Карлос Кастанеда утверждает, что использовал “феноменологический метод” при написании своих четырех томов о магии яки, но он посвящает описанию этого метода всего несколько слов. Настоящее эссе предоставляет контекст для утверждения Кастанеды, исследуя феноменологический метод в целом и показывая, как работа Кастанеды является примером этого метода. В документе также содержится краткое обсуждение того, каким образом на выводы Кастанеды может повлиять его приверженность феноменологии.
В «Отдельной Реальности», и снова в интервью, опубликованном в журнале Psychology Today, Карлос Кастанеда объявил о своей приверженности “феноменологическому методу” (Castaneda, 1971: 25, Keen, 1972: 90-102). Как ни странно, объект феноменологического анализа Кастанеды, старый колдун племени яки по имени Хуан Матус, появляется в результате этого анализа как человек, который во многих отношениях сам является феноменологом. Это кажется примерно эквивалентным проведению марксистского анализа томизма и выводу о том, что сам святой Фома Аквинский был марксистом. Это, безусловно, поднимает вопрос о том, в какой степени фактический результат изложения Кастанеды определяется используемым им методом (вопрос, который, конечно, всегда уместен при подходе к работе любого социолога или философа). В этой статье я хотел бы сказать несколько слов в ответ на этот вопрос. Попутно я охарактеризую феноменологический метод и свяжу его с работой Кастанеды, особенно потому, что Кастанеда нигде не пытается систематически разъяснять сам метод, и потому, что термином “феноменология” в наши дни часто злоупотребляют.
Название «феноменология» широко используется как Кантом, так и Гегелем, но феноменология, какой мы ее теперь знаем, была творением немецкого философа Эдмунда Гуссерля (1859-1938). В понимании Гуссерля феноменология была методологией, психологией, эпистемологией и, наконец, онтологией. Методология достаточно проста. Это включает в себя метафорическое отступление от нашего обычного взаимодействия с реальностью, чтобы наблюдать фактическую объективную структуру этого взаимодействия. Одна из ироний феноменологии заключается в том, что эта объективность достигается только путем возвращения к абсолютной субъективности (как у Декарта, который также находит основы объективности в абсолютной субъективности). Объяснение Гуссерлем различия между феноменологией и нашим нормальным отношением к миру можно изобразить следующим образом:
В обычной ситуации субъект смотрит на мир. В феноменологии субъект отступает назад и смотрит на свою собственную субъективность. Таким образом, этот метод, по-видимому, отдает самоанализом. Итак, психология задолго до этого отказалась от самоанализа как законного научного метода, и на то были очень веские причины. Достаточно изучить противоречивые, а иногда и нелепые результаты, полученные в лабораториях ранних школ интроспекционизма, чтобы почувствовать весомость этих причин. Но Гуссерль считал, что, отвергая интроспекцию, психологи отказались от своей собственной области исследования. Психология была, в конце концов. предполагалось, что это изучение психики. Восстановление Гуссерлем интроспективного метода было оправдано на том основании, что сама субъективность имела объективный и универсальный характер. Феноменологический метод выявил бы эту объективность и универсальность таким образом, чтобы любой опытный феноменологический экспериментатор мог повторить, подтвердить или исправить открытия своих предшественников. Метод требовал «эпохи», или ”феноменологической редукции», и «заключения мира в скобки», что означает систематическую приостановку суждений и предположений, обычно связанных с деятельностью, подлежащей феноменологическому анализу (Гуссерль, 1972: 99-100). Если я откажусь от своих обычных предположений о составе кирпичей и стен, я могу провести эпоха на чем-то столь же неинтересном, как кирпичная стена. Медленно приближаясь к стене, я обнаруживаю, что на определенном расстоянии визуальная текстура кирпичей неразличима, но когда я приближаюсь к стене, текстура внезапно «оживает”. Когда мое лицо приближается к стене на расстояние нескольких дюймов, текстура танцует перед моими глазами с почти головокружительной четкостью, а затем внезапно, еще на дюйм, текстура превращается в размытый хаос. Тем временем все мое поле зрения было окружено периферией бесконечности. Независимо от того, куда я смотрю, мой визуальный мир окружен наводящей на размышления дымкой, намекающей на бесконечный визуальный горизонт, начинающийся слева и справа от поля, которое я сейчас вижу.
Эти открытия не являются ни практическими, ни очень драматичными, но они описываются утверждениями, которые все верны, и они не являются утверждениями о кирпичных стенах или утверждениями о законах оптики; скорее, это утверждения о структуре визуального сознания. Более тщательные феноменологические эксперименты раскрывают больше о структуре сознания и о структуре переживаемого мира (Phainomenon, Gk., то, что появляется). Сартр, своенравный ученик Гуссерля, часто наилучшим образом описывает такие вещи, как феноменология позволения соблазнить себя или феноменология стыда, когда человека ловят за разговором с самим собой, когда он думает, что он один в комнате (Сартр, 1971: 96-97, 301).
Таким образом, феноменология претендует на то, чтобы дать нам психологию в той мере, в какой она дает нам анализ структуры сознания, возможного и действительного. Но это также дает нам теорию познания в том смысле, что она призвана дать свободную от предположений картину состояний сознания, из которых проистекают все наши представления о реальности. Критики феноменологии, конечно, склонны отрицать, что такая позиция без предпосылок возможна. (Могут ли действительно существовать «нейтральные данные”?) Большинство современных феноменологов не разделяют ожидания Гуссерля относительно теории, полностью свободной от предположений, но считают, что метод, тем не менее, дает то, что он намеревается произвести. Среди других открытий феноменологи утверждают, что обнаружили эмпирическую основу Эго, той сущности, неуловимость которой привела к печали так много философий и психологий. Когда я «заключаю в скобки” внешний мир, я обнаруживаю, что единственный постоянный остаток — это то, что феноменологи называют «переживанием здесь/сейчас” «прожитого пространства и времени”, в отличие от отображенного пространства и синхронизированного времени. Эго основано на этом опыте. В феноменологической редукции обнаруживается, что я всегда являюсь центром Вселенной, поскольку я ее переживаю, как пространственно, так и временно. Как недавно выразился Морис Натансон, из Калифорнийского университета в Санта-Крус, «Ни один циферблат не показывает «Сейчас» на своем своего циферблате, но в любой момент, когда оно считывается, время всегда Сейчас» (Natanson, 1970: 11).
Все системы измерения времени являются абстракциями, основанными на универсальном феноменологическом факте прожитого времени. Точно так же все формы географических измерений являются абстракциями от универсального феноменологического опыта жизненного пространства. Опыт, который, возможно, произошел во Вьетнаме пять лет назад (по тактовому времени), на расстоянии 8000 миль (в нанесенном на карту пространстве), возможно, был настолько важен в случае данного человека, что фактически с точки зрения «жизненного пространства» этот опыт ближе, чем чердак над головой (чье существование феноменологически безразлично) и ближе с точки зрения «прожитого времени», чем вчерашний завтрак. Применяя понятие «жизненное пространство» к себе, я обнаруживаю, что я всегда Здесь, а вы всегда Там. Некоторые феноменологи, такие как Сартр, пришли к выводу, что следствием такого рода открытий является то, что «гуманистические мы» — это иллюзия (Сартр, 1971: 547), что каждый из нас обречен на «абсолютную изоляцию», как предположил Кьеркегор 125 лет назад (Кьеркегор, 1954: 89). Это один из очевидных и естественных мостов между феноменологией и ее частым спутником — экзистенциализмом.
Проводя операцию эпохе [Эпохе́ — принцип рассуждения в философии, который означает приостановку всех метафизических высказываний — суждений о бытии предмета вне воспринимающего его сознания.] над своим переживаемым миром, «заключая его в скобки», можно нарисовать карту феноменологического ландшафта, который находится под открытым небом. Точно так же, как Карлос Кастанеда и Хуан Матус, стоя на пустынном холме, обнаруживают, что смотрят на пейзаж, ограниченный в одном направлении огромной бесплодной равниной, уходящей к горизонту, а в другом направлении — далекой пурпурной горной цепью, над которой громоздятся огромные грозовые тучи, и за ними находят свои выход заблокирован высокими и опасными скалами, поэтому каждый из нас стоит в феноменологическом ландшафте актуальности, приоритетов, забот, страхов, тревог, надежд и ожиданий.
Для некоторых из нас перед нами зияет пропасть, блокирующая серьезный прогресс; это может быть пропасть между не-кавказским индивидуумом и кавказским сообществом, в котором он проживает, или пропасть, открытая невротической фобией, или шок от диагноза врача, который обнаруживает неизлечимую болезнь. Слева от вас могут простираться бесконечные прерии тяжелой работы и высохшие озера испарившегося энтузиазма и надежды. Или же там может быть захватывающий и неизведанный пейзаж любви или политических обязательств. В любом случае, грозовые тучи над далекими горами могут указывать на осознание своего окончательного уничтожения — еще одна связь с экзистенциализмом и Кьеркегором. Таким образом, феноменологический эксперимент позволяет нам обнаружить как универсальные, так и частные компоненты субъективности и заставляет нас сформулировать и рассмотреть наши приоритеты точно так же, как Хуан Матус заставляет молодого антрополога из Лос-Анджелеса сформулировать и критически проанализировать свои приоритеты.
По иронии судьбы феноменология оказала гораздо меньшее влияние на американскую философию, чем на американскую социальную науку. До недавнего времени гегемония “аналитической философии” в университетах США приводила к тому, что феноменологи оказывались вне закона или, в лучшем случае, занимали символические должности на кафедрах. Оглушительный успех в качестве преподавателей и ученых таких феноменологов, как Хьюберт Дрейфус в Беркли, Ричард Занер в Южном методистском университете и Натансон в Санта-Крус, наряду с огромной популярностью курсов феноменологии по всей стране, привели к тому, что к ней стали относиться более серьезно на философских факультетах. Феноменология оказала свое влияние на американскую социологию и антропологию в основном благодаря влиянию Питера Бергера и Томаса Лакмана, чьи работы основаны на работах Альфреда Шутца, ученика Гуссерля, специализировавшегося на философии социальных наук. Влияние феноменологии на психологию проследить не так просто. В конце шестидесятых и начале семидесятых годов в таких местах, как Эсален, появились психологи-гуманисты, называющие себя «феноменологами», отчасти, без сомнения, потому, что сам Фриц Перис, который обычно презирал ярлыки, похоже, не возражал против того, чтобы его называли феноменологом.
В некоторых университетах штата Калифорния целые факультеты психологии были захвачены феноменологами. Их студенты часами массируют и получают массаж, пристально вглядываясь в свет свечей в темных комнатах, ощупывая цветы, стены, деревья и других людей, прогуливаясь по кампусу с завязанными глазами. Все это должно показаться далеким от технических тонкостей эпохи в исполнении этого степенного старого консерватора Эдмунда Гуссерля. Но, на самом деле, связь есть. Эти психологи обнаружили, что философия Гуссерля имеет терапевтическое значение. В своей попытке прийти к чистым данным сознания Гуссерль подразумевал, что в процессе взросления и социализации происходит потеря невинности. Истинное основание феноменологического опыта теряется в овеществлении абстракций, что приводит к форме отчужденного сознания. Психологи-феноменологи ставят своей целью восстановление утраченной невинности и преодоление отчужденного сознания путем повторного открытия естественной взаимосвязи между сознанием и чувственной поверхностью реальности. В этой статье мы не будем пытаться установить, действительно ли они достигают этой цели.
По-видимому, Карлос Кастанеда глубоко интересуется работами Гуссерля, поэтому его отношение к феноменологической школе более непосредственое, чем у многих американцев, которые приняли бы ярлык феноменолога. На самом деле, согласно интервью Psychology Today, Кастанеда читал и обсуждал отрывки из Идей Гуссерля с доном Хуаном, и старый Яки теперь разместил среди своих «предметов силы» кусок черного дерева, который когда-то украшал стол Гуссерля. Знакомство Кастанеды с феноменологией, возможно, произошло через его учителя Гарольда Гарфинкеля, члена небольшой группы социологов, которые откликаются на громоздкое название «этнометодологов», школа которых имеет определенные связи с работами феноменолога Шутца.
Ближе всего Кастанеда подходит к прямому изложению своего метода во Введении к «Отдельной реальности», где он говорит: «Система, которую я записал, была мне непонятна, поэтому претензия на что-либо, кроме сообщения о ней, была бы вводящей в заблуждение и дерзкой. В этом отношении я принял феноменологический метод и стремился иметь дело с колдовством исключительно как с явлениями, которые были мне представлены. Я, как воспринимающий, записал то, что я воспринял, и в момент записи я попытался приостановить суждение» (Кастанеда, 1971: 25).
Теперь, это правда, что в своих книгах Кастанеда действительно пытается просто сообщать о явлениях так, как они представлены, но в процедуре есть нечто большее, чем это. Он также пытается достичь точки зрения, с которой он может воспринимать явления в терминах тех же категорий, которые используются членами сообщества магов. Другими словами, сначала он описывает явления так, как они представлялись ему как типичному западному наблюдателю, затем, в сократической манере, дон Хуан пытается опровергнуть обычное прочтение явлений Кастанедой и предложить ему альтернативное прочтение их. Воздерживаясь от суждений об этих явлениях, Кастанеда позволяет им диктовать ему мир на своих собственных условиях. Повторное описание преобразованных данных — феноменологический триумф Кастанеды.
В традиционном структурном функционализме антрополог живет среди туземцев так же, как и феноменолог, и описывает представленные ему культурные феномены, но он делает это для того, чтобы проникнуть за феномены и объяснить их «истинную» (из его позиции) структуру и функцию. Следовательно, его понимание культуры сильно отличается (более «утонченное» и «объективное») от ее понимания представителями той же культуры. Феноменолог отвергает этот метод и его цель, хотя только радикальный мыслитель стал бы отрицать, что в этой традиционной форме антропологии есть какая-то ценность. Феноменолог утверждает, что изощренность и объективность структурно-функциональной традиции не позволяют ей дать то, что она обещала, — саму культуру. Это каким-то образом теряется при анализе. Культура может быть сохранена в неприкосновенности только через достижение членства в ней. Ученичество Карлоса Кастанеды — это попытка достичь этого членства. Он говорит: «Окончание ученичества означало, что я выучил новое описание мира убедительным и достоверным образом, и, таким образом, я стал способен вызывать новое восприятие мира, которое соответствовало его новому описанию. Другими словами, я получил членство» (Кастанеда, 1972: 14).
Когда Кастанеда говорит о “новом восприятии мира”, он имеет в виду восприятие мира, свободное от предположений и абстракций, которые мы обычно привносим в наш мир. Это эпоха Гуссерля, попытка приблизиться как можно ближе к “чистым данным” сознания. Хуан Матус и Эдмунд Гуссерль могут договориться о первой стадии процесса, но не о специфике техники.
Там, где философ использует строго технический формат, колдун использует страх. Через шквал пугающих переживаний, вызванных наркотическими веществами и обманом, дон Хуан заставляет антрополога отказаться от своих предположений и обычных категорий мышления. (Друг Матуса дон Хенаро играет роль, мало чем отличающуюся от роли «Злого гения» Декарта в отказе от традиционных верований, а философия Гуссерля определенно картезианская.) Как выяснил Кастанеда, отказ от традиционных верований и предположений не приводит к получению “чистых данных”, скорее он порождает пугающий вид Хаоса. («Мир — это таинственное место», — снова и снова повторяет дон Хуан, когда Кастанеда описывает ему недавно открытый хаос.) Некоторые современные феноменологи, сочтя критику гуссерлевского представления о возможности «чистых данных сознания» неопровержимой, отказались от этого представления, но в этом отношении дон Хуан и дон Хенаро ближе к Гуссерлю, чем некоторые из собственных учеников Гуссерля. Их попытка показать Кастанеде, как «остановить мир», — это попытка спровоцировать антрополога на то, чтобы он увидел (или «увидел») мир совершенно без интерпретации. Дон Хуан говорит Кастанеде: “…видение случается только тогда, когда человек пробирается между мирами, миром обычных людей и миром магов” (Кастанеда, 1972: 300).
Это поразительный отрывок, потому что он показывает, что дон Хуан понимает, что ни обычный мир, ни необычный мир мага не являются “реальным” миром чистого бытия, скорее каждый из них сам по себе построен на предположениях и социальном консенсусе. Карлос спрашивает: «Ты имеешь в виду, дон Хуан, что ни мир обычных людей, ни мир магов не реальны?» Старый яки отвечает: «Это реальные миры. Они могут воздействовать на вас» (Кастанеда, 1972: 300). Когда в главе 19 «Путешествия в Икстлан» Кастанеда, наконец, останавливает мир, что является следующим шагом перед видением, его мощное описание события считается одним из лучших описаний мистического опыта, когда-либо записанных. И все же дон Хуан не удовлетворен ни тем, что научил Кастанеду «останавливать мир», ни тем мистическим достижением, которое это принесло. Он хочет, чтобы он «увидел» и достиг естественных последствий «видения», как, по-видимому, в конечном итоге происходит в последних отрывках «Сказок о силе» (Кастанеда, 1974: 287). Но что еще более интересно с точки зрения социальной науки и феноменологии, дон Хуан хочет «переосмыслить» антрополога в терминах категорий магии. Он хочет научить его быть «человеком знания» и использовать силу. Все это сводится к тому, чтобы научить его новой системе причинно-следственных связей.
Разрушительная критика Дэвидом Юмом нашей обычной концепции причинности вполне могла бы послужить «аргументом» дона Хуана. Юм показал, что между любыми двумя вещами во Вселенной нет необходимых связей, скорее, причинно-следственные связи, которые, как мы утверждаем, воспринимаем в мире, на самом деле являются результатом определенных психологических предположений и потребностей животных, которые мы, люди, привносим в реальность (Hume, 1963: 66-83). Предполагалось, что проблема, открытая Юмом, нашла свое разрешение в кантовском синтезе рационализма и эмпиризма. Кант согласился с тем, что не существует такой вещи, как необходимые причинно-следственные связи между вещами «снаружи», и даже согласился с тем, что причинность была навязана миру человеческим разумом, но он утверждал, что необходимым условием для понимания мира вообще является понимание его в терминах причинности (Кант, 1961: 574). Он считал, что универсальность человеческого разума заключается в необходимости понимания мира как причинно-следственной последовательности. Подобно Юму и Канту, дон Хуан учит, что человеческое сознание навязывает отношения миру, но, в отличие от Канта, он не верит, что может быть только одна система причинности, которую мы привносим в мир. Маг, не отрицая эффективности нашей обычной системы причинно-следственных связей, утверждает, что открыл еще более эффективную. Это лучше всего можно описать в терминах «знамений», “точек силы”, “соглашений и разногласий с миром”, “колец власти” и “линий мира”. Участвовать в этой новой системе причинности — значит достичь “нового описания”, о котором говорит Кастанеда. Это значит жить в «отдельной реальности». Возможно, упрощенной, но полезной иллюстрацией был бы следующий сравнительный анализ «причины» падения человека на улице:
Рисунок 2. Нормальная причинность.
Рисунок 3. Магическая причинность
Обычно «силовые линии», которые мы воспринимаем здесь (Рисунок 2), были бы линейными. Мужчина был неосторожен и споткнулся о булыжник, в результате чего упал. «Новое описание» может описывать совсем другие линии силы. Существенной зависимостью было бы направление ветра, присутствие вороны и поза человека. (Человек должен быть дураком, чтобы бежать небрежно, без силовой походки, когда ветер против него и ворона слева от него!).
Прекрасным примером попытки дона Хуана заставить Карлоса обратить внимание на новую причинно-следственную связь является эпизод в главе 10 «Путешествия в Икстлан», в котором Матус указывает на что-то в темной пустыне, что Кастанеда принимает за умирающее животное. Когда они осторожно приближаются к нему, он принимает вид монстра с телом млекопитающего и головой птицы. В предсмертной агонии он бросается на Карлоса, и тот в ужасе убегает. После нескольких минут тревожных попыток определить, что это за монстр, Карлос внезапно «понимает». Он говорит: «Что-то во мне создало мир», и он понимает, что «монстр» — это всего лишь большая ветка сгоревшего куста, развевающаяся на ветру. Испытав облегчение, он объясняет дону Хуану, как такая ошибка возможна в сумерках и ветре. Дон Хуан вместо того, чтобы быть довольным объяснением, сердито замалчивает Кастанеду, говоря: «То, что ты сделал, не является триумфом. Ты растратил прекрасную силу, силу, которая вдохнула жизнь в эту сухую ветку». Яки добавляет, что настоящим триумфом Карлоса было бы «отпустить и следовать за силой, пока мир не перестанет существовать» (Кастанеда, 1972: 132).
Аналогичный пример встречается в главе 15 той же книги, когда Кастанеда, глядя на далекую горную цепь, внезапно замечает участок гор, который, кажется, пульсирует и движется к нему. Кастанеда вскакивает и обнаруживает, что то, что он видел, «на самом деле» кусок ткани, свисающий с кактуса в поле его зрения. И снова он со смехом объясняет дону Хуану, как сумерки создали оптическую иллюзию. Дон Хуан осторожно снимает ткань с кактуса и кладет ее в свой мешочек, говоря: «… этот кусок ткани обладает силой. Какое-то мгновение вы справлялись с этим нормально, и нет никакого способа узнать, что могло бы произойти, если бы вы остались сидеть» (Кастанеда, 1972: 224).
В каждом из этих случаев дон Хуан обращал внимание Карлоса на определенный аспект реальности и подчеркивал его абсолютную значимость таким образом, чтобы преобразовать его и остальную реальность вместе с ним. То, что он делал, не так уж сильно отличается от деятельности хорошего искусствоведа, который указывает на определенные аспекты произведения искусства, заставляя нас заново описать и переоценить всю работу. Так же, как в случае с уткой-кроликом Ястроу (прославленной Витгенштейном, который использовал ее в качестве центрального примера в своей философии (Витгенштейн, 1953), рисунок 4), который может быть прочитан либо как утка, либо как кролик, но не как оба в один и тот же момент, поэтому мир может быть прочитан либо как «линии причин и следствий», либо как «кольца силы», но не как оба в один и тот же момент. Дон Хуан и Витгенштейн поднимают вопрос о том, имеет ли смысл говорить об одной интерпретации как абсолютно более правильной, чем другая. Только контекст определяет, что является более правильным, и дон Хуан предоставляет новый контекст. У нас есть естественная склонность утверждать, что, несомненно, минимальное количество эмпирических исследований установило бы раз и навсегда, какая система причинно-следственных связей более соответствует действительности. Но, конечно, под «эмпирическим исследованием» мы подразумеваем исследование, в котором делаются все предположения обычной системы причинности, следовательно, выводы такого исследования уже содержатся в тех самых предположениях, которые мы хотим подвергнуть сомнению. Что еще более важно, если некоторые события, о которых сообщает Кастанеда, точны, то вряд ли может быть какой-либо вопрос о том, «работает» ли система причинно-следственных связей мага. (Нас, жителей Запада, всегда смущало, что вуду, по крайней мере, так же эффективно, как и психоанализ.)
Рисунок 4
И решая, работает ли колдовство яки, нам не нужно апеллировать только к более странным эпизодам, таким как те, в которых Карлос летает, или разговаривает с койотом, или волшебным образом перемещается из одного конца Мехико в другой за считанные секунды, или обнаруживает, что его автомобиль трансформирован доном Хенаро; скорее, все, на что нам нужно обратить внимание, — это «безупречность» дона Хуана, к которой тысячелетиями стремились будущие святые, философы и терапевты.
Здесь будет критически прокомментирован один заключительный момент сближения феноменологии и магии. Это касается темы того, что Кьеркегор называл «абсолютной изоляцией». Все философии картезианской традиции имели в качестве главной проблемы избегание эпистемологического солипсизма, о скалы которого разбилась основа Декарта. Феноменология не является исключением. Феноменологический анализ Сартра человеческого взаимодействия преодолевает солипсизм, утверждая, что я знаю о существовании Другого, обнаруживая свою собственную потерю самости и стыд в его присутствии. Но это решение преодолевает эпистемологический солипсизм только для того, чтобы капитулировать перед моральным солипсизмом. (Как упоминалось ранее, Сартр в «Бытии и небытии» говорит, что «гуманистические мы» — это иллюзия.) Не все философы были удовлетворены тем, что феноменология может когда-либо полностью разрешить эту проблему, которую она создала для себя, и даже поздний Сартр, в свою очередь, в сторону марксизма, явно недоволен своей более ранней феноменологической формулировкой.
Аналогичная проблема морального солипсизма возникает в «Магии дона Хуана». Хотя Кастанеда может говорить о членстве в сообществе магов, сообщество очень маленькое, и хотя между доном Хуаном и его коллегой-магом доном Хенаро существуют особые отношения, трогательный рассказ последнего о его собственном «путешествии в Икстлан» в конце одноименной книги оставляет один действительно, с чувством «абсолютной изоляции». Хенаро рассказывает историю о том, как он заблудился в горах во время своего путешествия в Икстлан и был искушаем фантомами, людьми, которые не были реальными. Хенаро мог различить, что они были призраками, по их дружеским жестам, по общению и еде, которые они ему предлагали. Следовательно, они были опасны! Когда Кастанеда спрашивает дона Хенаро о призраках, последний говорит, что они, в конце концов, были настоящими людьми, но, тем не менее, были нереальными существами. Хенаро говорит Карлосу, что после его столкновения с колдовством ничто больше не может быть реальным (Кастанеда, 1972: 311). Более того, Хенаро признает, что он никогда не доберется до Икстлана, что он сейчас обречен скитаться по миру, населенному призраками. И так далее, точно так же как ученичество мага началось в уединении и одиночестве североамериканской пустыни, оно заканчивается в одиночестве ума.
Наконец, что касается вопроса о том, обусловил ли феноменологический метод Кастанеды выводы, к которым он пришел, по крайней мере, один момент ясен. Феноменологический метод предрасполагает социолога к тому, чтобы дать сочувственное представление о культуре, которую он изучает. Единственное предположение, с которого оно начинается, состоит в том, что к культуре, которую изучает антрополог, стоит отнестись серьезно. В отличие, скажем, от марксистского или фрейдистского анализа, в методе скрыто меньше критических допущений. Именно в своей сознательной попытке приблизиться к культуре с минимальным количеством допущений, насколько это возможно, ему удается дать более объективный (хотя, в другом смысле, полностью субъективный) отчет о культуре. Тем не менее, честный феноменолог должен был бы признать, что даже в его «свободном от предположений» методе есть логика и что эта логика будет иметь тенденцию упорядочивать данные в соответствии со своей собственной формулой. Совершенно иной антропологический метод мог бы дать нам совсем другого дон Хуана — возможно, менее полностью согласующегося с предписаниями феноменологической философии. Но мы рады за дона Хуана, который был показан нам. Он и его ученик-антрополог обогатили наше мировоззрение.
Господь свидетель, наше мировоззрение нуждалось в обновлении. Оно немного протухло.
REFERENCES
Berger, Peter L., and Thomas Luckmann
1967 THE SOCIAL CONSTRUCTION OF REALITY. Garden City, N.Y.: Doubleday.
Сastaneda, Carlos
1969 THE TEACHINGS OF DON JUAN: A YAQUI WAY OF KNOWLEDGE. New York: Ballantine Books.
1971 A SEPARATE REALITY: FURTHER CONVERSATIONS WITH DON JUAN. New York: Simon & Schuster (Touchstone edition).
1972 JOURNEY TO IXTLAN: THE LESSONS OF DON JUAN. New York: Simon & Schuster.
1974 TALES OF POWER. New York: Simon & Schuster (Touchstone edition).
Dreyfus, Hubert
1972 WHAT COMPUTERS CAN’T DO: A CRITIQUE OF ARTIFICIAL REASON. New York: Harper & Row. Garfinkel, Harold
1967 STUDIES IN ETHNOMETHODOLOGY. Englewood Cliffs, N.J.: Prentice-Hall.
Hegel, Georg W. F.
1967 THE PHENOMENOLOGY OF MIND. Trans. J. B. Baillie. New York: Harper & Row.
Hume, David
1963 AN ENQUIRY CONCERNING HUMAN UNDERSTANDING. New York: Washington Square Press. Husserl, Edmund
1972 IDEAS: GENERAL INTRODUCTION TO PURE PHENOMENOLOGY. Trans. W. R. Boyce Gibson. New York: Collier Books.
Kant, Immanuel
1961 CRITIQUE OF PURE REASON. 2nd edition. Trans. F. Max Muller. Garden City, N.Y.: Doubleday.
Keen, Sam
1972 “Sorcerer’s apprentice” PSYCHOLOGY TODAY (December): 90-102.
Kierkegaard, Seren
1954 FEAR AND TREMBLING and THE SICKNESS UNTO DEATH. Trans. Walter Lowrie. Garden City, N.Y.: Doubleday.
Natanson, Maurice
1970 THE JOURNEYING SELF: A STUDY IN PHILOSOPHY AND SOCIAL ROLE. Reading, Mass.: Addison-Wesley.
Peris, Frederick S.
1969 IN AND OUT OF THE GARBAGE PAIL. Lafayette, California: Real People Press.
Sartre, Jean-Paul
1971 BEING AND NOTHINGNESS: AN ESSAY IN PHENOMENOLOGICAL ONTOLOGY. Trans. Hazel E. Barnes. New York: Washington Square Press.
Schutz, Alfred
1962 COLLECTED PAPER, I-II. Edited by Maurice Natanson. The Hague: Martinus Nijhoff.
Wittgenstein, Ludwig
1953 PHILOSOPHICAL INVESTIGATIONS. Trans. G. E. M. Anscombe. New York: Macmillan.
Zaner, Richard M.
1970 THE WAY OF PHENOMENOLOGY. New York: Pegasus Press.
автор Дональд Д. Палмер
Факультет социологии Государственного университета имени Гумбольдта
Source: Humboldt Journal of Social Relations, Vol. 4, No. 2 (SPRING/SUMMER 1977), pp. 36-45
Наши органы обладают собственным сознанием, и мы можем разговаривать с ними
В 2018 году исполнилось 20 лет со дня ухода моего дорогого учителя и наставника Карлоса Кастанеды. Я познакомился с ним в середине девяностых, когда был молодым врачом, искавшим более глубокий смысл на моем пути целительства.
Моя жизнь привела меня к нему, вне моих ожиданий.
Незадолго до этого, будучи медицинским резидентом (ординатором – прим.переводчика) в Барилоче, Аргентина, я хотел полностью погрузиться в медицинские знания. Я происхожу из семьи врачей и ученых, где тяжелая работа и преданность этике истины были сильной ценностью.
Благодаря высоким оценкам, удаче и смелости, мне удалось попасть на уникальную и престижную программу, и меня поставили дежурным главой отделения неотложной помощи (Отделение неотложной помощи) каждые четыре ночи. Это было захватывающее и одновременно пугающее полное погружение в больничную жизнь, которое заставило меня решать всевозможные медицинские проблемы и чрезвычайные ситуации. Я практически жил в клинике и помогал при травмах, инсультах, сердечных приступах или рождении детей.
У меня был опыт принятия решений о жизни и смерти, я видел тайну чудесного исцеления тела и смиряющее присутствие смерти в моих руках. Жизнь была быстрой и удивительной. Тем не менее, я пропустил прикосновение более широкого, более всеобъемлющего взгляда.
Во многих случаях инструменты, которые мне были даны как западному доктору медицины, не могли мне помочь; это могло только завести меня в тупик, и поэтому более целостный взгляд стал необходимостью.
В один из таких дней, во время моей ночной смены, на моем дежурстве умер пациент.
Он остался на ночь после небольшой операции, и у него развился острый отек легких, который привел к остановке дыхания. Я перевел его в отделение интенсивной терапии (ОИТ) и попытался реанимировать его, но не смог. Позже выяснилось, что ключевое лекарство для сердца, в котором нуждался пациент, не было внесено в его карту и никогда ему не давалось. Он не должен был умирать. Это событие заставило меня глубоко переоценить смысл моей профессии и жизни в целом. Медицинская школа не дала мне способ пережить такие ситуации. Я даже подумывал бросить медицину.
Я вернулся из Аргентины обратно в США, страну моего рождения. Затем, там, случайность и судьба свели меня с Карлосом Кастанедой, и все в моей жизни изменилось.
Когда я впервые встретил его, он пригласил меня на обед в местный кубинский ресторан под названием «Версаль», который он часто посещал. Я помню, что, когда он пригласил меня, он сказал, что хочет узнать обо мне больше, но я едва открыла рот во время обеда. Он все время был очень оживлен и так сильно смешил меня своим рассказом, что у меня сильно болели мышцы живота. У него было такое завораживающее и очаровательное присутствие, и это полностью поглотило меня.
В конце встречи, когда мы шли к машине на стоянке, он подошел ближе и почти шепотом сказал, что причина, по которой мы были там в тот день, заключалась в том, что я мог быть мостом между шаманизмом, которому он научился у своего учителя, дона Хуана Матуса, и миром здоровья и медицины.
В то время я понятия не имел, что это значит, но его послание о более высоком интеллекте и энергии, проявляющихся в повседневной жизни, заполнило именно ту пустоту, которую я обнаружил в своей обычной медицинской жизни. Я был пойман.
Прямое ученичество означало быть открытым для новых идей.
Со временем Карлос Кастанеда стал наставником и проводником. Он сказал, что я не могу убежать от своей судьбы, и посоветовал мне вернуться к медицине. Но он дал мне больший контейнер, он открыл то, что в то время было для меня новой парадигмой, которая сегодня, десятилетия спустя, появилась в науке и в нашем коллективном понимании: что нет такого различия между разумом и телом; скорее, мы являемся сетью энергии и информации, пересекающейся во всех направлениях между разумом и телом.
Пептиды и другие биохимические вещества по всему телу передают послания наших мыслей и эмоций, восприятие влияет на поведение, а поведение изменяет саму физическую природу нашего мозга и тела, воспоминания о нашем жизненном опыте хранятся в органах и в наших фасциях, и, мы гораздо больше похожи на многоголосье многих голосов, чем на изолированного, конкретного индивидуума. И среди голосов, которые звучат в нашем сознании присутствует большинство чужеродных (встроенных и заимствованных) элементов ДНК из микробиома, который дает нам фундаментальные аспекты нашей идентичности, такие как наши черты личности, как недавно показало новаторское исследование Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе (UCLA).
Все в нас меняется и развивается не изолированно, а в глубоком резонансе с нашей окружающей средой, например, качество электромагнитного поля, излучаемого нашими сердцами, которое может вызвать определенные изменения в мозге окружающих нас людей.
Теперь мы знаем, что благодаря исследованиям мы можем входить в состояния глубокой медитации с помощью практики, и тогда эти состояния могут вызвать окончательные изменения во всех наших основных регуляторных механизмах, таких как длина теломер (ключевой биомаркер продолжительности жизни клеток), каскады воспаления и восстановление клеток. Эти и другие модели поведения могут изменить само выражение нашего генома через эпигенетический ландшафт, который мы теперь признаем как очень подвижную плюрипотенциальную среду, в которой живет наше тело.
С такой же точкой зрения меня познакомил мой учитель Карлос Кастанеда. В нем использовался другой язык, но его синтаксис содержал те же выводы и выводы. Это расширило возможности моего человеческого опыта и опыта моих пациентов. Современная наука и древние шаманские принципы и практики объединились в подобную единицу жизни: наш внутренний мир тела и разума.
Что это значит: «Я могу разговаривать со своими внутренними органами».
Одной из практик, которой научил меня Карлос Кастанеда, была «беседа с моими органами». Идея была проста: точно так же, как существует общее я, существует также множество более мелких индивидуальных аспектов этого я, представленных в самих моих тканях и органах. В динамичном мире информации внутри моего тела в каждом из моих органов есть отдельное сознание. Наши органы хранят воспоминания, а также содержат информацию. И они могут говорить с нами. Большой я может войти и установить диалог с различными органами и тканями.
За более чем двадцать лет обучающих семинаров и клинической практики я обнаружил, что это очень точно и имеет высокую практическую ценность для понимания самих себя и того, что испытывает наш организм.
Иногда я видел, как Кастанеда, например, «разговаривал со своей печенью». Он разговаривал с ним очень по-доброму, благодарил его за всю проделанную работу. Он погладил бы свои ребра прямо там, где находится печень, а также сделал бы паузу и воспользовался моментом, чтобы «послушать» ее.
В каждой клетке печени было выявлено более 500 жизненно важных функций в режиме 24/7. Это орган, который организует и распределяет наши внутренние питательные вещества и ресурсы. В нашей напряженной современной жизни это имеет тенденцию быть перегруженным. Он хранит «лишний» материал не только физиологически, но и в нашем Сознании.
Наши стрессоры «хранятся’ в печени.
Когда наша печень перегружена, она также становится напряженной и мешает другим соседним органам, таким как наш желудок и кишечник, или нашему чувству спокойствия в сердце.
Наши органы могут рассказать нам о многом. Например, пациент, который пришел на лечение от сильного запора, получил стандартную помощь от врачей, такую как увеличение клетчатки в питании и физические упражнения, смягчители стула и даже антидепрессанты, но результаты такого лечения выглядели очень слабыми. Во время консультации, используя управляемые образы, мы установили разговор «между его высшим я и его толстой кишкой», и его толстая кишка сказала ему, что причина, по которой она задерживает свое движение, заключается в том, что он чувствует себя застрявшим на работе. У него был длительный спор со своим деловым партнером, который так и не был разрешен.
Толстая кишка хранила этот эмоциональный и перцептивный компонент его внутренней жизни.
Тогда он понял, что был очень тверд в своей позиции в этом споре и ему нужно было двигаться дальше. На следующий день после того, как он подписал документы о разрешении конфликта, у него началось опорожнение кишечника, и в течение месяца он восстановил свой обычный ритм.
Еще один увлекательный пример того, как наши органы хранят информацию и жизненный опыт, даже очень специфические и подробные сведения, был описан доктором философии Полом Пирсоллом в его книге «Код сердца». Я слышал об этом рассказе Рона Халника, доктора философии, одного из основателей престижной программы по духовной психологии в Университете Санта-Моники, где в настоящее время прохожу сертификацию. Пирсолл, клинический нейропсихолог из Отделения доноров трансплантации Университета Аризоны, описывает, как получатели органов перенимают воспоминания и личностные черты донора. Он рассказывает о случае с девушкой, которой пересадили сердце от другой девушки, которая была убита. Вскоре ей начали сниться сны и воспоминания о том, как ее саму убили, которые в конце концов стали настолько яркими и подробными, что ее мать рассказала об этом врачам, и это привело полицию к установлению личности настоящего убийцы и доказательству в суде. Последствия такого недвусмысленного события делают неоспоримым тот факт, что сами органы, независимо друг от друга, способны хранить информацию высокого уровня специфичности.
Как мне разговаривать со своими органами?
Для этого есть два шага и одно правило. наши органы обладают собственным сознанием
Первый шаг — это сделать что-то, чтобы успокоить болтовню ума и присутствовать в моменте сейчас. Это может быть одна минута сосредоточения на нашем дыхании или даже всего один вдох!
Второй шаг состоит в том, чтобы обратить наше внимание на конкретный орган, занимающий исследовательскую позицию, и наладить диалог.
Правило состоит в том, что, когда мы задаем вопрос, мы должны быть прямыми, как если бы мы разговаривали с кем-то прямо перед нами, а затем делаем паузу и ждем самого первого, что приходит на ум, без предварительных условий. Это может быть мысль, образ или воспоминание. Это может быть ощущение чего-то, что может проясниться позже.
Правило означает, что это спонтанная информация, которая формируется в нашем сознании в паузе сразу после того, как мы обращаемся с вопросом к органу.
Иногда даже не нужно задавать вопросов; все, что, по-видимому, необходимо, — это обратить наше внимание на орган с намерением увидеть его и послушать.
Практика.
В следующее мгновение закройте глаза и позвольте своему вниманию переключиться с внешнего мира на внутренний. Вы можете просто позволить своему телу снять любое напряжение, в котором оно сейчас не нуждается.
Одним движением от головы до пальцев ног просто просканируйте все свое тело своим вниманием и позвольте каждой мышце расслабиться, позвольте каждому суставу смягчиться, позволяя всем нервам просто открыться, кровообращению и коже открыться. И позвольте своему телу делать это в своем собственном темпе.
Теперь откройте свои внутренние глаза и сосредоточьтесь на органе, с которым вы хотите поговорить, послушать или просто занять место. Позвольте себе полностью использовать свое воображение и проживите его внутри себя.
Были ли у вас какие-либо проблемы со здоровьем этого органа? Соединитесь с этими симптомами и, в частности, с эмоциями, которые эти симптомы вызывают у вас. Оставайтесь настроенными на эти эмоции на мгновение. Не судите их и не пытайтесь изменить, просто будьте с ними.
Теперь начните разговаривать с органом, как если бы это был человек, с которым вы разговариваете. Человек, который также является вами или вашим аспектом. Сохраняйте отношение признательности, дружеского общения и поддержки. Эта часть вас страдала, и вы хотите быть рядом с ней. С любовью выражайте органу свою поддержку в это время. Разговаривайте с органом так, как будто это ваш собственный 5-летний ребенок.
Задавайте простые, прямые вопросы, такие как:
“Почему тебе больно?”
“Как это связано с моей жизнью прямо сейчас?”
“Как я могу помочь тебе почувствовать себя лучше?”
“Могу ли я что-нибудь сделать для тебя, чтобы остановить этот симптом?”
Автор — Майлс Рид. Оригинал статьи опубликован на сайте: https://energylifesciences.com/organs-have-their-own-consciousness/
Краткий дайджест научных публикаций. Дополнительные материалы к классам «Через Тернии к звездам»
Зарождение Солнечной системы произошло в недрах гигантского газопылевого облака, оставшегося после взрыва сверхновой звезды. Наша звезда возникла как прото-Солнце в центре гигантского молекулярного облака во вращающемся газопылевом диске. В его внутренней области образовались каменные планеты: Меркурий, Венера, Земля, Марс. В более холодной внешней части через 2 млн лет сформировались планеты-гиганты: Юпитер и Сатурн, которые начали дрейфовать в сторону Солнца
Первые 2 млн лет истории Солнечной системы стали временем формирования многочисленных планетных эмбрионов — планетозималей, а за линией льда — планет-гигантов Юпитера и Сатурна. Движение первых планет было хаотичным и беспокойным. Считается, что Юпитер и Сатурн совершили «атаку» на «население» первичных внутренних планет Солнечной системы. Двигаясь к Солнцу, гиганты возмущали движение мелких тел, которые сталкивались и дробились, образуя рои обломков. За сотни тысяч лет такие рои могли сбросить на Солнце любую суперземлю. По мере того, как бывшие суперземли падали на Солнце, они оставляли за собой пустынную область в протопланетной туманности. Прежде чем сменить галс, Юпитер мигрировал к Солнцу до расстояния нынешней орбиты Марса. При этом он увлек за собой во внутреннюю область Солнечной системы ледяные скопления общей массой более 10 масс Земли, обогатив ее водой и другими летучими веществами.
Такой сброс протопланет во внутренние участки Солнечной системы изменил орбитальный момент не только Юпитера, но и Сатурна и вызвал смену их галсов в сторону от Солнца. В результате во внутренних участках Солнечной системы возникли условия для формирования новых планет из сохранившихся там редких обломков. Постепенно планеты-гиганты стабилизировали свои орбиты. Этому способствовало их взаимодействие с другими планетами-гигантами (Нептуном и Ураном) и внешним поясом льдистых астероидов (поясом Койпера). Предполагается, что побочным эффектом такого уравновешивания стал еще один вброс во внутреннюю область Солнечной системы потока обломков, который вызвал мощную астероидную бомбардировку внутренних планет. Шрамы от нее видны в виде гигантских кратеров на поверхности Луны, Меркурия и Марса, а на Земле они привели к практически полному уничтожению пород гадейской континентальной коры — первой коры в геологической истории нашей планеты. Около 3,9 млрд лет назад планеты-гиганты успокоились.
Исключительным событием в хаотичном эоне стало формирование Луны, сыгравшей важную роль в дальнейшем развитии нашей планеты. Большинство исследователей считают, что причина ее образования — столкновение Земли с крупным космическим телом, по размеру близким к Марсу. Предполагается, что такая космическая катастрофа произошла спустя 30 млн лет после образования Солнечной системы. Столкновение небесных тел изменило наклон оси вращения Земли к оси ее орбиты, составивший 23 градуса, что способствовало, установлению благоприятных климатических условий для существования жизни.
В результате столь мощного удара произошло массовое плавление мантии Земли с образованием глубокого (до 700 км) магматического океана, эволюция которого способствовала вещественной дифференциации верхних оболочек планеты в гадейское время.
Название гадейского эона происходит от имени Гадеса — древнегреческого бога подземного мира, — указывая тем самым на «адские» условия на Земле в то время.
К концу гадейского эона температура мантии была в 1,2 раза выше современной, а перенос тепла и вещества из глубин Земли к поверхности обеспечивался общемантийной конвекцией. На поверхности Земли располагались крупные лавовые плато, подобные лунным морям.
После тяжелой бомбардировки около 4,0–3,9 млрд лет назад космический фактор перестал играть ведущую роль в формировании и разрушении коры Земли. Характер геологических процессов стал определяться механизмами «самоорганизации» недр планеты, которые упорядочили строение и состав всех ее оболочек. Началась архейская эра. Эта эпоха была временем поступления высокого теплового потока из недр Земли. Это послужило причиной высокой степени плавления мантии и образования больших объемов высокотемпературных магм с содержанием окислов магния. Потеря тепла привела к тому, что к окончанию архея внутри Земли формируется внутреннее металлическое ядро.
Первый суперконтинент Кенорленд возник около 2,7 млрд. лет назад . С этого момента в геологической истории Земли наступила эпоха суперконтинентальных циклов. Их важная характеристика — перемещение континентальных масс в горизонтальном направлении — стала свидетельством зарождения в конце архея механизмов тектоники литосферных плит.
В эпоху от 2,7 до 2,0 млрд лет — закончилось формирование основных внутренних оболочек планеты, произошло разделение мантии на верхнюю и нижнюю. Начали формироваться полиметаллические месторождения, редких и благородных металлов.
К этому времени относится также возникновение первой суши. До этого поверхность Земли была слабо разделена и в основном покрыта водами Мирового океана. 2,5 млрд лет назад размеры суши достигли таких объемов, которые отразились в составе отложений.
К границе архея и протерозоя относится и так называемая Великая кислородная революция — глобальное изменение состава атмосферы Земли, произошедшее 2460–2426 млн лет назад. Его результатом стало появление в атмосфере свободного кислорода, определившего смену восстановительных условий в атмосфере на окислительные. Природа этого события таит в себе много загадок. Современные ученые пока не могут полностью обосновать появление свободного кислорода деятельностью цианобактерий.
Суперконтинент Кенорленд прекратил свое существование 2,1 млрд лет назад. Около 1,8 млрд лет назад возник суперконтинент Колумбия (или Нуна), распавшийся 1,4 млрд лет назад. Позднее, около 1 млрд лет назад, сформировался суперконтинент Родиния, прекративший свое существование 0,8–0,7 млрд лет назад. Около 300 млн лет назад образовался суперконтинент Пангея, раскол которого начался в ранней юре (200–180 млн лет назад) и привел к обособлению современных континентов.
Публикуем отрывок из книги «Трансформационный НЛП: новая психология» Карла Бухайта и Элли Шамбер о том, как тенсегрити и учение Дона Хуана, представленное в книгах и на открытых мероприятиях Кастанеды, повлияло на создание и развитие метода НЛП, а также о своем обучении у Карлоса.
Глава 10
Манифестация Альтернативных Реальностей
Возможно, самая увлекательная работа, которую я сделал, основана на моем интересе к потенциальным альтернативным реальностям. Джон Гриндер и Ричард Бэндлер изучили книги Карлоса Кастанеды о его опыте общения с индейским магом доном Хуаном Матусом, чтобы понять, как помочь людям изменить свою реальность. Описание Кастанедой магии дона Хуана оказало сильное влияние на основателей и, следовательно, на развитие НЛП (McClendon, 1989; Dilts and Hallbom, 2009). Трансформационное НЛП ведет эту работу еще дальше.
Влияние Дона Хуана и Карлоса Кастанеды
Основная посылка дона Хуана состоит в том, что мир повседневной жизни не реален, или «за пределами» того, что мы полагаем. Вместо этого, мир, который мы все знаем, — это только описание мира, который был привит каждому ребенку его культурой с момента его рождения. Перцептивные интерпретации, составляющие мир, непрерывно возникают в нашем сознании и редко подвергаются сомнению (Кастанеда, 1972; Кин, 1972).
Учитель объясняет, что личная сила зависит от того, насколько ясно человек может «видеть». Для дона Хуана «видеть» означает переживать мир непосредственно, без предубеждений, которым нас учили с младенчества, и вне описаний, которые мы научились называть реальностью. Когда мы можем «видеть» ясно, тогда мы можем начать развивать свободу воспринимать и описывать мир так, как мы хотим. Другими словами, мы сможем переписать наши личные истории (Кин, 1972).
Дон Хуан уточняет, что для того, чтобы человек действительно «увидел», он должен сначала «остановить мир» (Кастанеда, 1972, стр. 14). В интервью Сэму Кину для журнала Psychology Today Карлос Кастанеда уточняет, что «когда мы останавливаем мир, то, что мы останавливаем, — это мир, который мы постоянно поддерживаем нашим непрерывным внутренним диалогом. Как только вы сможете прекратить внутреннее бормотание, вы прекратите поддерживать свой старый мир. Описания рушатся. Именно тогда начинается изменение личности» (Кин, 1972).
Кастанеда научился у дона Хуана множеству различных техник, чтобы остановить мир. Иногда психотропные растения использовались для того, чтобы остановить поток обычных толкований. Другой метод состоял в том, чтобы нарушить свой распорядок дня. Третий способ состоял в том, чтобы научиться наблюдать свои сны и манипулировать ими. Еще один метод состоял в том, чтобы сосредоточиться на шумах внешнего мира до тех пор, пока ум не устанет и не упадет в пропасть (Keen, 1972).
Таким образом, Дон Хуан помогал Кастанеде прочувствовать пространство между мыслями, чтобы он мог начать видеть возможность того, что его мысли и восприятие могут быть изменены по желанию. Подобно мистикам во всех культурах на протяжении веков, индейский шаман продемонстрировал, что переживание разрыва или источника мысли было первым шагом к признанию того, что человек создал мысли и может также иметь другие мысли. Однако доступ к источнику мысли сам по себе недостаточен для того, чтобы человек мог создать новую реальность. Чтобы выбрать новую реальность, нужно альтернативное возможное описание мира, то есть новая информация (Кастанеда, 1972). Необходимо снабдить подсознание новой информацией, чтобы можно было выбирать разные мысли о себе и окружающем мире.
Кастанеда поясняет, что «одной из самых ранних вещей, которым меня научил Дон Хуан, было то, что я должен был стереть свою личную историю» (Кин, 1972). Для этого и для того, чтобы научиться изменять реальность по своей воле, человек должен избегать того, чтобы его знали и классифицировали другие. Он уточняет: «чем больше вы известны и идентифицированы, тем больше ваша свобода ограничена. Когда у людей есть определенные представления о том, кто вы и как будете действовать, вы не можете двигаться… Если мало-помалу вы создадите вокруг себя туман, то вас не будут воспринимать как должное, и у вас будет больше возможностей для перемен» (Кин, 1972). Таким образом, даже та информация, которой обладают о вас другие, может повлиять на ваше собственное сознание.
Таким образом, Дон Хуан учил Кастанеду, что он может изменить свою личную историю, перейдя к источнику мысли и изменив информацию с этого уровня. Бэндлер и Гриндер считали, что они могут сделать это с помощью гипноза, якорения и рефрейминга (McClendon, 1989; Dilts and Hallbom, 2009). Позже Дилтс и Райс добавили повторный импринтинг.
Подобно Бэндлеру и Гриндеру, я был глубоко тронут учением дона Хуана и прочитал все книги Карлоса Кастанеды. На меня также оказали влияние публичные программы обучения Кастанеды, проводившиеся в 1990-х гг. эти мероприятия были в основном сосредоточены на обучении шаманским магическим пассам, формализованным физическим движениям, которые передавались магами в линии дона Хуана на протяжении тысячелетий, в модернизированной форме, которую Кастанеда называл тенсегрити. (См. приложение H о моем опыте обучения тенсегрити Карлоса Кастанеды. Магические пассы состоят из сложной серии физических движений, выполнение которых (согласно Кастанеде) перераспределяет энергию человека, чтобы открыть способность воспринимать энергетические поля и их потоки как в человеке, так и во Вселенной. Как только человек осознает энергетические поля, он может использовать их и манипулировать ими (Кастанеда, 1995). Это был первый шаг к освобождению от ограничений унаследованных, жестких описаний реальности, включая личные убеждения и идентичность.
Приложение Н
Учебные программы Карлоса Кастанеды
Учебные программы, предложенные Карлосом Кастанедой в 1990-х годах, были представлены в огромных помещениях для проведения мероприятий, таких как конференц-центр в Анахайме, штат Калифорния, и посещались тысячами людей. Эти публичные выступления ознаменовали радикальный отход от скрытого, глубоко эзотерического характера форм обучения и обучения, которые лежали в основе 10 000-летней линии дона Хуана и Карлоса Кастанеды. На одном из таких мероприятий, на котором присутствовал и я, Кастанеда объяснил, что он и его товарищи-ученики должны были решить, брать ли учеников самим и таким образом продолжать линию или позволить линии прийти к концу. Он сказал, что они пришли к выводу, что эпоха тесно замкнутых эзотерических учений закончилась, и они решили позволить своей линии закончиться вместе с ними.
Однако, отказываясь от новых учеников, они решили сделать некоторые аспекты обучения доступными для широкой публики. Эти публичные мероприятия были в основном сосредоточены на обучении современной версии того, что Кастанеда называл шаманскими магическими пассами. Это была сложная серия физических движений, направленных на усиление способности воспринимать и преобразовывать энергию в себе и во внешнем мире. Кастанеда назвал эти упражнения «тенсегрити» — термин, который он взял у архитектора и ученого Бакминстера Фуллера и который намекает на взаимосвязь в природе (Кастанеда, 1995; Кастанеда, 1995-2012).
Я присутствовал на двух из этих крупных многодневных мероприятий в Анахайме. Я также присутствовал на нескольких лекциях, которые Кастанеда предлагал в более камерных местах, таких как небольшая аудитория в колледже Миллса в Окленде, Калифорния. На одной из таких лекций Кастанеда заметил, что дон Хуан Матус никогда не появлялся даже перед небольшой группой, как и ни один из членов так называемой партии магов, других представителей поколения дона Хуана, которые принадлежали к этой древней линии. Он объяснил, что на протяжении тысячелетий маги всегда имели дело только с несколькими людьми одновременно, потому что в большей группе они были бы ошеломлены, увидев так много людей в одном и том же месте в одно и то же время. Кастанеда сказал, что ему (самому Кастанеде) потребовались годы, чтобы выработать терпимость к такому крупномасштабному видению, но это было частью того, что тогда требовалось от него в новой экзотерической форме учения.
Термин «тенсегрити» был предложен в конце 1940-х годов архитектором, инженером, ученым Ричардом Бакминстером Фуллером для обозначения комбинации напряжения и целостности (от англ. tensegrity — tensional integrity). Фуллер использовал этот термин для описания сил, задействованных в структуре, представляющей собой сеть из твердых элементов, связанных между собой растягивающимися, эластичными соединениями. Благодаря эластичности этих связей, когда один элемент структуры сдвигается, сдвиг сообщается всей структуре, и остальные элементы следуют за ним или адаптируются к новой конфигурации, поддаваясь этим смещениям и не ломаясь. В то же время при прекращении внешнего воздействия структура способна к быстрому самовосстановлению.
Все существующие структуры, от солнечной системы до атомарных частиц, обладают свойствами напряженной целостности. Р.Б. Фуллер
В 1948–1949 годах Фуллер преподавал в колледже Блэк Маунтин, междисциплинарном образовательном проекте с альтернативным подходом к обучению. Там он тесно сотрудничал со своим студентом Кеннетом Снельсоном. Позже оба будут спорить о том, кому принадлежит право на изобретение принципа тенсегрити. То ли Снельсон под влиянием идей Фуллера создал свои скульптуры из гибких и жестких компонентов, соединенных в соответствии с идеей «напряженной целостности», то ли Фуллер увидел в работах своего студента то, что он смог описать теоретически и распространить на более широкую область знания. Известно также, что примерно в то же время французский инженер и архитектор Давид Жорж Эммерих разрабатывал похожий принцип. В качестве краткой исторической справки можно еще упомянуть, что идея тенсегрити уходит корнями в советский художественный авангард. В 1921 году на второй выставке Общества молодых художников (ОБМОХУ) художник-конструктивист Карл Иогансон представил объект, устроенный по принципу напряженной целостности. В 1929 году изображение его «Самонапряженной конструкции» было опубликовано в книге под редакцией Ласло Мохой-Надя «От материала к архитектуре», вышедшей в издательстве Баухауса. О связи и взаимовлиянии конструктивизма и Баухауса написано много. А последний в свою очередь повлиял на многие американские образовательные институции, колледж Блэк Маунтин в их числе. Немецкий художник Баухауса Йозеф Альберс возглавлял отделение искусства в колледже с 1933 по 1949 год и играл в нем одну из ключевых ролей. Так что проследить преемственность идей несложно. Наиболее полное описание тенсегрити-моделей, равно как и история возникновения термина, содержатся в работе исследователя Рене Мотро 2003 года.
Интересен факт, что под влиянием Фуллера долгое время находился Джон Кейдж. Они познакомились все в том же колледже Блэк Маунтин, и долгое время состояли в переписке. Однако на Кейджа в большей степени повлияли идеи Фуллера в области энвайронментализма и распределения ресурсов. А вот композитор Эндрю Калвер, в течение одиннадцати лет проработавший ассистентом Кейджа, до сих пор создает музыкальные работы на основе структурной модели тенсегрити, а помимо этого является создателем Фонда Анархической Гармонии.
Возвращаясь к опыту самоорганизации, интересно рассмотреть принципы напряженно-целостных структур в связи с организационными системами. Австралийский предприниматель и автор многочисленных публикаций о реформировании теории и практики капитализма Шэн Тернбулл в одной из своих статей по теории корпоративного управления предлагает понятие социальной напряженной целостности (social tensegrity). Тернбулл противопоставляет напряженно-целостную социальную модель ригидным иерархическим структурам. Он утверждает при этом, что пирамиды власти, основанные на управлении и подчинении, противоречат биологическому устройству человеческой ДНК. Ссылаясь на закон кибернетики о необходимом разнообразии (естественной вариативности), Тернбулл доказывает, что централизованное вертикальное управление сложными структурами неэффективно. В то время как социальная тенсегрити-модель позволяет создавать устойчиво развивающуюся динамическую среду. Аналогию с человеческой ДНК Тернбулл заимствует из работы биолога Дональда Ингбера, в которой тот пишет, что человеческие клетки, равно как и весь скелетно-мышечный каркас, устроены по принципу напряженной целостности. Наличием в теле человека механизмов, описываемых тенсегрити-моделью, можно объяснить эффект самовосстановления организма после травм и болезней. Неудивительно поэтому, что идея тенсегрити наиболее последовательно усвоена в остеопатии, вертеброневрологии, мануальной терапии и соматических дисциплинах. Все перечисленные практики представляют собой разные подходы к работе с травмами.
Сейчас много говорят о шаманизме в связи с известной историей похода якутского Саши-шамана против Кремля. И в связи с продолжением этой истории – похищением Саши-шамана силовиками и его принудительного помещения в психиатрию. А также информационным фоном – внесудебные расправы в Чечне над гадалками и «ведьмами» (сжигание домов, изгнание, избиения). В общем, выпала нам интересная жизнь с айфонами и крылатыми ракетами на уровне 17-м века.
Хорошо, давайте поговорим за шаманизм. Заодно – про Сталина, и про памятники культуры человечества.
Мне всегда было интересно, почему некоторые практикующие тенсегрити (т.е. «Мудрость шаманов древней Мексики») умудряются «уважать» или «гордиться» диктатором и убийцей миллионов людей Иосифа Сталина. Для меня это всегда было непонятно, потому что, на мой взгляд, «уважать» Иосифа Сталина, одновременно, практикуя «мудрость шаманов», это то же самое как заниматься генетикой и быть поклонником Лысенко. Или исследовать культуру индейцев Майя и «уважать» Диего Де Ланду (такие, кстати, есть!). Или быть приверженцем иудаизма, и, одновременно, «отдавать должное» Гитлеру (такие тоже есть!). Для меня это звучит шизофренично. Как быть Яки и гордиться теми военачальниками, которые сгоняли индейцев Яки с их земель или убивали их лидеров? Брррр! К дьяволу!
Хочу напомнить, что тенсегрити – это современная форма шаманской традиции, существовавшей в Мезоамерике, по словам Дона Хуана, в последние 10 тысяч лет. Современная наука мало знает о культуре и традициях древних людей, населявших этот континент, до появления первых значительных каменных памятников и следов письменности. Очень поверхностно исследована деятельность лишь последних двух тысяч лет.
Куикуилко, южная окраина Мехико сити. Пирамида выкопана из под слоя вулканического пепла
На городской окраине современного Мехико-сити стоит необычной формы пирамида Куикуилко. На эту пирамиду Дон Хуан водил Карлоса Кастанеду, рассказывая ему о том, что это место тех нагуалей, кто cтоял у истоков нашей линии. Эта пирамида была построена по некоторым сведениям примерно за тысячу лет до начала н.э. Про жизнь людей в эту эпоху известно очень мало. Это были современники ольмеков. Но совершенно точно, что природная катастрофа около 150—200 гг. н. э. после извержения близлежащего вулкана Шитле, вынудила выживших в Куикуилко искать убежища в новом месте, и, по видимому, этим новым местом стал Теотихуакан, который во втором веке начал стремительно разрастаться и стал самым влиятельным культурным и военным центром Мезоамерики, повлиявшм и на майя, и на сапотеков.
Да, жизнь древних обитателей Мезоамерики полна загадок и тайн. Однако факт генетического наследия этих людей установлен достаточно достоверно. Предки этих индейцев пришли из древней Сибири через Берингов пролив, в несколько этапов. Первая волна «палеоиндейцев», родственных азиатскому населению Сибири и Дальнего Востока, пришла примерно 15 тысячи лет назад, по мнению ученых, когда пересох Берингов пролив. Последняя массовая волна переселенцев проникла в Северную Амеику 10 тыяч лет назад.
А поэтому, имеет смысл предположить, что шаманизм Сибири – это прямой, хотя и дальний родственник шаманизма (то есть, магической традиции, в широком смысле) Мезоамерики. А население Америки И Южной и Северной, родственно автохтонному населению Сибири и Дальнего Востока. Именно этим объясняется, как я вижу, само появление термина «шаман» в финальных книгах Карлоса Кастанеды. В ранних изданиях Кастанеда не использовал сибирский термин «шаман»: там были «охотники», «воины», «люди знания», «видящие» и так далее.
Шаманизм Сибири – это по настоящему уникальный и древнейший реликт знания, сохранившегося от культур, от которых нас отдаляют не просто эпохи, но целые световые года, если мерять их годами эволюции. Сибирский шаманизм – редкий и ценный артефакт человеческого наследия, как и шаманизм некоторых древних народов Австралии, Африки и Океании и некоторых других. Благодаря суровым условиям жизни и удаленности от центров цивилизации этот артефакт существовал на протяжении тысячелетий без каких-то серьезных изменений. Даже довольно агрессивное продвижение и навязывание православия в эпоху имперского российского завоевания Сибири – серьезно потеснило шаманизм, но не разрушила его до основания.
Первая атака на сибирских шаманов ознаменовалась известным указом Петра I о массовом крещении северообских народов. Указ повелевал специально назначенному митрополиту Филофею уничтожать изображения божеств, которым поклонялись народы Сибири, и крестить их. Массовые мероприятия по насильтвенному крещению и христианизации народов Сибири начались после приезда в 1711 году в Сибирь в качестве нового губернатора князя М. П. Гагарина. При его активной поддержке Филофей Лещинский обращал в христианство березовских и сургутских хантов, пелымских манси. В 1717 года с аналогичной целью Филофей ездил проводить крещение в Нарымский и Кетский уезды, в 1719 году — в Мангазею, а в 1719-м и 1720-м — в Иркутск и за Байкал. Изображения божеств, которым сибирские народы поклонялись, приносили жертвы и с коими связывали свое благополучие, были сожжены, растоптаны, уничтожены. Основные священные места были разрушены во время миссионерских экспедиций Лещинского в 1712-1718 годах. В 1722 году священник Михаил Степанов сжег 75 священных мест в Приобье; в 1723-м в Березовском уезде русская администрация отобрала и сожгла 1200 деревянных и 5 железных изображений божеств хантов и манси.
Шаман, Сибирь, 1903, Россия.
С воцарением императрицы Екатерины интерес к шаманству ослабел, центральной власти стало не до них. Хотя шаманство и наказывалось дисциплинарными методами, во многих районах начальство смотрело на камлания сквозь пальцы. Как писал Худяков, «при введении христианства многим шаманам насильственно обстригали волосы и затем силою приобщали; в этих случаях шаманы сходили с ума, становились больны на год и на два, лежали в кровати». Но в итоге языческие духи все равно оказывались сильнее новых христианских святынь и повторно инициировали ойунов. «Потом рассказывали они, что черти водили их по разным местам, закалывали, вынимали кости и вставляли новые, «исправляли» шамана».
Кочевники из отдаленных труднодоступных районов продолжали придерживаться верований своих предков. Шаманизм отдалился от крупных городов Сибири, притаился в глубинке, в отдаленных деревнях и стойбищах.
Что нанесло по сибирским и дальневосточным шаманам по настоящему сокрушительный удар, от которого шаманизм вряд ли когда-нибудь сможет оправиться – это невероятно агрессивная и злобная советская империя, которая начиная с 1920 года, еще не закончив Гражданскую войну объявила шаманов контрреволюционерами. Открыл эту кампанию циркуляр Губревкома от 20 ноября 1920 года, в котором волостным и сельским ревкомам вменялось в обязанность строго преследовать всех шаманов.
В годы гражданской войны на Севере большевикам было не до шаманов, но, расправившись с главными противниками, они вновь обратили внимание на человека с бубном. 27 мая 1924 года был принят новый партийный документ по этому вопросу — «Постановление Пленума Якутского обкома РКП (б)». 3 ноября того же года вышло «Постановление ЯЦИК о мерах борьбы с шаманизмом в Якутской АССР», а следом и соответствующее «Обращение к трудовому народу»:
«Все советские органы, общественные организации на местах призываются на борьбу с шаманизмом, на которую они должны направить максимум своего внимания и сил.
Шаманизм — опиум для народа.
Шаманы — паразиты на теле трудящегося якута!»
Нанайский шаман. Фото П. П. Шимкевича. Пересъемка В. Н. Токарского
Шаманам одновременно полагалась конфискация имущества, дополнительные налоги и «задания по заготовкам», запрет на вступление в колхозы и кооперативы, выделение охотничьих, рыбацких и сенокосных угодий, снабжение снастями, орудиями лова и припасами. Детей шаманов запрещено было принимать в интернаты, им разрешалось получать только начальное образование, а нередко на них распространялись все ущемления прав, которым подвергались родители.
Лишение избирательных прав происходило очень быстро, на общем собрании селян, простым голосованием под давлением какого-нибудь «уполномоченного» из райцентра. А вот восстановления могло состояться только после принародного покаяния шамана, публикации его «отказного» заявления в газете, испытательного срока в пять лет и долгого хождения документов по вышестоящим инстанциям. Все это время семья шамана балансировала на грани жизни и смерти.
За камлание штрафовали. Репрессивным мерам подвергались не только сами шаманы, но и их родственники. Например, в Приамурье местные сельсоветы принимали решения о высылке «классово чуждых» жителей из населенных пунктов.
По сведениям П.Н. Ильяхова, на севере Якутии, и без того в самых экстремальных условиях выживания (тем более после военной разрухи) шаману-лишенцу на семью из пяти человек в порядке наказания выдавали только «30 фунтов (12 кг) муки, полкилограмма масла, килограмм сахара, одну плитку чая и одну коробку спичек» на всю зиму, которая в Заполярье длится, как известно, почти девять месяцев. Конечно, прожить на таком пайке было невозможно, а пополнить его за счет охоты или рыбалки шаман не мог по названным причинам. То есть налицо наблюдалось моральное и физическое уничтожение шаманов новой властью.
В 30-х годах начался новый этап преследования шаманизма. Печальную роль в том разгроме сыграл знаменитый антрополог Л.П. Потапов, автор классической книги «Алтайский шаманизм». До 30-х годов двадцатого века шаманизм Сибири, был мало исследован, не было каких-то общепризнанных теорий шаманизма. Карл Маркс и Владимир Ленин ничего существенного не написали о шаманах. Под большим вопросом была и принадлежность шаманов к религии. Некоторые исследователи считали их просто «больными» людьми, другие – своеобразными выразителями древних суеверий. Кое-где местная власть смотрела на деятельность шаманов сквозь пальцы. Но Советская власть, утвердившаяся в Сибири после кровопролитной гражданской войны, нуждалась в теоретическом объяснении, почему шаманов необходимо репрессировать, какое место он занимают в «классовой борьбе». В итоге, Потапов обосновал и дал эту теоретическую модель (весьма сомнительную с точки зрения современной науки).
На совести этого очень известного исследователя гибель десятков тысяч человек. Но он не единственный «профессор», подводивший идеологию под физическое уничтожение шаманов. По тому же пути, вынужденно или нет, пошел знаменитый профессор и знаток чукотского и эскимосского шаманизма Владимир Тан-Богораз, приравнявший шамана к священнику в программной статье в журнале «Красный Север» (1931 г) заместителя председателя Госкомсевера при правительстве РСФСР И.М. Суслова «По туземному Северу. Шаманство и борьба с ним». Впрочем, самого Богораза от ссылки это не спасло.
Тан Богораз с чукотским шаманом
Итак, шаманизм в СССР, начиная с начала 30-х годов был официально признан «религией» и спорадические преследования шаманов в начале и середине десятилетия развернулись на полную катушку.
Шаманов начали ссылать, сажать в тюрьмы и расстреливать. Массово изымались и уничтожались предметы культа: бубны, фигурки духов, костюмы, предметы силы и так далее. Детям шаманов запрещалось ходить в школы, посещать клубы, собрания. По переписи 1931 г. в Туве было 725 шаманов, из них 411 мужчин и 314 женщин — все они стали жертвами репрессий. Комсомольцы, члены партии и активисты ходили по домам и принудительно изымали все культовые предметы. В отдельных случаях эти атрибуты попадали в музеи, но по большей части уничтожались. Помимо прямого наказания за «шаманизм» или принадлежность к семье «классового врага», в начале 30-х добавилась коллективизация. Часть шаманов подпадали под «раскулачивание», что влекло высылку или тот же расстрел.
Преследование шаманов в 30-е годы ничуть не уступало по жестокости испанской Конкисте 16-17 веков. И похоже, что 99% шаманов Сибири оказались не готовы к такому повороту дел: они не имели дисциплины сталкинга, они были слишком архаичны для этого. Некоторые из них были одарены в искусстве сновидении, но это их не спасало. Духи-помощники и неорганические сущности также не смогли им помочь. Спаслись единицы, и эти единицы не имели возможности практиковать в течение 7 десятилетий, не имели возможности передавать свой дар и свою силу по наследству. 99% шаманов, которые сейчас в Сибири называют себя шаманами – это по сути, самопровозглашенные шаманы, вне традиции наследования и прямой передачи знания. Если коротко, в огромной степени, это уже «не то» шаманство. В большой степени, это современная «реставрация» и реконструкция шаманизма, а сами современные шаманы, прошедшие в своем большинстве школу пионерии, комсомола, бизнеса 90-х, эзотерику всех сортов и направлений, это уже другие люди, с другим типом восприятия и мышлением. Редкие исключения, правда тоже есть.
Известно несколько легенд о том, как по настоящему сильным шаманам-сновидящим удавалось сохранять себе жизнь. Вот несколько историй:
«юкагирский шаман из Нелемного на глазах незваных гостей сначала наполнил дом водой, потом вызвал к себе двух медведей, за ними — дерущихся жеребцов, «полчеловека». А в конце концов вывел их на берег и заставил взять в руки по мешку и «ловить» рыбу. Когда они очнулись от гипноза, то стояли голыми и держали в руках вместо мешков собственные штаны. Блюстителям закона ничего не оставалось, как со стыдом удалиться Нечто подобное и с аналогичным финалом проделала в свое время с пришедшими за ней милиционерами и Анна Павлова
Известный верхоянский шаман Уигурдаах (Гавриил Николаевич Слепцов) еще с детства обладал особым даром — кормил с рук кукушек и других диких птиц, которые безбоязненно слетались к нему со всей округи Как рассказывал его земляк E И Ефимов, подростком Гавриил мог легко отводить дождь от родительской сенокосной деляны, и Слепновы косили и стоговали в любое время Не они подстраивались под погоду, а погода под них Поэтому парнишку очень рано зауважали ближние соседи и даже стали побаиваться К тому же он вскоре научился читать все чужие мысли, и от него ничего нельзя было утаить Но в первые же годы советской власти Гвриил попал в изгои и жил только тем, что удавалось добыть в тайге Однажды в их село приехал чекист-начальник и тут же вызвал к себе Уйгурдааха. При встрече он с усмешкой спросил «Так ты и есть тот самый знаменитый ойун-жеребец?». В ответ обиженный шаман тоже назвал чекиста жеребцом. Тот разозлился и принялся угрожать оружием «А ты в меня выстрели, выстрели, — не испугался шаман, — я даже покажу, куда целиться надо!». Понятно, что как ни зол был чекист, но убить просто так человека он не мог и потому приказал затолкнуть шамана в кутузку. Но когда он вошел в свой кабинет, Уигурдаах был уже там и опять повторял свое «Стреляй! Стреляй! Интересно, скольких из нас ты перестреляешь?!» И тут кабинет до отказа заполнился совершенно одинаковыми Уигурдаахами, окружившими со всех сторон чекиста. Перепугавшись, он спешно стал предлагать шаману мировую.
Официально отказавшись от своего прошлого и проведя сеанс «саморазоблачения», Уйгурдаах после обычных проволочек сумел обрести права, выучился грамоте и даже получил работу продавца. Но так случилось, что заменивший его на время помощник совершил по незнанию незначительную растрату. Не долго думая, их тут же осудили обоих, тем более что за Слепцовым тянулось «подозрительное шаманское прошлое». «Преступников» в числе еще нескольких товарищей по несчастью отправили на принудительные работы в тайгу — заготавливать дрова для холодной и долгой верхоянской зимы. Как наиболее грамотного и старшего Уйгурдааха назначили бригадиром. Но едва только их оставили одних, шаман велел всем отдыхать, охотиться и набираться сил. А в ответ на вопрос, как мы будем отчитываться перед начальством, заметил, что это — его забота. Когда через несколько месяцев приехала комиссия, Уйгурдаах продемонстрировал ей целых пятьдесят огромных штабелей дров и сдал их по специальным актам. За такой ударный труд «преступников» тут же распустили по домам. А когда весной приехали на деляну за дровами, их, естественно, не оказалось. В ответ на запоздалые претензии и гнев членов комиссии по приемке дров Слепцов предъявил копии актов с их подписями и заметил: «Ваши штабеля, наверное, кто-то просто раньше увез ..»
«В нашем районе активист Юбан Гаврилович Третьяков собрал 9 бубнов. Затем он пригласил нас, школьников этой местности, помочь ему сжечь бубны. Так что мы, школьники, сожгли бубны в большом костре. Мой дядя был шаманом, и его большой белый бубен явственно выглядывал из этой кучи. Присутствовало очень много взрослых и детей. И многие из нас видели, как этот большой бубен выпрыгнул из огня. Трижды бубен выпрыгивал из костра, и трижды люди возвращали его в погребальный костер»
«О некоторых ходят слухи, что они избежали заключения путем применения древнего искусства изменения своей формы, например, просто превращаясь в птиц и улетая. Считается, что Константин ойуун из Абейского района вместе с двумя другими захваченными шаманами «загипнотизировал» целую комнату, полную скептиками, и заставил их поверить в то, что они вначале увидели снег, а потом медведя (или нескольких медведей, в зависимости от версии рассказчика) в зале комсомольского клуба».
«Знаменитая удаган Алы хардаах своими сексуальными действиями привела в такое замешательство мужчин, пришедших ее арестовывать, что те со стыдом убежали».
«Шамана Никона в наручниках милиционер вел в суд. Но когда тот пришел, вместо старого шамана с ним был прикрепленный к нему кусок ветки от дерева. Милиционера обвинили в том, что тот пьян, но он воскликнул «Как же я смог бы напиться?»»
Нанайский шаман. Фото П. П. Шимкевича. Пересъемка В. Н. Токарского
И ради справедливости надо упомянуть как минимум один случай того, что мы можем назвать классическим «сталкингом» новых видящих:
«Спиридон из Вилюйского района стал председателем сельского Совета, и община долгие годы скрывала от вышестоящих властей его продолжавшуюся шаманскую практику».
Оставшихся в живых (и даже публично отказавшихся от камлания и «раскаявшихся» бывших шаманов) власть добила в эпоху большого террора в 1937-38гг – их объявляли шпионами, выбивали пытками признания в самых фантастических заговорах и преступлениях.
С 1937 года нивхские и ульчские шаманы репрессировались как «японские шпионы». Другой пример репрессивной политики – Хакасия. В 1924 году здесь проживал 71 шаман. В 1930-х годах 25 крупнейших из них были сосланы, а троих шаманов (Чертыкова, Топоева и Иридекова) расстреляли в 1937 году за «контрреволюционную деятельность».
Настраивали также и детей против родителей:
По свидетельству Г. П. Вальдю, «свои же, молодежь, как услышат, где бубен звучит, идут туда, палку просовывают в окно и гоняют бедных старушек». Были случаи, когда дети шаманов, вступившие в комсомол, отбирали у родителей шаманские атрибуты. Например, Павел Тумали забрал у своего отца Подя Тумали бубен, пояс и утопил в Амуре, при этом он сказал: «Не позорь нас». Дети запрещали матери Т. Н. Чекур шаманить, говорили, что стыдно смотреть на людей, ходить на людях. Чтобы избежать преследования комсомольцев, шаманы и все заинтересованные в проведении шаманского обряда уезжали на луга и там шаманили. В селе собирались потихоньку, но как выразилась, информант, «разве скроешь, если бабушки идут в одну избу».
После окончания Великой Отечественной войны преследования шаманов не прекратились. А. Н. Бельды рассказывала, что в 1960-е годы в Нанайском районе Хабаровского края шаманов за проведение обрядов штрафовали, но они продолжали шаманить, занавешивая окна. Чем ближе к годам перестройки, тем больше постановления Хабаровских крайкома и крайисполкома направлены на регулирование деятельности районных организаций по соблюдению законодательства о религиозных культах и усилении атеистической пропаганды.
Иногда тех, кто старался быть шаманами, обвиняли в сумасшествии. Они считались ненормальными из-за продолжения отжившего и презираемого занятия. Их определяли достаточно опасными и потому требующими жестокого лечения медицинскими препаратами в психических лечебницах («психушках») от весьма широко и произвольно трактуемой шизофрении. Боязнь психушек и насмешек удерживала от практики тех потомков шаманов, которые могли унаследовать целительский талант и чувствовать зов духов.
Многолетний российский, а затем и советский террор перемолол в лагерную пыль древнейшую магическую традицию, несомненно родственную шаманизму и возможно, гораздо более архаичную. И справедливости ради, Саша-шаман из Якутии, это конечно не шаман в традиционном смысле этого слова. Как и те горе-шаманы из бурятского «профсоюза» Тэнгэри, которые пытались остановить Сашу-шамана – они примерно такие же «шаманы», как «эльфы» и «гномы» в ролевых играх по мотивам Дж. Р. Р. Толкина. Что не отменяет их некоторой эффективности. Намерение то никуда не делось. Вот — оно!
[DP_Grid_View_Related_Posts dp_postid=»5191″ dp_title=»Другие интересные статьи»]
21 декабря 1959 года в автобусе из Парижа в Марсель ехал худощавый сорокалетний человек. Он сидел у окна, в которой прямо светило заходящее солнце. Вдоль дороги через равные промежутки были высажены высокие тополя – таким образом, что на уровне глаз были именно стволы, а не кроны. Человек прикрыл глаза и сквозь полуприкрытые веки в его зрачки начали «строчить» лучи солнца через короткие промежутки. И это мерцание инициировало у Брайона Гайсина – так звали этого человека мгновенные видения наяву. В этот же день он сделал запись в своем дневнике:
«Сегодня в автобусе на пути к Марселю меня захватил трансцендентальный ураган цветовых видений. Мы мчались сквозь длинную аллею, усаженную деревьями, и я прикрыл глаза, сидя напротив слепящего солнца. Подавляющий поток интенсивно ярких цветов взорвался под моими веками: многомерный калейдоскоп вихрем кружился в космосе. Я был выброшен из времени»
Спустя год Брайон Гайсин вместе со своими друзьями, знаменитым писателем-битником Уильямом Бероузом и математиком Иэнэм Соммервилем собрали «Машину сновидений» (The Dreamachine). Это устройство было призвано порождать видения у человека, который наблюдает стробоскопический свет из этой машины. Вокруг лампы с определенной скоростью вращался металлический барабан со специальной формой вырезов. Таким образом Машина сновидений производит мерцание света частотой примерно в 8-13 Гц., вызывая, по замыслу создателей, стимуляцию альфа-ритмов головного мозга пользователя.
Иэн Соммервиль записывал свои впечатления с личных испытаний «Машины сновидений»:
«я оказываюсь в центре всей картины безграничных форм, порожденных вокруг меня… я обнаружил себя высоко над Землей, парящим в универсальном блеске красоты. Чуть позже я осознал, что мое восприятие окружающего мира заметно изменилось. Вовсе не похоже на наркотический дурман или сильную усталость».
Прототип машины был готов уже в 1960 году. А в 1961 году друзья решили сделать бизнес на этих машинах и изготовили несколько штук на продажу. Готовые «Машины сновидений» выставили в витринах нескольких магазинчиков и салонов красоты. Все желающие могли попробовать эффект этих машин на себе.
Патентная документация на «Машину сновидений» содержала следующее описание «Изобретение, имеющее художественное и медицинское применение, примечательно тем, что воспринимаемый эффект ощутим при взгляде с закрытыми или открытыми глазами на внешнюю сторону снабжённого прорезями цилиндра, вращающегося с заданной скоростью. Ощущения могут быть изменены посредством увеличения или уменьшения скорости вращения, изменения расположения прорезей или изменением цветов и узоров на внутренней стороне цилиндра».
Брайон Гайсин предполагал, что устройство «откроет новую эру … эру внутреннего видения», предоставляя людям доступ к тому, что он обозначил в качестве «Человеческой программы». Гайсин говорил, что изобретённая машина позволяет увидеть «всё, что может быть увидено, было увидено и будет увидено». В понимании художника кругозор человека ограничен рамками, установленными Программой, а использование «машины сновидений» может эти самые рамки разрушить.
Но бизнес в Париже не удался. Несмотря на то, что многие из потенциальных покупателей быстро впадали в состояние сновидения наяву и начинали видеть образы и видения, никто не был готов платить за это. Ни один экземпляр «Машины сновидений» не был продан.
Возможно, причиной этого стали огромные надежды, которые Гайсин возлагал на Машину. С ее помощью он сам «видел все символы основных религий, кресты, глаза Христа и много-много всего остального», и возводил традицию управления своим сознанием с помощью световых вспышек к Нострадамусу, создававшему вспышки с помощью солнца и движений рук, и святому Савлу из Тарса, который имел видение по дороге в Дамаск якобы именно благодаря солнцу, пробивавшемуся из-за деревьев.
Кстати говоря, академическая наука приступила к изучению этого эффекта задолго до экспериментов Гайсина – с этой точкой зрения на происходящее можно ознакомиться в работе From Stroboscope to Dream Machine: A History of Flicker-Induced Hallucinations. В ней подтверждается теория о приемах Нострадамуса с руками и солнцем как источнике его пророческого дара, а также приводятся работы Гельмгольца (1910) и даже чешского физиолога Пуркине, который изучил влияние вспышек на мозг в 1819 году – но никто его дело особо не продолжал, не то что не использовал на практике.
В 1963-м Гайсин вслед за Берроузом отправился в Соединённые Штаты Америки, в Нью-Йорк, чтобы вывести изобретение на американский рынок. Но неудача ждала друзей и в США. Несмотря на то, что «Машина сновидений» определённо была сенсационным изобретением, желающих производить в промышленных масштабах устройство, способное вызывать припадки, не нашлось. Немного ранее доктор Роберт Фишер, сотрудник Центра по изучению эпилепсии в Стэнфорде, также подтвердил, что на 10 000 человек 1 может испытать эпилептический припадок и примерное вдвое больше детей подвержены аналогичному эффекту. При этом, впрочем, устройство было показано на нескольких выставках электроники, поспособствовав популярности своих изобретателей.
Несмотря на коммерческую неудачу, создатели продолжали совершенствовать «Машину сновидений». Брайон Гайсин писал: «И вот так, без каких-либо средств и с таким накалом электричества, мы начали создавать всю серию машин мечты: от самого простого цилиндра с симметричными прорезями, которые производили определённого рода мигание, до современных машин, с помощью которых ты, двигаясь вверх-вниз по колонне с закрытыми глазами, переживаешь прерывания света между восемью и тринадцатью в секунду…»
На самого художника опыт взаимодействия с изобретением имел колоссальное влияние. В дневнике он подробно законспектировал свой опыт, отмечая, что воспринимаемое пользователем машины есть «полное раскрытие в видениях твоих несметных сокровищ, Юнгианского склада символов, который мы делим со всем нормально функционирующим человечеством. Из этой сокровищницы художники и ремесленники черпали элементы искусства на протяжении веков. В быстром потоке образов ты немедленно начнешь узнавать кресты, звезды, нимбы… Сотканные узоры, похожие на доколумбовский текстиль, исламские ковры… без конца повторяющиеся узоры на керамических плитках… в вышивках всех времен… Быстро колеблющиеся серийные образы абстрактного искусства».
В журнале «European Neurology» в 2009 году была опубликована статья, посвящённая производимым стробоскопами галлюцинациям, в которой, помимо прочего, разбиралось и изобретение Гайсина-Соммервиля. В заключении работы значилось:
В нейробиологии создание галлюцинаций до сих пор предоставляется сложной задачей. Исследования Фуче продемонстрировали, что стробоскоп является надёжным инструментом для ознакомления с визуальными образами путём изменения нейронной активности в и между таламокортикальными областями. Изменения таламокортикальной активности также связаны с нейропсихиатрическими расстройствами, включая Синдром Чарльза Бонне как результат, стробоскопические галлюцинации могут быть использованы для изучения основных механизмов CBN и возможных терапевтических вмешательств.Сегодня стробоскопы могут быть использованы для моделирования комплекса механизмов, лежащих в основе специфических (но не всех) визуальных галлюцинаций.
— Ter Meulena, B.C.; Tavya, D.; Jacobs, B. C., «From Stroboscope to Dream Machine: A History of Flicker-Induced Hallucinations»
Помимо самого Гайсина, на художественное творчество которого «машина сновидений» оказало огромное влияние, множество его близких друзей также испытали на себе её действие, которое нашло определённое отражение в их трудах. Визуальные эффекты устройства были описаны Берроузом в романах «Билет, который лопнул» (1962) и «Нова Экспресс» (1964) — в них же писатель переосмысливал значение машины, трансформируя его в оружие против насаждения Контроля (который является одной из центральных тем автора); свой опыт от взаимодействия с машиной в одном из своих стихотворений запечатлели писатель Гарольд Норс и поэт Айра Коэн — оба близкие друзья Гайсина. Машина также в определённой мере повлияла на творчество британского экспериментального музыканта Дженезиса Пи-Орриджа. Известный американский психолог Тимоти Лири называл изобретение «самым передовым нейрофеноменологическим устройством, когда-либо сконструированным».
Самим же Гайсином машины неоднократно показывались широкой публике наравне с картинами; художник верил, что устройство может в некой степени вытеснить наркотики в среде желающих приобщиться к мистическому опыту — произошло же, впрочем, всё несколько иным образом. Так, вдохновленный стробоскопическими эффектами от машины, её приблизительный аналог в ходе своих известных «Кислотных тестов» использовал Кен Кизи.
Канадским кинодокументалистом Ником Шиеном в 2008 году по книге Джона Гейгера «Chapel of Extreme Experience» был снят фильм «Мерцание», посвящённый изобретению Гайсина и Соммервиля. Существует маргинальная теория, согласно которой самоубийство вокалиста группы Nirvana Курта Кобейна якобы связано с «Машиной сновидений», которая, по слухам, была обнаружена в доме, где скончался Кобейн — незадолго до своей смерти он якобы «маниакально пристрастился к использованию устройства и везде возил его с собой». Сообщается, будто музыкант во время сеанса услышал голос, повелевший ему «самоустраниться», и подчинился; тем не менее, судя по всему, это не более чем городская легенда.
На протяжении следующих десятилетий «Машина сновидений» так и не получила широкого распространения, но и не исчезла бесследно. Известно, что в мире существует уже несколько сотен Машин, что есть возможность заказать изготовление по-настоящему роскошной Dream Machine через интернет (всего-то 600£!). Впрочем, изготовление «Машины сновидений» доступно любому человеку умелому. Доказательством чему – создание машины участниками творческой группировки KATAB.ASIA
Ученые использовали принцип тенсегрити для создания робота, который перемещается по поверхности как адаптивная конструкция, состоящая из твердых ребер и натянутых пружин. Этот робот еще и самообучающийся – он обучается оптимальной «походке» методом машинного обучения. Гибкая и подвижная структура робота позволяет ему эффективно гасить удары и в случае необходимости складываться без вреда для структуры в целом. Прекрасная метафора и пример для понимания силы структур и конструкций, организованных по принципу тенсегрити!
Швейцарские инженеры Джон Риффель и Жан-Батист Муре построили робота с жесткими и эластичными элементами каркаса, который выдерживает сжатие в плоский блин, а также может при повреждении самостоятельно найти наиболее подходящую походку. Робот представляет собой конструкцию из шести жестких ребер, связанных друг с другом 24 пружинами — устройство построено в соответствии с концепцией напряженной целостности, или тенсегрити (tensegrity, tensional integrity). На ребрах конструкции закреплены три вибромотора, изменяя частоту вибрации которых можно управлять движением устройства.
Обычно при создании роботов инженеры стараются гасить вибрации, возникающие в конструкции устройства, однако в данном случае из-за особенностей напряженной целостности смещение одной части конструкции отражается на другой, и разработчики решили не бороться с этим, а использовать этот эффект для наиболее эффективного передвижения — нужная частота вибрации моторов вызывает резонанс конструкции и робот начинает шагать, переставляя вершины тенсегрити-каркаса.
[DP_Grid_View_Related_Posts dp_postid=»3917″ dp_title=»Другие статьи о тенсегрити»]
