Индейцы Яки. История войны

Первая книга Карлоса Кастанеды называется Знания индейцев племени Яки. Это название книге дали редакторы, Карлосу это название не нравилось, потому что путь знания, который он описывал, не был связан напрямую именно с племенем Яки. К тому же и его учитель, Дон Хуан Матус, был индейцем Яки только лишь наполовину — его мать была из масатеков (Оахака). Тем не менее, культура и история Яки повлияли на Карлоса и на его описания. В астности, мы помним описание полумифического героя Калисто Муни, предводителя воинов Яки. Пришло время познакомится с историей войны Яки. Приводим отрывки из книги «Яки и империя. Жестокость, Власть испанской империи и сопротивление коренных народов в колониальной Мексике» Рафаэля Фолсома.

В начале сентября 1601 года капитан «Вилья-де-Сан-Фелипе-и-Сантьяго» Диего Мартинес де Хурдайд решил наказать индейцев суак. Суак наводили ужас на испанских поселенцев. Иногда казалось, что они хотели дружбы с новоприбывшими, а иногда с презрением отвергали предложения о союзе. Они преследовали поселенцев и угрожали союзным с ними индейцам. Хуже всего то, что Суак были совершенно непредсказуемыми, из-за чего поселенцы не могли расслабиться и заняться своими полями. Капитан Хурдайд хотел заставить Суак заплатить. Поэтому он отправился в города Суак на реке Фуэрте с восемью испанскими кавалеристами и десятками местных союзников.

По прибытии капитан и его люди приняли суакское гостеприимство и выразили свою благодарность. Успокоив своих хозяев, Хурдайд внезапно приказал напасть и захватил сорок два человека из племени Суак. Он вызвал своего переводчика, туземную христианку Луизу, и приказал ей сказать всем присутствующим, что никакие Суаки больше никогда не будут бросать ему вызов. Заковав пленников в цепи, Хурдайд послал за священниками, чтобы они научили их основам христианской веры. Затем он приказал казнить всех пленников. Наблюдая за повешением сорока двух человек, Хурдайд заявил, что любой, кто попытается зарезать мертвых, будет повешен вместе с ними. Трупы должны были оставаться там, раскачиваясь на солнце и ветру, как предупреждение всем, кто стоял на его пути.

…

К тому времени, когда испанцы обратили свое внимание на реку Яки, их поведение вылилось в закономерность. Капитан Хурдайд вмешивался в существующие конфликты между коренными народами, награждая тех, кто встал на его сторону, и наказывая тех, кто этого не делал. Союзы с капитаном часто оформлялись путем обмена детей на иезуитов. Иезуиты заходили в города союзников испанцев, пытались выучить местный язык и крестили молодых, стариков и больных. Затем они начнут проповедовать катехизис взрослым и женить пары на католических церемониях. Родные дети, в свою очередь, изучали испанский язык в иезуитском колледже, наряду с базовыми молитвами, христианскими песнями и знанием испанских музыкальных инструментов, и все это они применяли по предполагаемому возвращению в свои родные сообщества.

Хотя в процессе войн было убито много испанцев, иезуитов и коренных народов, эта стратегия была более эффективной, чем любая предыдущая попытка колонизации. Индейцы вступили в союз с испанцами по сложным причинам, но мы можем различить как материальные стимулы, так и духовное влечение к этому. Обращение означало союз со свирепым испанским капитаном и его родными христианскими союзниками. Это также означало доступ к духовной силе иезуитов, обещавших лекарства от болезней, дождь для полей и материальное процветание для всех. Готовность иезуитов приветствовать вклад туземцев в христианскую ритуальную жизнь сгладила для них путь в церковь. Вклад местных жителей, в свою очередь, изменил архитектуру, орнаменты и значение самой церкви.

Невозможно четко сфокусировать политическую стратегию Яки. Мы не можем знать, как Яки определяли себя как народ, и даже существовал ли народ «яки» до прихода иезуитов — вопросы, имеющие решающее значение для понимания того, почему они вели себя именно так. В самом деле, «Легенда о Говорящем Древе» утверждает, что именно переживание религиозного обращения было тем, что фактически создало яки как народ. Иезуиты в некотором смысле согласились, утверждая, что определили их как отдельную нацию. По общему мнению, опыт миссии произвела глубокое влияние на самоопределение яки в более поздние времена.

Тем не менее есть свидетельства того, что жители нижней части долины Яки были народом, отличным от своих соседей. Дельта реки Яки была больше и более плодородна, чем любая сопоставимая зона в Синалоа и Сонора, и в ней проживало самое большое сконцентрированное население региона — около тридцати тысяч, по некоторым данным. Писатели от Диего де Гусмана до Переса де Рибаса предположили, что яки осознавали свою особенность и были готовы сражаться, чтобы защитить себя. Перес де Рибас отметил, что яки известны как люди, которые говорят криками. Сначала он подумал, что это проявление неуважения, когда яки заговорил с ним таким образом, и спросил у одного человека, который это сделал. «Разве вы не видите, что я Яки? — ответил мужчина, — и так он сказал, поскольку это имя означает того, кто говорит криками». Жители нижней части долины Яки выражали чувство принадлежности к определенному политическому образованию и другими способами. Капитан Хурдайд заметил, что Яки удивительно сплочены в бою. В тех ситуациях, когда другие коренные народы массово бежали при виде своих первых жертв, яки переступали через тела своих павших товарищей, продолжали атаку и кричали: «Убивайте, нас всех!».

Перес де Рибас писал в 1617 году, что яки были лучше других всех народов региона обеспечены пищей, водой и плодородной землей, и по этой причине они были наиболее политически изолированной группой на северо-западе. Он писал, что они постоянно находились в состоянии войны с Майо на юге и Небомами на севере, что еще раз свидетельствовало об их отделенности от своих соседей. Все это говорит о том, что яки были едины, воинственны, материально процветали и осознавали свое отличие от других групп.

Тем не менее, множество свидетельств показывает, что Яки и их соседи имели тесные отношения. Они делились многими практиками с местными группами на реках Майо и Фуэрте на юге, включая наводнения, язык Кахита, поселения ранчериа, коллективную охоту и рыбалку, ритуальное употребление ферментированных напитков и ритуальные танцы. Альвар Нуньес Кабеса де Вака отметил в 1530-х годах, что индейцы в этом регионе обменивали бирюзу и перья попугаев с группами такими далекими, как ацтеки на юге и Пуэбло в Нью-Мексико на севере.

Есть также свидетельства того, что войны между Яки и их соседями чередовались с периодами мирного обмена. Более поздние документы показывают, что смешанные браки между Яки, Майо, Гуаймас и другими коренными группами не были редкостью.

Яки также поддерживали контакты с испанцами, начиная с первых контактов с Кабесой де Вака и Ибаррой и заканчивая короткими, напряженными разговорами с Хурдайдом после 1600 года. В каждом случае яки проявляли своего рода агрессивное любопытство по отношению к посетителям, что показывало их опыт общения. с посторонними и гибкость в их ответах на них. Таким образом, к началу семнадцатого века яки продемонстрировали как сильную групповую идентичность, так и готовность взаимодействовать с миром за пределами нижней части долины Яки, качества, которые они будут проявлять снова и снова в своей последующей истории.

Документ, который редко, если вообще когда-либо, цитируется в литературе по Яки, проливает новый свет на условия, в которых Яки впервые вступили в устойчивый контакт с испанцами. В рукописи 1614 года, которая сейчас хранится в иезуитском архиве в Риме, отец Висенте де Агила написал, что Хурдайд отправился в Мехико с несколькими местными вождями в 1607 году. Там он встретился с наместником, чтобы запросить припасы для миссий и поселений на северо-западе. Его просьба была предоставлена ​​иезуитскому сокращению, и он вернулся в Синалоа с двумя иезуитами, Кристобалем де Вильята и будущим летописцем Пересом де Рибасом, который, очевидно, находился в столице по другим делам. Проходя через Сьерра-де-Топиа на обратном пути на северо-запад, Хердайд узнал, что несколько местных общин в Синалоа восстали.

Бакубрито, Окорони и Суаки покинули свои общины, а Бакубрито сожгли церковь, построенную для них иезуитами. Все бежали к реке Майо и укрывались там бывшими союзниками Хурдайда, Майо. Хурдайд поехал к реке Майо и застал Майо врасплох, схватив там многих беглецов, некоторые из которых сбежали на близлежащие холмы Тив. Взяв пленников на виллу Сан-Фелипе-и-Сантьяго, Хурдайд совершил вторую атаку на беглецов, схватил некоторых из них и взял в заложники женщину-лидера Майо. Он привел ее к Майо и вернул им в обмен на обещание союза в будущем. Агила сказал, что именно в этот момент Хурдайд приобрел репутацию хитреца, которая принесла ему имя волшебника (хечицеро) или карлика (дуэнде) среди коренных народов северо-запада.

Затем Агила описал важный эпизод, который Перес де Рибас пропустил. После обмена Хурдайда с Майо он поехал на север к реке Яки в поисках последних беглецов. Агила писал, что визит Хурдаде подтвердил пословицу: «Делайте добро всем, кем бы они ни были» (haz bien, y no mire a quién). Человек яки, которого Хурдайд однажды приветствовал на вилле, подошел к капитану и его людям, когда они подошли к реке Яки. Хурдайд подарил этому человеку подарки, защитил его от врагов и отправил обратно в свой дом на реке Яки «в целости и сохранности». Мужчина сказал Хердайду, что его ждут яки. «А после этого он тайно сообщил [Хердайду] о ямах, ловушках и засадах, которые готовились для него». Хурдайд избежал этого и вступил в бой с Яки на своих условиях, убил нескольких «варваров» и захватил последних крещеных беглецов. Затем Хурдайд вернулся на свою базу, «прибыв на виллу с этой добычей, к великой радости всех». Этот акт испанской агрессии был критическим предшественником более поздних столкновений с Яки. Опустив его, Перес де Рибас сделал враждебное отношение Яки к испанцам более необоснованным, чем оно было на самом деле. На самом деле яки были хорошо осведомлены о Хурдайде и имели веские основания считать его угрозой.

Агила и Перес де Рибас согласились, что военные действия усугубились с последующим восстанием во главе с крещеным лидером Окорони по имени Хуан Лаутаро, который говорил по-испански и воспитывался в испанском шахтерском городке Сан-Андрес.

После того, как Лаутаро и его сторонники сожгли церковь своего города дотла, они укрылись среди Майо и попытались склонить их на сторону повстанцев. После того, как это не помогло, Лаутаро и сорок семейств Окорони отступили на север, к реке Яки, где Яки приветствовали беглецов Окорони в обмен на подарки в виде одежды и тканых циновок. Перес де Рибас сообщил, что повстанцам пришлось передать своих дочерей своим хозяевам Яки. Лаутаро поделился своими знаниями испанского языка с Яки и научил Яки испанской тактике и оружию.

Агила писал, что повстанцы Окорони настроили Яки против испанцев, сказав им, что иезуиты были злыми магами и что их христианские таинства были отравой. «Множество колдунов среди этих народов, будучи слугами и министрами власти, которую здесь имеет демон, не делают ничего, чтобы помочь насаждению и сохранению христианской религии», — писал Агила. Агила также отметил, что среди Яки проживало много Суак, Майо и Техуэкос, члены семей которых погибли от рук Хурдайда. Эти жертвы испанской агрессии умоляли яки отомстить христианам.

Яки, возможно, были группой, отличной от своих соседей, но у них были обширные контакты с ними, а также доступ к большому количеству изобличающей информации об испанцах.

В 1608 году Хурдайд снова поехал к реке Яки в погоне за беглецами Окорони, но решил не атаковать. Он уважал преимущество яки на своей родной территории и количество воинов, которое они могли выставить на поле битвы — восемь тысяч по подсчетам Переса де Рибаса. «Яки, — писал Перес де Рибас, — хотя они двигались поблизости с оружием в руках, они не нападали, как и капитан, который хотел избежать войны и заключить с ними мир и дружбу, чтобы расположить их к свет Евангелия, чтобы положить конец убежищу, которое они предоставили мятежникам ». Из своего лагеря Хурдайд отправил гонцов, говорящих на языке яки, с просьбой передать Лаутаро и христианского Окорониса. Посланники сказали, что это принесет мир на землю и откроет торговлю между яки и испанцами.

Яки ответили, что не отдадут Лаутаро или его последователей и не заинтересованы в дружбе с испанцами. Перес де Рибас сделал вид, будто яки настроены враждебно из-за упорных предрассудков и пристрастия к греху. Но на самом деле Яки подверглись неспровоцированному нападению со стороны Хердайда, и среди них проживало много людей, члены семей которых были убиты Хердайдом и его союзниками. Вражда Яки была вполне разумной.

Столкнувшись с отказом, Хурдайд вернулся на свою базу на юге. С ним было всего несколько человек, и он хотел попробовать другие дипломатические инструменты. Иезуиты согласились с тем, что дипломатия предпочтительнее войны, учитывая уязвимость миссий. Хурдайд отправил сообщения и подарки со своей базы, приглашая яки доставить Лаутаро. Хердайд написал наместнику, что его дары — туники из различных тканей, шляпы из тафты, брюки из брюссельской ткани, туфли и мечи — приобрели лояльность обращенных христиан, привлекли новообращенных в веру и будут иметь аналогичный эффект на Яки. Некоторые Яки, казалось, приветствовали эти сообщения и отправили лидера по имени Анабаилутей на виллу, чтобы поговорить с Хурдайдом, прося помириться с ним и предлагая сдать Лаутаро и его последователей. Хурдайд согласился и отправил группу христиан Техуэкос обратно в долину Яки с вождем яки. В качестве жеста доброй воли Хурдайд также отправил обратно двух женщин яки, которых он пленил во время своей первой экспедиции в долину. Тем не менее, по прибытии эмиссаров Хурдайда к реке Яки, Яки быстро убили христиан Техуэко, забрали их лошадей и одежду и вернули женщин яки, похищенных Хурдайдом.

В регионе, где взаимное доверие, обмен и союзы имели решающее значение для выживания, это были шокирующие выражения презрения. Почему яки поступили так, непонятно. Некоторые утверждали, что Анабаилутей действовал без согласия народа яки и поэтому не имел полномочий вести переговоры с Хурдайдой. Другие ставят это под сомнение, утверждая, что у яки было большее единство цели, чем можно было бы предположить из этого объяснения. Но есть много свидетельств разногласий среди яки относительно переговоров с испанцами.

У Анабаилутея, возможно, были политические противники среди своего народа, которые были готовы сорвать его переговоры, убив союзников Испании.

Другая возможность заключается в том, что визит Анабаилутея был уловкой. Он уговорил Хердайдда отдать заложников, которые были его самым ценным козырем, а затем стал обращаться с капитаном как с презренным дураком. Еще одна возможность состоит в том, что Хурдайд допустил какую-то ошибку в неписанном протоколе переговоров. На более поздних переговорах яки всегда посылали женщин делать первые мирные предложения. Тот факт, что Анабаилутей был мужчиной, мог быть признаком враждебности, которую Хурдайд не смог обнаружить.

Яки, в свою очередь, могли быть встревожены решением капитана послать людей Техуэко, чтобы те выступили от его имени.

В любом случае, Техуэкос немедленно потребовали, чтобы Хурдайд отомстил за их потерю. «Теперь капитану требовалось взяться за оружие, — писал летописец, — чтобы выжить. . . Признание Испании и репутация доблести: что-то очень важное среди этих народов ». Любая потеря лица вызвала бы еще большее неуважение.

По словам Переса де Рибаса, зимой 1608–1609 годов Хурдайд собрал армию из сорока испанских всадников и двух тысяч местных союзников, многие из которых были необращенными Майо. Он послал впереди авангард, чтобы шпионы Яки не предупредили свой народ о надвигающемся нападении. Разбив лагерь у реки Яки, Хурдайд отправил к яки гонцов, чтобы сказать им, что хочет мира, но только при соблюдении определенных условий. Он не получил ответа до следующего утра на рассвете, когда Яки начали внезапную массовую атаку. В рассказе Переса де Рибаса подчеркивается скрупулезность капитана, который тщательно планировал свой подход и тщетно пытался заключить мирное соглашение со своими жестокими противниками. Агила сообщил, что произошло нечто прямо противоположное. Он не упомянул о каких-либо предварительных дипломатических предложениях с испанской стороны и сказал, что именно Хурдайд удивил яки, а не наоборот:

 

[Капитан] внезапно прибыл к реке Яки, застигнув их врасплох, захватив врасплох нескольких, которые гуляли по полям, и убив других. Эта великая нация [яки] была очень встревожена, когда так внезапно увидела испанца на своих землях, и гораздо больше, когда увидела, что он уже напал на ее народ, убив одних и захватив других. Слухи распространились быстро, и они стали кишеть, как муравьи, когда увидели бедных пленников, которые дали им больший стимул к борьбе. Капитан обещал выдать пленников и заключить мир, если они выдадут христиан и злодеев. Но они не хотели. Требования и отклики передавались из стороны в сторону до того, как разразилась война.

Перес де Рибас изобразил это как сцену из рыцарского романа, в котором христианский паладин сражался с кровожадными неверными. Более беспорядочный и более правдоподобный рассказ Агилы описывает это как первую стычку двух проницательных, безжалостных и чрезвычайно опытных боевых сил. В этом рукописном отчете нет резких моральных полярностей, характерных для более поздних хроник, и отражена скорость, жестокость и хаотичность развития событий.

По общему мнению, яки разгромили испанцев и их союзников на поле боя. Насилие продолжалось целый день, многие яки погибли, многие были взяты в плен. Яки серьезно ранили нескольких испанцев ядовитыми стрелами и убили многих союзников испанцев Техуэко и Майо.

По словам Агила, сам Хурдайд был ненадолго схвачен и сбежал только тогда, когда его лошадь убила одного из его похитителей, ударив его ногой по голове. Когда Хурдайд осознал масштабы своих потерь, он призвал к отступлению. Густые заросли мешали кавалерии передвигать своих лошадей, и многие союзники Хердайда, майо, бежали. На обратном пути на свою базу испанцы обнаружили, что многие из майо вооружены, поскольку именно они понесли наибольшие потери. Хурдайд обвинил Майо в их собственных несчастьях, сказав, что их убили из-за их недисциплинированности. Здесь Агила снова разоблачил уродливые политические реалии, которые Перес де Рибас замалчивал. Союзы между испанскими и христианскими индейцами были чреваты большим недоверием, гневом и разочарованием, чем великий иезуитский летописец хотел, чтобы его читатели верили. Однако Перес де Рибас записал одну важную деталь: Хурдайд «вернулся на виллу с захваченными ими захваченными яки, охранял их и обращался с ними хорошо, чтобы они служили заложниками и как средство заключения мира в будущем. . » Здесь, как и во всех его предыдущих войнах, пленники будут играть центральную роль в мирных переговорах.

После этого поражения Хердайд почувствовал, что события выходят из-под его контроля. В ответ он поехал на юг в Кулиакан за подкреплением и собрал армию из тридцати семи испанских всадников и четырех тысяч местных союзников. Они подъехали к реке Яки в начале лета 1609 года и встретили отряд, гораздо лучше подготовленный, чем тот, с которым они столкнулись раньше. По словам Переса де Рибаса, Хурдайд официально потребовал передать Лаутаро и Окорони, отправив своего рода запечатанный документ, который он использовал раньше для оформления мирных соглашений и угроз всем, кто их нарушает. Один испанец заметил вдалеке яки, который привязывал шнур к документу и волочил его сквозь пыль, крича и подбадривая своих товарищей-воинов весь день и весь вечер. Агила не упомянул о попытках Хурдаде использовать дипломатию или о пренебрежении яки к ней, но вместо этого написал, что ранние стычки быстро переросли в тотальную войну.

Как бы ни началось насилие, с обеих сторон было убито и ранено множество людей. Преимущество яки — близость к реке Яки, которую они могли легко пересечь, если того требовали их нападение или защита. Из-за сурового ландшафта испанская кавалерия была неэффективна. После трех дней боя Хурдайд начал понимать, что проигрывает. Его союзники по рождению бежали, и вся его армия находилась под угрозой уничтожения. Капитан приказал своему знаменосцу, или альфересу, возглавить отступление, а сам остался на поле боя в качестве арьергарда.

Дорога на юг проходила через густо заросший лесом участок, где лошади были бесполезны. Яки увидели это и предприняли яростную атаку, чтобы отделить Хурдайда от лидера отступления. Альферес, которого Агила назвал Франсиско Энрикес Самбрано, и семнадцать человек под его командованием решили снять доспехи с лошадей и оставить капитана умирать. Христиане Техуэко усугубили катастрофу, связанную с бегством Самбрано, умышленно покинув поле боя, чтобы саботировать Хурдайд. Капитан Хурдайд остался только с восемнадцатью испанцами под его командованием и без местных союзников. Большинство его людей были ранены, а сам Хердайд получил пять ранений стрелами в руки и лицо.

К этому времени яки захватили припасы и порох у испанцев. Хурдайд приказал своим людям отступить на вершину холма без деревьев и приказал им стрелять только по его команде, чтобы сохранить порох и боеприпасы.

 

Летнее солнце высушило траву, и яки подожгли ее, чтобы спугнуть испанцев. Хердайд, как всегда хитрый, поджег кусты под ногами кремнем и сталью аркебузы. Сухая трава загорелась быстро, и Хердайд и его люди смогли вывести своих лошадей на выжженную землю до того, как огонь, зажженный яки, смог охватить их. «Таким образом, — писал Агила, — один огонь убил другой». Люди и животные Хурдайда были измотаны и опалены жаром солнца и расширяющимся огненным рвом, окружавшим их. Им нужна была вода, но яки преградили им путь к реке. Испанцы получили отсрочку, когда удачный выстрел из аркебузы убил одного из наступавших яки. Яки устали и хотели разделить военную добычу, поэтому отступили.