/соблазнения легендарного правителя Се Акатля Топильцина Кецалькоатля. Зеркала носились отдельно или в комплексе с перьями и хвостом койота. Археологические примеры этих важных элементов костюма из Теотихуакана были найдены среди захоронений воинов в Пирамиде Пернатого Змея.
Зеркальные нагрудники часто использовались как часть погребального костюма воинов. Задние зеркала носили в одиночку, привязывали к пояснице или в качестве объединяющего элемента в большем скоплении перьев и хвостов.
Не менее интересно, что помимо зеркал, воины Теотихуакана нередко носили кисеты с благовониями, что тоже, по-видимому, имело отношение к магии и было в ходу у жрецов. Многие образцы майянского искусства говорят, что там благовония также были неотъемлемой частью воинского комплекса и костюма.
Головные уборы, которые использовали теотиуаканские воины, кодировали в себе сложную природу мистических теотиуаканских представлений. Они варьировались от простых повязок до величественных, многослойных сборок из перьев, драгоценных камней, раковин и других драгоценных материалов. Высокопоставленные военные командиры использовали пышные и сложные головные уборы с плюмажем из перьев. Более практичные головные уборы в виде знака года в виде раковин с пластинками, пожалуй, наиболее широко представлены в захоронениях как в Теотихуакане, так и у индейцев майя. В версиях майя основные элементы головных уборов теотихуаканских воинов украшены структурой подобной тюрбану.
Но были и головные украшения другого типа. Некоторые головные уборы изображали военного змея шиухкоатля, который символизировал живого, сражающегося воина. Головные уборы типа бабочки, несли в себе смысл превращения воина в бабочку. Огонь был ключевым элементом, вовлеченным в эту трансформацию, и символы этого элемента появляются как на головных уборах змей, так и на головных уборах бабочек. В то время как головные уборы типа змея и бабочки заключали в себе веру теотиуаканцев в важность самопожертвования, военные головные уборы изображающие Тлалока, бога войны, дождя и грозы, отражали важность жертвоприношений. На головных уборах этого типа последовательно появляется изображение головы Тлалока и годичные знаки. Изумленное лицо Тлалока было лицом каждого воина в поисках поддержания равновесия вселенной посредством жертвоприношения, пленного, взятого в битве, или его собственного пламени, потушенного врагом.
Интересный элемент одежды – это защитные очки. Изготавливались из серого обсидиана. Ученые не знают, для чего они использовались. Предполагается, что они были подражанием Тлалоку, который обычно изображается с круглыми «очками». С войной и военными действиями связывали его способность нести разрушения, сопровождаемые молниями и огнём. Бог грозы выступал покровителем воинов, сражавшихся под его знамёнами – «очки» бога являлись важным элементом внешнего облика теотихуаканского воина. Некоторые исследователи считают, что очки были элементом устрашения врагов, поскольку они придавали теотихуаканскому воину такой «скелетный» вид.
Теотихуаканский воин воевал не для того, чтобы убить и выжить, все было не так просто. Его война была священным действием на мистической войне, проявляющей его личную силу и магию. Поэтому все детали его костюма, оружия и доспехов имели большое символическое значение, служили функции получения поддержки от богов и связывали его со стихиями и с намерением. Погибнуть на войне считалось очень достойной смертью, добровольным жертвоприношением. Война была торжественным мероприятием, которое обставлялось пышными ритуалами. Мистические и сверхъестественные силы были полноправными участниками и игроками в битвах наравне с людьми, и люди, в каком то смысле, добровольно передавали свою судьбу этим силам.
Когда Кортес с горсткой вооруженных бойцов приближался к Теночтитлану, слухи о приближении белых бородатых людей достигли владыку ацтекской империи Монтесуму Шокойоцина. Тот решил, что пророчество сбылось и с запада возвращается предсказанный жрецами Кетцалькоатль. Он отправил приближающемуся захватчику дары, намекающие на родство с богами: сложная корона из перьев (apanecayotl) вроде той, что носил Топильцин Кецалькоатль, и остроконечная шапка из кожи ягуара в сочетании с маской с длинным клювом, атрибутом бога ветра Эхекатля Кецалькоатля. Другие присланные платья и украшения принадлежали богу дождя Тлалоку и Тецкатлипоке, “дымящемуся зеркалу”, верховному божеству правителей и жрецов. Также он послал Кортесу некие приветственные стихи:
«Я не просто сновижу,
не просто представляю это в своем сне,
я не просто это вижу как мираж,
я действительно вижу вас,
смотрю в ваше лицо.
Я был обеспокоен уже пять,
уже десять раз за долгое время.
Я вглядывался в неведомое,
откуда вы пришли, в место облаков, в место тайны.
Таким образом, они предсказали это,
древние правители, что вы придете,
чтобы учить свою воду, свой народ,
они предрекали, что вы снова сядете на свою циновку, на свой трон,
что вы вернетесь.
И теперь это стало правдой:
вы вернулись».
Разбойник и авантюрист Кортес по прибытии в Теночтитлан взял Монтесуму в заложники. Одна из версий смерти правителя ацтеков — его убил собственный народ, потому что тот призвал сложить оружие в борьбе с врагом. По другой версии его убил Кортес.
21 декабря 1959 года в автобусе из Парижа в Марсель ехал худощавый сорокалетний человек. Он сидел у окна, в которой прямо светило заходящее солнце. Вдоль дороги через равные промежутки были высажены высокие тополя – таким образом, что на уровне глаз были именно стволы, а не кроны. Человек прикрыл глаза и сквозь полуприкрытые веки в его зрачки начали «строчить» лучи солнца через короткие промежутки. И это мерцание инициировало у Брайона Гайсина – так звали этого человека мгновенные видения наяву. В этот же день он сделал запись в своем дневнике:
«Сегодня в автобусе на пути к Марселю меня захватил трансцендентальный ураган цветовых видений. Мы мчались сквозь длинную аллею, усаженную деревьями, и я прикрыл глаза, сидя напротив слепящего солнца. Подавляющий поток интенсивно ярких цветов взорвался под моими веками: многомерный калейдоскоп вихрем кружился в космосе. Я был выброшен из времени»
Спустя год Брайон Гайсин вместе со своими друзьями, знаменитым писателем-битником Уильямом Бероузом и математиком Иэнэм Соммервилем собрали «Машину сновидений» (The Dreamachine). Это устройство было призвано порождать видения у человека, который наблюдает стробоскопический свет из этой машины. Вокруг лампы с определенной скоростью вращался металлический барабан со специальной формой вырезов. Таким образом Машина сновидений производит мерцание света частотой примерно в 8-13 Гц., вызывая, по замыслу создателей, стимуляцию альфа-ритмов головного мозга пользователя.
Иэн Соммервиль записывал свои впечатления с личных испытаний «Машины сновидений»:
«я оказываюсь в центре всей картины безграничных форм, порожденных вокруг меня… я обнаружил себя высоко над Землей, парящим в универсальном блеске красоты. Чуть позже я осознал, что мое восприятие окружающего мира заметно изменилось. Вовсе не похоже на наркотический дурман или сильную усталость».
Прототип машины был готов уже в 1960 году. А в 1961 году друзья решили сделать бизнес на этих машинах и изготовили несколько штук на продажу. Готовые «Машины сновидений» выставили в витринах нескольких магазинчиков и салонов красоты. Все желающие могли попробовать эффект этих машин на себе.
Патентная документация на «Машину сновидений» содержала следующее описание «Изобретение, имеющее художественное и медицинское применение, примечательно тем, что воспринимаемый эффект ощутим при взгляде с закрытыми или открытыми глазами на внешнюю сторону снабжённого прорезями цилиндра, вращающегося с заданной скоростью. Ощущения могут быть изменены посредством увеличения или уменьшения скорости вращения, изменения расположения прорезей или изменением цветов и узоров на внутренней стороне цилиндра».
Брайон Гайсин предполагал, что устройство «откроет новую эру … эру внутреннего видения», предоставляя людям доступ к тому, что он обозначил в качестве «Человеческой программы». Гайсин говорил, что изобретённая машина позволяет увидеть «всё, что может быть увидено, было увидено и будет увидено». В понимании художника кругозор человека ограничен рамками, установленными Программой, а использование «машины сновидений» может эти самые рамки разрушить.
Но бизнес в Париже не удался. Несмотря на то, что многие из потенциальных покупателей быстро впадали в состояние сновидения наяву и начинали видеть образы и видения, никто не был готов платить за это. Ни один экземпляр «Машины сновидений» не был продан.
Возможно, причиной этого стали огромные надежды, которые Гайсин возлагал на Машину. С ее помощью он сам «видел все символы основных религий, кресты, глаза Христа и много-много всего остального», и возводил традицию управления своим сознанием с помощью световых вспышек к Нострадамусу, создававшему вспышки с помощью солнца и движений рук, и святому Савлу из Тарса, который имел видение по дороге в Дамаск якобы именно благодаря солнцу, пробивавшемуся из-за деревьев.
Кстати говоря, академическая наука приступила к изучению этого эффекта задолго до экспериментов Гайсина – с этой точкой зрения на происходящее можно ознакомиться в работе From Stroboscope to Dream Machine: A History of Flicker-Induced Hallucinations. В ней подтверждается теория о приемах Нострадамуса с руками и солнцем как источнике его пророческого дара, а также приводятся работы Гельмгольца (1910) и даже чешского физиолога Пуркине, который изучил влияние вспышек на мозг в 1819 году – но никто его дело особо не продолжал, не то что не использовал на практике.
В 1963-м Гайсин вслед за Берроузом отправился в Соединённые Штаты Америки, в Нью-Йорк, чтобы вывести изобретение на американский рынок. Но неудача ждала друзей и в США. Несмотря на то, что «Машина сновидений» определённо была сенсационным изобретением, желающих производить в промышленных масштабах устройство, способное вызывать припадки, не нашлось. Немного ранее доктор Роберт Фишер, сотрудник Центра по изучению эпилепсии в Стэнфорде, также подтвердил, что на 10 000 человек 1 может испытать эпилептический припадок и примерное вдвое больше детей подвержены аналогичному эффекту. При этом, впрочем, устройство было показано на нескольких выставках электроники, поспособствовав популярности своих изобретателей.
Несмотря на коммерческую неудачу, создатели продолжали совершенствовать «Машину сновидений». Брайон Гайсин писал: «И вот так, без каких-либо средств и с таким накалом электричества, мы начали создавать всю серию машин мечты: от самого простого цилиндра с симметричными прорезями, которые производили определённого рода мигание, до современных машин, с помощью которых ты, двигаясь вверх-вниз по колонне с закрытыми глазами, переживаешь прерывания света между восемью и тринадцатью в секунду…»
На самого художника опыт взаимодействия с изобретением имел колоссальное влияние. В дневнике он подробно законспектировал свой опыт, отмечая, что воспринимаемое пользователем машины есть «полное раскрытие в видениях твоих несметных сокровищ, Юнгианского склада символов, который мы делим со всем нормально функционирующим человечеством. Из этой сокровищницы художники и ремесленники черпали элементы искусства на протяжении веков. В быстром потоке образов ты немедленно начнешь узнавать кресты, звезды, нимбы… Сотканные узоры, похожие на доколумбовский текстиль, исламские ковры… без конца повторяющиеся узоры на керамических плитках… в вышивках всех времен… Быстро колеблющиеся серийные образы абстрактного искусства».
В журнале «European Neurology» в 2009 году была опубликована статья, посвящённая производимым стробоскопами галлюцинациям, в которой, помимо прочего, разбиралось и изобретение Гайсина-Соммервиля. В заключении работы значилось:
В нейробиологии создание галлюцинаций до сих пор предоставляется сложной задачей. Исследования Фуче продемонстрировали, что стробоскоп является надёжным инструментом для ознакомления с визуальными образами путём изменения нейронной активности в и между таламокортикальными областями. Изменения таламокортикальной активности также связаны с нейропсихиатрическими расстройствами, включая Синдром Чарльза Бонне как результат, стробоскопические галлюцинации могут быть использованы для изучения основных механизмов CBN и возможных терапевтических вмешательств.Сегодня стробоскопы могут быть использованы для моделирования комплекса механизмов, лежащих в основе специфических (но не всех) визуальных галлюцинаций.
— Ter Meulena, B.C.; Tavya, D.; Jacobs, B. C., «From Stroboscope to Dream Machine: A History of Flicker-Induced Hallucinations»
Помимо самого Гайсина, на художественное творчество которого «машина сновидений» оказало огромное влияние, множество его близких друзей также испытали на себе её действие, которое нашло определённое отражение в их трудах. Визуальные эффекты устройства были описаны Берроузом в романах «Билет, который лопнул» (1962) и «Нова Экспресс» (1964) — в них же писатель переосмысливал значение машины, трансформируя его в оружие против насаждения Контроля (который является одной из центральных тем автора); свой опыт от взаимодействия с машиной в одном из своих стихотворений запечатлели писатель Гарольд Норс и поэт Айра Коэн — оба близкие друзья Гайсина. Машина также в определённой мере повлияла на творчество британского экспериментального музыканта Дженезиса Пи-Орриджа. Известный американский психолог Тимоти Лири называл изобретение «самым передовым нейрофеноменологическим устройством, когда-либо сконструированным».
Самим же Гайсином машины неоднократно показывались широкой публике наравне с картинами; художник верил, что устройство может в некой степени вытеснить наркотики в среде желающих приобщиться к мистическому опыту — произошло же, впрочем, всё несколько иным образом. Так, вдохновленный стробоскопическими эффектами от машины, её приблизительный аналог в ходе своих известных «Кислотных тестов» использовал Кен Кизи.
Канадским кинодокументалистом Ником Шиеном в 2008 году по книге Джона Гейгера «Chapel of Extreme Experience» был снят фильм «Мерцание», посвящённый изобретению Гайсина и Соммервиля. Существует маргинальная теория, согласно которой самоубийство вокалиста группы Nirvana Курта Кобейна якобы связано с «Машиной сновидений», которая, по слухам, была обнаружена в доме, где скончался Кобейн — незадолго до своей смерти он якобы «маниакально пристрастился к использованию устройства и везде возил его с собой». Сообщается, будто музыкант во время сеанса услышал голос, повелевший ему «самоустраниться», и подчинился; тем не менее, судя по всему, это не более чем городская легенда.
На протяжении следующих десятилетий «Машина сновидений» так и не получила широкого распространения, но и не исчезла бесследно. Известно, что в мире существует уже несколько сотен Машин, что есть возможность заказать изготовление по-настоящему роскошной Dream Machine через интернет (всего-то 600£!). Впрочем, изготовление «Машины сновидений» доступно любому человеку умелому. Доказательством чему – создание машины участниками творческой группировки KATAB.ASIA
5 января 1997 года один самых глупых персонажей на этой планете Гомер Симпсон съел порцию чили с «безжалостными перцами перцев Кецльзакатенанго, выращенными глубоко в джунглях сумасшедшими из гватемальской психушки» и отправился в галлюциногенный духовный поиск по следам Карлоса Кастанеды.
Эта одна из лучших и классических серий «Симпсонов» была создана под впечатлением ранних книг Карлоса Кастанеды. Обычно анимацию обычных «Симпсонов» для сокращения издержек на производство отдавали на отрисовку подрядчикам в Южную Корею. Но ключевые эпизоды именно этой серии главный мультипликатор Дэвид Сильверман создает сам, лично, чтобы передать визуальные образы именно так, как они задуманы. Этот эпизод включает некоторые очень сложные и разнородные эффекты, от деформирующихся моделей персонажей до пышных визуализированных сред и включения живых объектов и компьютерных элементов (облака и гигантская бабочка, соответственно).
Эта серия также одна из лучших в философском смысле. Это сказка о «дураке», который благодаря своей глупости, тем не менее, проходит через странные и эксцентричные испытания и в результате получает новое осознание, новый взгляд на идею «родственной души». Поскольку ограниченность жизненных целей и мотивации (жадность, глупость, наивность, доверчивость) Гомера Симпсона является одним из самых главных объектов этого сатирического «эпоса», такое развитие персонажа можно считать выдающимся – он осознает, что Мардж Симпсон, его жена, действительно представляет его «родственную душу», несмотря на то, что она не согласна с его привычками и идеями. Кроме того, сам предмет поиска soulmate – до боли в глазах напоминает поиск «дубля» или «тела сновидения». В ходе путешествия Гомер Симпсон встречается с «холодной» и «недоступной» Мардж, которая для него, в значительной степени, — в проекция отторгающей матери (и главный его страх).
Еще один замечательный персонаж – это мистический гид, духовный проводник Гомера Симпсона – койот, спустившийся с неба и образовавшийся из планет. Этот персонаж отсылает нас к сцене из книги Кастанеды «Путешествие в Икстлан»:
Я отвёл глаза и увидел койота. Он спокойно трусил по каменистому плато. До него было метров пятьдесят. Он бежал на юг, но потом остановился, повернулся и пошёл ко мне. Я пару раз крикнул, надеясь его отпугнуть. Безрезультатно. Я забеспокоился. А вдруг он – бешеный? Койот приближался. Я даже подобрал несколько камней на случай, если он вздумает напасть. Когда койот был метрах в трёх от меня, я заметил, что он нисколько не возбуждён и даже наоборот – совершенно спокоен и ни капельки меня не боится. Он замедлил шаг и в полутора метрах от меня остановился. Мы молча смотрели друг на друга, а потом койот подошёл ещё ближе. Его карие глаза смотрели ясно и дружелюбно. Я сел на камень. Койот стоял совсем близко, почти касаясь меня. Мне никогда не доводилось видеть дикого койота так близко. Единственное, что пришло мне в этот момент в голову – с ним поговорить. Я заговорил так, как разговаривают со знакомой собакой. А потом мне показалось, что койот отвечает. Я даже был абсолютно уверен: койот что-то сказал. Я был в недоумении, но времени на то, чтобы разбираться, у меня не было, потому что койот «заговорил» опять. Он не произносил слова в том виде, как человек. Это было скорее «ощущением» того, что он говорит. А он на самом деле говорил, он сформулировал вполне определённую мысль и выразил её в виде чего-то, весьма напоминающего законченную фразу. Выглядело это примерно следующим образом:
– Ну что, как поживаешь, койотик? – спросил я.
Мне показалось, что я услышал ответ:
– Нормально. А ты?
Я оторопел. Койот повторил. Я от удивления вскочил на ноги. Койот не шевелился. Даже мой внезапный прыжок не произвёл на него никакого впечатления, он по-прежнему дружелюбно смотрел на меня ясными глазами. Потом он улёгся на живот, склонил голову набок и спросил:
– Чего ты боишься?
Я опустился на камень и между нами состоялась беседа – самая невообразимая и странная, из всех, какие мне когда-либо доводилось вести. В конце он спросил:
– Что ты здесь делаешь?
Я ответил, что пришёл в эти горы, чтобы «остановить мир». Койот сказал:
– Qua bueno!
Тут я осознал, что это – какой-то двуязычный койот. Существительные и глаголы в его фразах были английскими, а союзы, междометия и некоторые другие части речи – испанскими. В голову пришло, что это – койот Чикано. Я засмеялся – уж очень абсурдной была вся ситуация в целом. Я хохотал всё сильнее и довёл себя почти до истерики. Вся тяжесть и несуразность происходящего вдруг разом обрушилась на меня, и разум мой сник. Койот встал на ноги. Глаза наши встретились. Я неподвижным взглядом смотрел ему прямо в глаза и чувствовал, что они словно притягивают меня. Вдруг койот засветился. От него исходило мягкое сияние. Словно в сознании всплыли события десятилетней давности, когда под действием пейота я наблюдал превращение обыкновенной собаки в дивное светящееся существо. Как будто койот пробудил во мне воспоминания, и образы прошлого возникли перед глазами и наложились на фигуру койота. Я смотрел на него и видел мерцающее текучее светящееся существо. Его свечение ослепляло. Я хотел прикрыть глаза руками, но не мог пошевелиться. Светящееся существо прикоснулось к чему-то во мне, и тело моё наполнилось неописуемым теплом. Я не мог пошевелить ни одной частью тела, но что-то не давало мне упасть.
Я не имею понятия, сколько прошло времени. И светящийся койот, и вершина холма, на которой я стоял, уже давно куда-то исчезли. Не было ни ощущений, ни мыслей. Всё отключилось, и я свободно парил в бесконечности некоего неопределённого пространства.
Карлос Кастанеда
Ну и нельзя упустить тот, что койот разговаривал с Гомером голосом легендарного американского певца и артиста Джонни Кэша, мир его праху. Его искренность, глубина и фирменный голос стали проводником Силы в шаманской сказке о «дурачке» из американкой глубинки.
В 2014 году Фаулеровском музее в UCLA прошла выставка масок, собранных Карлосом Кастанедой в 60-х годах у индейцев яки. Выставка подтвердила то, что антрополог Кастанеда действительно был и работал в тех местах, о которых рассказывает в своих книгах.
Академические книги обычно не становятся бестселлерами, но в 1968 году «Учение дона Хуана: Путь знания Яки» антрополога Карлоса Кастанеды стало сенсацией.
В ней автор рассказывает о своем обучении у старого шамана Яки Хуана Матуса, который обучал его шаманизму и вводил его в измененные состояния сознания. Тогда, в семидесятых и девяностых, Карлос Кастанеда был очень известным автором, за ним охотились папарацци, он издал 12 бестселлеров и в 1973 году попал на обложку журнала Time как признание его влияния на мир.
Но за прошедшие годы после смерти Кастанеды тональ времени изменился до неузнаваемости. Сейчас в западном академическом мире работы Карлоса Кастанеды сильно дискредитированы, а о нем самом современные авторы пишут и снимают «разоблачающие» книги и фильмы. Научная критика касается правдивости изложенных им сведений, которые невозможно проверить привычными научными способами (то есть ссылками на другие научные работы). А моральная критика исходит из современного понимания этики, ставящей ценность признаний страдающей жертвы (желательно –, принадлежащей к меньшинствам или хотя бы к женщинам) превыше всего. Рассказы некоторых бывших приближенных к Карлосу о том, что нагваль вступал с ними в отношения, рассматривается как свидетельство того, что Кастанеда создавал секту, унижал женщин и манипулировал своими сторонниками.
Так или иначе, мода на книги Кастанеды в США прошла. Спрос на его книги упал. Свидетельством резкого падения интереса к Карлосу Кастанеде и его наследию стало прекращение существования групп практики, а также провал мероприятий по тенсегрити в США. Тем не менее, исторический след Кастанеда оставил, и кое-какие события, связанные с его именем, все же происходят.
Будучи аспирантом UCLA в 60- годах, молодой Кастанеда собрал коллекцию масок народа Яки из Соноры, Мексика. Двенадцать из них были представлены на небольшой выставке «Маски Яки Карлоса Кастанеды» вместе с пятью другими и сопутствующими аксессуарами, используемыми в церемониях Яки для празднования и поминовения.
Эти маски называются «пахко’ола» сделаны из резного дерева, в основном окрашенного в ярко-красный, белый и черный цвета, с козьей шерстью, добавленной для кустистых бровей и бороды. Иногда они напоминают коз, наиболее важных из одомашненных животных Яки, или обезьян, которые считались обманщиками в пустыне.
«Они смешные, игривые», — сказал куратор выставки Дэвид Дельгадо Шортер, доцент и вице-председатель Отдела мирового искусства и культуры/танца в UCLA. — Но есть ли там еще что-нибудь, что может обернуться против меня?»
Шортер, который провел обширную полевую работу с Яки из Соноры, Мексика, признал проблемы в книгах Кастанеды. «Многое из этого мне кажется полностью сфабрикованным и не основанным на традициях Яки», — сказал он. «Тем не менее, в книгах описаны некоторые детали манер и речи, которые, несомненно, принадлежат Яки».
Для него сами маски, которые было бы очень трудно получить за пределами Мексики в 1960-х годах, являются решающим фактором.
— Это свидетельствует о том, что он был именно там, — сказал Шортер, — в том самом месте, где, по его словам, проводил полевые работы».
«В задней комнате лачуги, прямо на расстеленной на полу козьей шкуре сидел человек. Держа в руках резец и деревянный молоток, он возился с куском дерева, зажав его голыми ступнями. Удерживая его на месте ногами, человек управлял им, словно огромным вращающимся колесом гончара. Ступни ловко вращали дерево, а руки тем временем обтачивали его резцом. Я никогда в жизни не видел ничего подобного. Он делал маску, выдалбливая в ней углубления искривленным резцом. Непринужденность, с какой он удерживал деревяшку ногами и поворачивал ее, была совершенно замечательной.
Человек был очень худым: вытянутое лицо с резкими чертами, высокие скулы и темная, почти медного цвета кожа. Кожа на лице и шее была так натянута, что казалось, вот-вот лопнет. Он носил тонкие обвисшие усы, которые придавали его угловатому лицу зловещее выражение. У него был орлиный нос с очень тонкой переносицей и свирепые черные глаза. Совершенно черные брови выглядели так, будто были нарисованы карандашом, – как и блестящие черные волосы, зачесанные назад. Мне никогда еще не доводилось видеть такого неприятного лица. При взгляде на него в голову приходил образ итальянского отравителя эпохи Медичи. После внимательного изучения лица Лукаса Коронадо я решил, что самыми подходящими для него будут слова «свирепый» и «угрюмый»
Я заметил, что ноги у него были такими длинными, что, хотя он сидел на полу и сжимал ногами кусок дерева, колени доходили до самых плеч. Когда мы подошли ближе, он прервал работу и поднялся. Лукас был худым как вешалка и еще выше ростом, чем Хорхе Кампос. Он тут же надел свои гуарачес – как мне показалось, в знак уважения к нам.
– Входите, входите, – без улыбки сказал он. У меня возникло странное ощущение, что Лукас Коронадо вообще не умеет улыбаться. – Что стало причиной такого приятного визита? – спросил он у Хорхе Кампоса.
– Я привел этого молодого человека. Он хочет задать пару вопросов о твоем искусстве, – покровительственным тоном сообщил Хорхе Кампос. – Я поклялся, что ты ответишь на его вопросы совершенно правдиво.
– Ну конечно, конечно, – заверил Лукас Коронадо, окинув меня с ног до головы равнодушным взглядом.
Он перешел на другой язык – я решил, что это язык племени яки. Лукас и Хорхе погрузились в оживленный разговор, и говорили так довольно долго. При этом оба вели себя так, словно я вообще не существовал
– Есть одна проблема, – наконец сказал мне Хорхе Кампос. – Лукас только что сообщил мне, что сейчас у него очень напряженное время, так как приближаются праздники. Поэтому сегодня он не сможет ответить на все твои вопросы, но обязательно сделает это в другой раз.
– Да, да, конечно, – подтвердил Лукас Коронадо на испанском. – В другой раз – обязательно. В другой раз.
– Нам придется уйти, – сказал Хорхе Кампос, – но я непременно приведу тебя к нему позже.
Когда мы уходили, я почувствовал желание высказать Лукасу Коронадо свое восхищение его изумительным мастерством одновременной работы руками и ногами. Он взглянул на меня так, будто я сумасшедший, а глаза его расширились от удивления.
– Ты что, никогда не видел, как делают маску? – процедил он сквозь сжатые зубы. – Ты откуда свалился? С Марса?
Я почувствовал себя идиотом и попытался объяснить, что для меня этот способ является совершенно новым. Мне показалось, что сейчас он ударит меня по голове. Хорхе Кампос на английском сказал мне, что своим замечанием я очень обидел Лукаса Коронадо. Он воспринял мою похвалу как скрытую попытку посмеяться над его бедностью. Для него мои слова стали ироничным указанием на то, каким нищим и беспомощным он стал.
– Все совсем наоборот! – заявил я. – Я считаю, что он великолепен.
– Не вздумай говорить ему что-то подобное, – резко возразил Хорхе Кампос. – Эти люди привыкли воспринимать и высказывать оскорбления в самой тонкой форме. Он считает очень странным, что ты пренебрежительно отзываешься о нем, хотя совсем его не знаешь, и к тому же смеешься над тем, что он не может позволить себе купить верстак для работы с деревом
Я был совершенно растерян. Мне меньше всего хотелось портить отношения со своим единственным возможным выходом на старика. Судя по всему, Хорхе Кампос прекрасно понимал мою досаду.
– Купи у него какую-нибудь маску, – посоветовал он. Я ответил ему, что денег у меня едва хватит на то, чтобы заправить машину и купить еду, и что я собираюсь добраться до Лос-Анджелеса одним махом, без остановок.
– Тогда дай ему свою кожаную куртку, – как нечто само собой разумеющееся сказал Хорхе, хотя и произнес это доверительным, значительным тоном. – Иначе ты разозлишь его и тогда запомнишься ему только нанесенным оскорблением. Не стоит говорить ему, что его маски хороши. Просто купи одну.
Когда я сказал Лукасу Коронадо, что хочу обменять свою кожаную куртку на одну из его масок, он удовлетворенно осклабился, взял куртку и тут же надел ее. Он пошел к дому, но, прежде чем войти, сделал какое-то странное круговое движение, опустился на колени перед чем-то вроде алтаря. Он двигал руками, словно вытягивал их, а потом потер ладонями края куртки. Он вошел в дом, вынес оттуда обернутый газетами сверток и передал его мне. Я хотел задать ему несколько вопросов, но он извинился и сказал, что у него много работы, однако добавил, что если я захочу, то могу вернуться в другой раз.
На обратном пути в Гуаймас Хорхе Кампос попросил меня развернуть сверток. Он хотел убедиться, что Лукас Коронадо не обманул меня. Мне не хотелось проверять, что в свертке, — я был целиком занят мыслью о том, чтобы вернуться к Лукасу в одиночестве и поговорить с ним. Я пребывал в приподнятом настроении.
— Я должен увидеть, что он тебе дал, — настаивал Хорхе Кампос. — Пожалуйста, останови машину. Не существует таких причин или обстоятельств, что позволили бы мне подвергать своих клиентов опасности. Ты заплатил мне за определенные услуги. Этот человек — искусный шаман, и потому он очень опасен. Так как ты оскорбил его, он мог дать тебе заколдованный сверток. В этом случае нам придется быстро закопать его прямо здесь.
Я испытал прилив тошноты и остановил машину. С предельной осторожностью я вынул сверток, но Хорхе Кампос выхватил его из моих рук и развернул. В нем лежали три великолепные традиционные маски племени яки. Хорхе Кампос обыденным, ничуть не заинтересованным тоном заметил, что было бы вполне естественно, если бы я подарил ему одну из них. Я рассудил, что мне следует поддерживать с ним хорошие отношения, пока он не отвел меня к старику, и потому с готовностью вручил ему одну маску.
— Если ты позволишь мне выбрать, я бы предпочел вот эту, — показал он.
Я позволил. Маски ничего для меня не значили, ведь моя цель заключалась в другом. Я бы отдал ему и две оставшиеся, но мне хотелось показать их своим друзьям-антропологам.
— В этих масках нет ничего необычного, — объявил Хорхе Кампос. — Такие можно купить в любой лавке в городе. Они продаются для туристов.
Я видел маски племени яки в городских магазинах. По сравнению с этими они были грубыми поделками. К тому же себе Хорхе Кампос действительно выбрал самую лучшую».
Карлос Кастанеда, «Активная сторона Бесконечности»
С длинными бородами, ниспадающими с их подбородков, и волосами, иногда падающими на их глаза, нарисованные и выгравированные деревянные маски Яки северной Мексики впечатляют: они юмористичны, игривы и захватывающи.
Маски пахко’ола предлагают заглянуть в некоторые из самых древних и уважаемых аспектов мировоззрения их создателей. Чаще всего они вырезаны в виде человеческих лиц или козлиных голов, а имя пахко’ола может быть переведено как «старик фиесты», предполагая мудрость и всесторонние знания, связанные с возрастом. Маски обычно используют красные и белые элементы дизайна на черном фоне, и они являются частью дней рождения, свадеб, церемоний смерти, религиозных праздников и других торжеств.
В прошлом танцоры пахко’ола общались с животными, чтобы обеспечить успешную охоту на оленей. Хотя такие охоты больше не важны для выживания Яки, исполнители пахко’олы сегодня развлекают толпу как шуты и рассказчики. Они шутят и дразнят зрителей и участников ритуала, но они также ритуально благословляют землю, делая ее безопасной от любого потенциального вреда.
Вклад Карлоса Кастанеды в маски Яки, представленные на той выставке, кажется очень ценным, поскольку документы о приобретении доказывают, что Кастанеда действительно был в Пуэбло Яки во время его диссертационной полевой работы. Кроме того, качество масок и мастерство создателей масок неоспоримы.
Акт изготовления маски считается священным и их не делают на продажу, а сжигают после представления. Но в Северной Соноре, (откуда их и привез Кастанеда) производители масок, которые являются наследственными резчиками масок, делают их для продажи. Потому что там, пока не маска не поучаствовала в танце, она не считается священной.
Однажды мне довелось оказаться в состоянии безмолвия, и я медленно двигался по тропинке в расчищенном тропическом саду. Иссушающий жаркий день склонялся к вечеру, солнце уже выпало из зенита и ощущалось приближение тени. Сначала я шел как бы в никуда, просто подчиняясь импульсу, куда ноги идут. Шум леса, шорохи и далекие закликания каких-то неведомых птиц заполняли мой слух, я наслаждался странными и немного будоражащими ароматами, которые распространялись в плотном и влажном воздухе отчетливыми волнами. Но вдруг нечто сбоку потянуло меня, я повернул голову – там стояло дерево сейба, которое считается священным у майя.
Это было молодое высокое дерево с гладкой корой и очень красивыми корнями, похожими на огромных змей, погруженных в недра. Я приблизился. Сначала я подумал, что это дерево зовет меня. Я присел к нему спиной и попробовал настроиться. Но нет, было что-то не то, что-то другое. Я начал медленно обходить дерево, касаясь его руками, я прислонялся и терся о него плечами и лбом, и смотрел рассеянно во все стороны, пока совершенно неожиданно не увидел прямо перед своим носом в 2 сантиметрах древесную маленькую ящерку на коре.
Я так растерялся, что у меня снова включился внутренний диалог: «Сфотографируй ее, тебе никто не поверит!». Но я сдержался, успокоил дыхание и сосредоточился на том, что происходило между нами. А происходило нечто удивительное – она хохотала. При этом ее пасть была закрыта и, разумеется, никакой мимикой она чувств не выражала. При этом я отчетливо ощущал волну чего-то наподобие хохота, которая распространялась от нее во все стороны. И, похоже, что веселил ее именно я. А точнее, как я понял, моя неуклюжесть, замедленность и склонность к застреванию. С ее точки зрения это было невероятно комично. Я, помня о том, как Карлос в свое время разговаривал с ящеркой, пытался о чем-то ее спросить, но при каждом глубокомысленном вопросе я получал в ответ новые волны невидимого, но вполне ощутимого хохота. Так длилось некоторое время, пока мой диалог не успокоился, и я не оставил своих попыток действовать как книжный маг. Одновременно с внутренней тишиной притихла и ящерка. Она так и продолжала сидеть на одном месте, в невероятной близи от моей головы. В какой-то момент она повернулась ко мне боком, и я осознал, что она демонстрирует мне свое дыхание ребрами. Как я понял, этот способ дыхания позволяет быстро собрать необходимое количество энергии. Я начал дышать вместе с ней, пытаясь запомнить ощущения, которые у меня возникают.
Было еще что-то, о чем она мне «рассказывала» – точнее словно бы передавала в виде готовых образов. Но я осознавал только то, что у меня не хватало скорости «схватить» ее истории. Это было довольно болезненное ощущение, честно говоря. Я понимал, почему ящерка хохотала надо мной. В смысле восприятия меня можно назвать тупым. Я понял только, что она каким-то образом является частью дерева сейба, его другом. Это было невероятно трогательно – такое огромное дерево и такая маленькая смешливая ящерка – они были настоящими друзьями!
Каким-то образом в один из моментов я передал ей свое желание сфотографировать ее. Она была не против. Я доставал из кармана и перемещал в воздухе смартфон очень-очень медленно, чтобы не встряхнуть ощущение чуда, а она с любопытством смотрела прямо в объектив.
Самым удивительным для меня в этой истории оказалось то, с какой скоростью я про нее забыл. Встреча с ящеркой оказалась мгновенно и прочно забыта буквально через несколько минут. Стоило мне погрузиться в человеческое окружение с его заботами и намерениями, как новый внутренний диалог напрочь вытеснили из моей памяти этот случай. Я даже не помнил, что эта встреча была. Фото ящерки затерялось среди сотен других фотографий пирамид и цветов. И лишь недавно, на каком-то из сайтов я наткнулся на описание сейба как священных деревьев. И только тогда я начал смутно что-то припоминать, пока сквозь брезжащую неясную внутреннюю мглу забытья не проступили очертания удивительной встречи с хохочущей ящеркой.
Позднее я прочитал в историях о священном дереве, что древние майя тесно увязывали с деревом сейба небесного бога Ица’мна, старейшего из богов, создателя мира, чьё имя переводится как «дом ящерицы». Согласно майя, Ица’мна — создатель мира и письменности, основатель жречества, покровитель майяских правителей и владыка неба (его голова земля, а туловище — небо). Иными словами, его порядок обратный росту дерева, он спускается с Неба, чтобы оплодотворить Землю. Ица’мна также ассоциировался в некоторых случаях с Млечным путем. А богом неба его сделали именно ольмеки, в доольмекские же времена он изображался кайманом и почитался как владыка съедобных улиток и водорослей.
Бернардино де Саагун. Выдержки из «Всеобщей история событий в Новой Испании».
Книга десятая. Глава 29 В этой главе 29 речь идет обо всех народностях, которые приходили в эту землю, чтобы заселить её В этом параграфе речь идёт о толанцах (tulanosj, о тольтеках, первопоселенцах этой земли, которые были подобны троянцам
В первую очередь тольтеки [tultecas], которых на романском языке(то есть, по-испански — прим. переводчика) можно назвать «совершенные ремесленники» [oficiales primos], согласно тому, что рассказывают, были первыми, пришедшими в эти места, называемые землями Мешико или землями чичимеков. И сначала они прожили многие годы в селении Толанцинко [Tulantzinco] (современный город Тулансинго-де-Браво [Tulancingo de Bravo] в мексиканском штате Идальго — прим. переводчика), в свидетельство чего оставили там множество древностей, и один «ку», который называют по-индейски уапалькалли [uapalcalli]», каковой находится там до настоящего времени, и так как он сложен из камней и глыб, простоял столько времени. И оттуда они направились заселить берег одной реки у селения Шикокотитлан [Xicocotitlan], который сегодня имеет название Толла [Tolla]; и о том, что они вместе обитали и жили там многие годы имеются в качестве признаков многие творения [ obras ], которые они там создали, среди которых они оставили одно творение, которое находится там, и сегодня ещё его видно, хотя его и не закончили, которое называют коатлакецалли [coatlaquetzalli], что представляет собой некие столбы в форме змеи, имеющие голову на земле в качестве основания, а её хвост и погремушки находятся вверху.
Они оставили также некую гору или холм, которую упомянутые тольтеки начали возводить и не закончили, и древние строения своих домов, и известковый раствор на них виден до настоящего времени. И находят также в настоящее время их вещи, искусно сделанные, а именно: куски горшков и глиняных изделий, и сосуды, и чаши, и горшки, и извлекают из-под земли драгоценности и самоцветы, изумруды и отличную бирюзу.
«Уапалькалько» в Толлансинко
Эти упомянутые тольтеки все называли себя чичимеками, и не имели другого особого имени, кроме того, какое получили за тщательность и совершенство в работах, кои исполняли, отчего назывались «тольтеки», что тоже самое, как если бы говорили «тщательные и искусные мастера», как сегодня о фламандцах. И справедливости ради |следует сказать|, что так как они были тщательны и искусны относительно всего, что попадало им в руки, всё было очень хорошим, достопримечательным и красивым, как их дома, каковые они строили очень достопримечательными, внутри весьма украшенные определенного сорта ярко-зелеными самоцветами в качестве штукатурки, а другие, которые не были так украшены, имели прекрасно отполированную штукатурку, какую только можно было видеть, а камни, из которых они были сделаны, так хорошо обработаны и прикреплены, что казались мозаикой. И по справедливости они назывались домами старательных и искусных мастеров, так как имели такую привлекательность от старательности и труда.
У них был также храм их жреца, называвшегося Кецалькоатлем [Quetzalcoatl], гораздо более красивый и драгоценный, чем их собственные дома. И он имел четыре чертога: один располагался к востоку и был из золота, и его называли Золотым чертогом или домом, потому что вместо штукатурки он имел золотые пластинки, весьма мастерски вставленные; а другой чертог располагался к западу, и его называли Чертогом изумрудов и бирюзы, потому что внутри он имел великолепные украшения изо всякого рода самоцветов, как мозаика, вызывавшие большое восхищение; и еще один чертог располагался на полуденной стороне, который называли южным, и он был из разнообразных морских раковин, а вместо штукатурки имел серебро, а раковины, из которых были сделаны стены, были так тщательно вставлены, что между ними не было заметно просвета; и четвертый чертог был на севере, и этот чертог был из красного камня, и яшмы, и раковин, очень нарядный (Отделка чертогов связана с цветовой символикой сторон света у науа: восток — жёлтый, юг — белый, запад — синий, север — красный — Прим. переводчика).
И также имелся другой дом, работа из перьев, в котором внутри вместо штукатурки были перья. И имел четыре других чертога: и один находился к востоку, и там были богатые перья желтого цвета, которые были вместо штукатурки, и там был всякий род тончайших желтых перьев; а другой чертог, находившийся к западу, назывался Чертогом плюмажей, и он имел вместо штукатурки всякое роскошнейшее перо, называемое шиутототлъ [xiuhtototl], перо птицы чистейшего лазурного цвета, и все оно было очень тщательно вставлено и прикреплено к плащам и сетям на стенах, подобно коврам, из-за чего его называли кецалькалли [quetzalcalli], что означает «Чертог ценных перьев»; и другой чертог, который располагался на юге и его называли Домом белого пера, потому что внутри он весь был из белых перьев, на манер плюмажей [penachos], и имел всякий род белых перьев; и другой чертог, который располагался к северу, и его называли Чертогом алого пера, от всякого рода птиц с драгоценным оперением, покрывавшего его внутри. И кроме этих упомянутых домов они построили многие другие, очень достопримечательные и больших достоинств.
Дом или молельня упомянутого Кецалькоатля находился посреди большой реки, протекавшей там через селение Толла, и там упомянутый Кецалькоатль имел свою купальню, и её называли чалъчиуапан [chalchiuhapan] («Жадеитовая купальня» — прим. переводчика). Там были многочисленные дома, построенные под землей, где остались многие вещи, спрятанные упомянутыми тольтеками, и не только в селении Толлан и Шикокотитлан находят творения столь достопримечательные и искусные, которые они создали, как старинные сооружения, так и другие вещи, и т.д., но во всех частях Новой Испании, где встречаются их творения, как горшки, так и осколки глиняных черепков всякого назначения, и детские игрушки, и украшения, и многие другие сделанные ими вещи, и причина этого в том, что почти повсеместно рассеялись упомянутые тольтеки.
Те, кто были амантеками [amantecas], то есть теми, кто изготовлял изделия из перьев, были очень изобретательными и совершенными в том, что делали, и настолько, что это они были создателями искусства изготовлять изделия из перьев, потому что делали круглые щиты из перьев и другие отличительные знаки, называвшиеся апанекайотлъ [apanecayotl], и все прочее, что в старину использовалось, было их изобретением, выполненным так, что вызывает изумление и с великим искусством, из ценных перьев. И чтобы сделать их красивыми, прежде чем они появлялись на свет, их размечали и примеряли, и, наконец, изготовляли их со всей изобретательностью и совершенством.
Имели также огромнейший опыт и знания упомянутые тольтеки, которые были знакомы и знали качества и достоинства трав, так что разбирались, какие были полезными, а какие ядовитыми и смертоносными, и те, которые были простыми. И вследствие огромного опыта, который они имели о них, оставили отмеченными и известными те, которые и сегодня используются для лечения, потому что также были целителями, и особенно первенствующие в этом искусстве, которых звали Ошомоко [Охоmосо], Сипактональ [Cipactonal], Тлальтетекуин [Tlaltetecuin], Шочикаоака [Xochicaoaca], каковые были такими великими знатоками трав, что они были первыми изобретателями врачевания и даже первыми врачами-травниками. И они же, вследствие своих великих познаний, нашли и открыли драгоценные камни и первыми использовали их, как например изумруды, и тонкую бирюзу, и тонкий лазоревый камень, и всякий род самоцветов.
И были столь велики познания, которые они имели о камнях, что, хотя бы те были внутри какого-нибудь большого камня и под землей, своей природной сообразительностью и философией его находили, и знали, где их следует находить, следующим образом: вставали очень рано утром и поднимались на высокое место, повернув лицо в сторону восхода Солнца, и когда оно восходило, с величайшим старанием смотрели и наблюдали за разными местами, чтобы увидеть, где и в каком месте под землей находился или имелся драгоценный камень. И искали его главным образом в том месте, где земля была мокрой или влажной, и, когда заканчивался восход Солнца, а особенно когда он начинался, курился легкий дымок, почти как одна струйка тонкого дыма, поднимавшегося ввысь, и там находили такой драгоценный камень под землей, или внутри какого-нибудь камня, откуда, как видели, выходил такой дымок.
Именно они нашли и обнаружили месторождение драгоценных камней, которые в Мешико называются шиуитлъ [xiuitl] (Возможно, здесь ошибка писаря, так как «шиуитль» — это либо просто все виды растений либо лекарственные растения, яды. Прим. переводчика), являющихся бирюзой, которое, согласно древним, является большим холмом, находящимся в направлении селения Тепоцтлан [Teputzotlan] (Тепоцотлан, Тепостлан — селение к северо-западу от озера Тескоко), который имеет название Шиуцоне [Xiuhtzone] и после того, как их добывали, их несли промывать в одном ручье, называемом Атойак [Atoyac], И так там их очень хорошо промывали и очищали, по этой причине этот ручей назвали Шиппакойан [Xippacoyan], и в настоящее время этим именем называется само селение, которое там населено, недалеко от селения Толла.
И были столь изобретательны упомянутые тольтеки, что овладели почти всеми ремеслами, и во всех их были единственными и первыми мастерами, ибо были художниками, каменотесами, плотниками, каменщиками, штукатурами, мастерами по перу, гончарами, прядильщиками и ткачами. И также именно они, так как были многознающими, благодаря своей сообразительности открыли и научились добывать упомянутые драгоценные камни, и их качества и достоинства, и также месторождения серебра и золота, и металлов меди и свинца, и пирита [oropel natural], и олова, и других металлов, и всё это они добывали, обрабатывали, и остались признаки и память об этом, и то же самое относительно янтаря и хрусталя, и камней, называемых аметистами, и жемчужин, и всякого их рода, и всего прочего, что носили в качестве украшений, и что сегодня используют и носят как в качестве чёток, так и как украшения, а что касается некоторых из них, то их польза и употребление забыты и утрачены.
Иллюстрация из Флорентийского кодекса
И были упомянутые тольтеки так искусны в естественной астрологии [astrologla natural], что они были первыми, кто имел счёт и установил его из дней, которые имеет год, и ночей, и их часов, и различие времен года, и они ведали и знали очень хорошо те |дни|, которые были благоприятными [sanos] и те, которые были вредоносными, и они объединили их по двадцать фигур или знаков [figuras о caracteres]. И они также изобрели искусство толкования снов. И были такими сведущими и мудрыми, что познали звезды небес, и дали им имена, и знали их влияние и качества, и знали движение небес, а также звёзд. И также знали, и понимали, и говорили, что было двенадцать сфер [doze ciclos], где на наивысшей пребывал великий владыка и его жена; великого владыку называли Ометекутли [Ometecutli], что означает «дважды владыка», а его спутницу звали Омесиоатль [Omerioatll, что означает «дважды госпожа», и эти двое так назывались, чтобы обозначить, что они вдвоём владычествовали над двенадцатью небесами и над землёй, и говорили, что от того великого владыки зависело бытие [el ser] всех вещей, и что по его приказу оттуда приходят божественное вдохновение [influencia] (католический термин, означающий «милость или вдохновение, которые Бог ниспосылает — прим. переводчика) и тепло [calor] (вариант перевода — «доброта», прим. переводчика), из-за которых зарождаются мальчики и девочки в чревах матерей.
Кецалькоатль. Британский музей
И эти упомянутые тольтеки были добрыми людьми, и склонными к добродетели, ибо не лгали, и их способ говорить и приветствовать друг друга был: «господин», и «господин старший брат», и «господин младший брат», и их выражениями вместо клятвы были: «воистину», и «так и есть», и «так я узнал», и |они говорили| «да» за «да», и «нет» за «нет» (имеется ввиду, были правдивы — прим. редактора). Их едой была та же пища, что и сегодня употребляется, маис, и они сеяли и возделывали как белый, так и маис других цветов, которым питались, и торговали им и использовали его в качестве денег. И их одеждой было платье или плащ, имевшие крючки [alacranes], раскрашенные в голубое, их обувью были сандалии, также раскрашенные в голубое, и такими же были их ремни.
Итак, они были высокими, с более крупным телом, чем живущие сейчас, и так как были такими высокими, быстро бегали и передвигались, из-за чего их называли тланкуасемильуике [tlancuacemilhuique], что означает «те, кто целый день бегают без устали». Они были хорошими певцами, и когда пели или танцевали, использовали деревянные барабаны и погремушки, называемые айакачтли [ayacachtli], и они играли, и составляли, и заучивали на память достопримечательные песни.
Они были очень благочестивы и великие богомольцы [oradores]; поклонялись единственному владыке, которого считали богом, коего называли Кецалькоатль, чей жрец имел то же имя, и его тоже называли Кецалькоатль, каковой был очень благочестив и предан делам своего владыки и бога, и потому они очень чтили его между собой. И так все, что он повелевал, они делали и исполняли, и не отступали от этого, и он имел обычай многократно говорить им, что имеется единственный владыка и бог, который зовется Кецалькоатль, и что он желает только змей и бабочек, чтобы их ему жертвовали и давали во время жертвоприношений. И так как названные тольтеки во всем ему верили и подчинялись, и были не менее преданы божественным вещам, чем их жрец, и очень страшились своего бога и владыку, они были легко убеждены и склонены названным Кецалькоатлем к тому, чтобы уйти из города Толла. И так они ушли оттуда по его приказу, хотя уже обитали там долгое время и имели красиво сделанные и великолепные здания его храма и своих дворцов, построенные с выдающейся тщательностью в городе Толла, и во всех частях и местах, где они были рассеяны и поселены, и весьма укоренились там названные тольтеки, со многими богатствами, какие имели. В конце концов, они должны были уйти оттуда, оставив свои дома, свои земли, свое поселение и свои богатства, и так как не могли унести все с собой, многие оставили закопанными, и еще сейчас некоторые из них извлекают из-под земли, и некоторые не без восхищения от мастерства и работы. И так, веруя и подчиняясь тому, что названный Кецалькоатль им приказал, они повели вперед, хоть и с трудностями, своих жен, и детей, и больных, и стариков, и старух, и не было никого, кто не захотел бы ему подчиниться, ибо все изменились, когда он вышел из города Толла, чтобы идти в область, называемую Тлапаллан, где никогда не объявлялся более названный Кецалькоатль.
И эти названные тольтеки были латинянами в языке мешиков, каковые не являлись варварами, хоть и не говорили на нем так совершенно, как он сегодня употребляется, и когда разговаривали друг с другом, говорили: «господин», «господин старший брат», «господин младший брат». Были они богаты, и, будучи решительными и способными, за короткое время своим усердием приобрели богатства, о которых говорили, что их даровал им их бог и владыка Кецалькоатль, и так говорилось между ними, что тот, кто за короткое время разбогател, был сыном Кецалькоатля.
Codex Ixtlilxochitl, Танцор в костюме Кецалькоатля. Костюм и оружие характеризуют танец как спектакль в честь Кецалькоатля.
И способ стричь волосы был, согласно тому, что по их обычаю являлось красивым, чтобы они носили волосы с середины головы назад, и носили на лобной части подстриженные как под гребенку. И они своим именем назывались чичимеками, и так назывались тольтеки чичимеки [tultecas chichimecas]. И не говорится здесь большего в общих чертах об их обычаях и образе жизни тех, кто первыми прибыл заселить эту землю, называемую Мешико (Мехико, Мексика — современное название. прим. редактора).
И остается сказать еще немного об этих тольтеках, а именно: все, кто ясно говорит на языке мешиков, и кого называют науа fnaoasj, являются потомками упомянутых тольтеков, происходящими от тех, кто не смог идти и следовать за Кецалькоатлем, так как были стариками и старухами, или больными, или роженицами, или теми, кто по своей воле остался.
В определенный момент своей эволюции от человека с обычным восприятием к видящему и чувствующему энергию нагвалю, Карлос Кастанеда написал в своих книгах о том, что в древние места следует приходить или с огромной осторожностью, или вообще не приходить, и позже он осознал ценность этих пронизанных силой мест: для тех, кто энергетически готов и доступен, они дают прямую связь с мудростью древних людей, когда-то населявших эти места, а также энергетический толчок и четкое прерывание линейности привычного восприятия человека.
Когда эти знания открылись ему, последовала целая серия «возможностей», потому что ничто в мире нагваля не является предсказуемым или «нерушимым», наоборот — это новое приключение, берущее начало в ежеминутном прочтении энергии, и дальнейшем применении этого понимания.
Подобная возможность предоставилась Карлосу Кастанеде, когда он встретил группу людей в Мехико, некоторые из которых практиковали движения Тенсегрити и перепросмотр уже годами, а другие были абсолютными новичками в этом искусстве.
И Карлос решил взять где-то тридцать из них и отвести к близлежащему археологическому комплексу в пределах города и посмотреть, что они смогут «увидеть».
Хотя Карлос поговорил с каждым из них перед входом на место археологического комплекса, не все из них смогли услышать или понять его слова и их значение. Около восьми «опытных» практикующих сосредоточились и восприняли его словах «священное место», «не нужно тревожить то, что покоиться здесь в настоящее время», «энергия места сохраняется и ее можно посетить, но нельзя тревожить», и войдя на территорию этого места, они сохраняли дисциплину и тишину, держа кончик языка на нёбе, и не пытались взять что-то или коснуться руками чего-либо.
А другие, напротив, не могли в полной степени осознать важность происходящего и заскакивали друг другу на плечи, подталкивали их своих товарищей, смеялись и рассказывали шутки громким шепотом.
Увидев это, Карлос Кастанеда, не будучи человеком, повторяющим свои инструкции дважды, постарался защитить тех, кто относился с уважением к этому месту, и поместил участников группы, лишенных уважения к этому месту в шар их собственной энергии.
Интересно, что те восьмеро подготовленных практикующих смогли почувствовать застывшее время этого места, носившееся в воздухе, когда они ходили по этому месту, слышали голоса существ, давшего покинувших эту землю, и воспринимали видения о тех временах, когда это место еще даже не было построено. И затем, когда они рассказали о своем опыте друг другу, они обнаружили, что внутри них сталось «нечто» — что-то невыразимое словами, какая-то субстанция, нечто значительное и ценное, к чему они смогут вернуться в дальнейшем, чтобы перезапустить свое восприятие из этой точки.
Другие, напротив, сообщили, что особо ничего не «увидели»; некоторые жаловались на неровную поверхность земли; один споткнулся и упал; а другому стало настолько плохо, что Кастанеда отправил его за пределы этого места.
После того, как все поделились друг с другом этими восприятиями, Карлос Кастанеда собрал всех вокруг него снова и заговорил. Он сказал им — то, что от «увидели» или не увидели было между ними и Духом. Что его работа — подвести их к двери в бесконечность, точно так же, как он привел их ко входу в археологическую зону, и что это уже была их работа — сделать все необходимое, чтобы перейти порог во второе внимание и воспринимать другие миры.
Масштабное сканирование территории с самолета с помощью лазера по технологии LiDAR позволило обнаружить и уточнить тысячи скрытых объектов древнего города майя в регионе Петен, (Гватемала) и позволило уточнить, что население этого центра было просто огромным по масштабам древнего мира.
В отличие от многих других центров и памятников, разрушенных католической церковью (которая разбирала пирамиды на строительство соборов), крестьянами (которые также разбирали строительный материал и запахивали землю), и грабителями мародерами, город, а точнее – древний мегаполис Эль-Мирадор был заброшен очень давно, оставался неизвестным до 1926 года и сохранился под густыми зарослями лиан достаточно хорошо.
Эль-Мирадор расположен в 13 км к северо-западу от Накбе. Это крупнейшая метрополия культуры майя доклассического периода. Его руины находятся в департаменте Петен на севере Гватемалы, близ гватемальско-мексиканской границы.
Всего удалось выявить 60 тысяч домов майя, оборонительных укреплений и валов, в том числе четыре главных церемониальных центра майя с площадями и пирамидами. Данные указывают на то, что в Эль-Мирадор могло проживать до миллиона жителей. «Это в два-три раза больше населения, чем считалось ранее», — сказал Марчелло Кануто, профессор антропологии в университете Тулэйн. Одним из самых важных открытий стало обнаружение дорожной сети общей протяженностью свыше 240 километров. Ученые называют ее уникальной. Сеть связывала между собой около 50 городов, входивших в метрополию. Большинство из них обнаружены впервые. На языке майя эти дороги называелись Сакбеоб или Сакбе (в единственном числе), что буквально означает Белый Путь, так как они были покрыты штукатуркой, некоторые на высоте до 6 метров над естественной местностью, шириной до 40 метров и длиной 25 км, которые четко различимы на спутниковых фотографиях. Считается, что эти дороги были частью так называемого обсидианового маршрута . В те времена обсидиановые и нефритовые камни считались полезными и священными. Обсидиан и нефрит добывались в гватемальских горах, и для их доставки был сформирован торговый коридор, который начался в современном Белизе, проходил по прямой линии, почти параллельной нынешней границе Мексики с Гватемалой, и достигал рек Чьяпаса, куда товары направлялись в обоих направлениях. в сторону Альтиплано и Мексиканского залива.
Крупные оборонительные стены, канавы, валовые системы и оросительные каналы подтверждают, что у майя существовала высокоорганизованная рабочая сила. Ученые использовали специальную картографическую технику, которая обрабатывает сигнал отраженного от земли лазерного света, чтобы выявить контуры, скрытые под густой листвой. Пример — на фото:
Майя – одно из доминирующих цивилизаций коренных народов в Гватемале, Мексике, Белизе, Сальвадоре и Гондурасе, была на пике развития около 1500 лет назад и насчитывала к этому времени население от 5 до 8 миллионов человек.
Полученные результаты свидетельствуют о том, что цивилизация майя на пике своего развития не уступала таким сложным культурам, как Древняя Греция или Китай. Помимо сотен объектов, сканирование показало под толщей зарослей эстакады, связывающие городские центры с карьерами. Сложные ирригационные и террасные системы земледелия были способны прокормить огромное число рабочих. Эстакады были хорошо проходимы даже в сезон дождей и использовались, судя по всему, как торговые пути и для других видов взаимодействия между городами.
Майя не использовали колесо и тягловую силу, но, по словам археолога университета Тулейн Марчелло Кануто, участвующего в проекте, это была цивилизация, которая буквально двигала горы.
«У нас на Западе бытовало мнение, что сложные цивилизации не могут существовать в тропиках: тропики — это место, где цивилизации умирают. Однако теперь мы должны учитывать, что сложные общества, возможно, сформировались в тропиках и вышли оттуда», — отметил Кануто.
Как пояснил археолог университета Тулейн Франсиско Эстрада-Белли, лидар произвел революцию в археологии наподобие той, что сделал космический телескоп Хаббла в астрономии.
В ходе исследования удалось получить уникальное представление о характере поселений, взаимосвязи между городами и милитаризации долин. На своем пике развития майя (приблизительно 250 — 900 годы) цивилизация располагалась на территории примерно в два раза больше средневековой Англии, но была гораздо более густонаселенной.
Среди находок — повсеместно установленные оборонительные стены, валы, террасы и крепости. Это свидетельствует о том, что майя активно воевали и защищали свои города от врагов.
Печальной новостью является то, что снимки также выявили многочисленные ямы, вырытые мародерами, которые беспорядочно и жадно грабят античные реликвии, разрушая архитектуру и памятники.
Исследование является первым этапом трехлетнего проекта, в ходе которого будет обследовано более 14 тысяч квадратных километров низменности Гватемалы, которая является частью территории доколумбового поселения, простирающегося на север до Мексиканского залива.
Эль Мирадор
В целом планировка Эль-Мирадора определяется тремя пирамидальными комплексами (Эль Тигре, Монос и Ла Данта), расположенными в вершинах прямоугольного треугольника, и Центральным акрополем. Строительство в Эль-Мирадоре началось на рубеже IV — III веков до н. э. Особый масштаб оно приобретает около 150 года до н. э. с сооружением комплекса Эль Тигре. Позднее (около 100 года до н. э.) строится комплекс Монос на юг от Тигре, также содержавший пирамиду с храмовой «триадой». Примерно в это же время возникает Западный акрополь — политико-административное сердце Эль-Мирадора. Восточная группа начинает строится позже, чем Эль Тигре и Монос.
В Эль Мирадоре находится пирамида Эль-Тигре, одна из самых грандиозных пирамид майя, превышающая по размерам пирамиды Тикаля, Паленке и Чечен-Ицы. Эта 18-этажная пирамида достигает 60 метров в высоту, что превышает самый большой храм в Тикале — Храм IV; Кроме того, в городе находится структура из трех пирамид Ла-Данта, самая большая по объему пирамида в мире, даже выше, чем в Египте. Его высота 72 метра, больше, чем у пирамиды Большого Ягуара в Тикале — 47 метров.
Особенностью пирамид в Эль-Мирадоре является триадический стиль с огромными пирамидальными платформами с тремя различными стрениями в верхней части. Это было доминирующее центральное здание, окруженное двумя меньшими, обращенными друг к другу. Археолог Энрике Эрнандес предполагает, что такой стиль диктовался представлением о трех наиболее важными звездах созвездия Ориона, которые образуют своего рода треугольник.
Первые следы обитания человека на территории Эль-Мирадора относятся к этапу Мамом (600-300 годы до н. э.). В этот период были возведены первые постройки в Западной группе, а также началось формирование Центрального акрополя, служившего впоследствии царской резиденцией и политико-административным ядром города.
Эль-Мирадор (оригинальное название — Каналь), являлся столицей царства Каналь. В поздний доклассический период цивилизации майя это поселение было, безусловно, самым большим городом во всем Петене.
Он также известен как Царство Кан. Слово «кан» означает «змея», например в слове «Кукулькан». А в Мирадоре долгое время правила династия «Змеиных царей». Цивилизация Кан была современником культуры ольмеков, до сих пор считавшейся матричной культурой Мезоамерики. Существуют убедительные доказательства того, что майя Эль-Мирадора разработали письменную, математическую, сельскохозяйственную и астрономическую систему, знания, которые сделали их одним из самых развитых и изощренных городов, на несколько тысяч лет раньше, чем считалось и принималось до самого недавнего времени.
В 4-м веке нашей эры цивилизация майя попала под сильное влияние Теотихуакана. Но это уже немного другая история.
Огонь в шаманизме вообще, и в традиции древних видящих Мезоамерики, описанной Карлосом Кастанедой со слов Дона Хуана, – важнейший элемент, можно сказать даже, один из стержней учения Пути человека Знания. Поскольку огонь – это и сияние осознания, и портал, через который трансформируются и меняют свою форму вещи, и форма Оперенного Змея, КецальКоатля, и метафора силы и молодости, и источник жизни, и защитник, и несущий смерть разрушитель. На воскресной практике огонь будет присутствовать в трех ипостасях:
Во-первых, как огонь дыхания, огонь обновления и внутренней силы нашего физического и энергетического тела.
Во-вторых, как маленький очаг, вокруг которого собираются доверяющие друг другу и чувствующие друг друга братья и сестры.
В-третьих, как портал для путешествия в сновидении наяву к нашим предкам и учителям.
На воскресной практике мы предадим символическому огню то, что удерживает нас, освободиться от пут и ограничений, наложенных на нас кем-то или нами самими. Мы отпустим в Бесконечность ненужные привычки и шаблоны. Мы простим обиды, выровняем отношения и поблагодарим за дары. Если точнее – мы получим инструменты для прощения и выравнивания. (А захотим ли по настоящему простить и выровнять – зависит только от нас. Возможно, кто-то захочет д-о-о-о-оооолго носить в себе недобрые мысли и чувства, кому-то нравиться обижаться – это его выбор, не нам его судить:) Мы совершим осознанный выдох, провожая в своем дыхании уходящее. И нам в этом поможет Форма магических пассов Огня и специальные упражнения. Мы откроемся для нового Намерения и зажжем новые энергетические волокна в своей судьбе! Обратите внимание: три новые опции. Во-первых, это последний день практики по старой цене 500 рублей. Со следующего года стоимость разового участия в практике составит 800 рублей. Будет также введен месячный абонемент. Качество занятий заметно выросло, как и расходы на поддержание сайта. Во-вторых, после формального занятия все участники приглашаются для неформального общения в близлежащем кафе. Поговорим откровенно и прямо. В-третьих, начало практики в 18-00 по московскому времени, а не в 19 (как это было обычно).
