Это было воскресное утро зимы 1996 года. Солнечный свет лился сквозь высокие окна главного зала, согревая воздух. Белые стены и зеленый ковер, казалось, светились, как будто они были отремонтированы на выходных. Участники семинара вокруг меня улыбались сияющими глазами, и я почувствовала, что у меня стало больше места для дыхания.
Я прилетела из Лос-Анджелеса в Оукленд с Карлосом Кастанедой и его учениками, чтобы провести семинар по перераспределению жизненных сил и энергии. Семинар в Колледже Святых Имен начался в пятницу вечером с двухчасовой лекции, в которой Кастанеда поделился историями о том, чему он научился у своего учителя дона Хуана Матуса, лидера линии шаманов древней Мексики. Кастанеда подчеркивал важность выполнения движений не только для повышения силы и выносливости, повышения бдительности и общего самочувствия, но и для пробуждения чувства цели в жизни. Он представил «Путь воина» как набор убеждений и моделей поведения, помогающих людям достичь состояния внутренней уверенности и свободы.
«Это ваше право по рождению», — сказал он со сцены, глядя прямо в глаза участникам первого ряда. Он элегантно шел по сцене, одетый в темно-коричневый костюм и черные туфли. Право первородства, о котором он говорил, было внутренней силой свободно выбирать — различать, что хорошо для жизни, и выбирать то, что ценно, идти по пути с сердцем.
Карлос Кастанеда управлял компанией по продвижению своей работы: меня наняли инструктором всего за несколько месяцев до семинара. Я следовала строгой физической подготовке, которая включала полное изменение диеты (никакого сахара, даже яблока, соли, муки, кофеина или стимуляторов, только домашняя еда), долгие часы двигательной практики каждый день и полный комплекс упражнений, изменение отношения к жизни. Днем я работала, а по вечерам ходила в государственную школу, чтобы выучить английский язык.
В мои планы не входило работать в его компании или переезжать в Соединенные Штаты. Я приехала из Аргентины в двухнедельный отпуск, чтобы посетить один из его семинаров. Я путешествовала с друзьями и никогда не думала остаться. У меня не было ни денег, ни таланта, ни смелости даже подумать об этом. У меня были негативные мысли по отношению к себе: я выросла, слыша фразы типа «Заткнись, ты женщина, ты ничего не нпонимаешь». Один из моих братьев повторял мне это ежедневно, и его голос эхом отдавался в моей голове на протяжении многих лет. Я усвоила этот голос как свой, не подвергая его сомнению.
Это длилось до того дня, пока на моем первом семинаре в кафетерии средней школы Калвер-Сити в Лос-Анджелесе я не испытала нечто иное, словно шум, производимый внутренним голосом, внезапно прекратился. Это было похоже на то, когда вы отключаете холодильник и осознаете шум, который он производит, и вас внезапно охватывает тишина. Мой живот расслабился, и я почувствовал свой вес на земле, как будто я наконец приземлилась на Землю. Силы гравитации приветствовали меня, я чувствовал радость даже в костях. Несмотря на то, что я не знала английского и слушала перевод сказанного со сцены, я чувствовала, что могу понять не только словами.
Все, казалось, приветствовало меня: на входе организаторы встретили меня так, как будто они знали меня, три женщины на сцене улыбнулись мне, когда я прошел мимо, один человек дал мне свой коврик, на котором я мог сидеть, и я обнималась с большой группой латиноамериканцев, с которыми я делила обед в перерывах. Это было ощущение синхронизации с жизнью. Энергетические пассы, выполняемые в унисон, усиливают чувство товарищества, например, когда вы идете на концерт и все можете петь одну и ту же песню, потому что знаете текст наизусть. Это было чувство единства и того, что все возможно, что заставляло меня чувствовать себя свободной и сопричастной.
Именно занятия спортом вернули меня к жизни после того, как я заболела ревматической лихорадкой в возрасте 8 лет. Кожа да кости, парализованная в постели и оскорбленная родственниками, это были уроки плавания и ощущение поддержки в теплой воде, которая заставила меня почувствовать желание быть живой. Мышцы болели, потому что грудь должна была расшириться, но глаза снова могли смотреть вверх. Играя в волейбольной команде, я почувствовала, что работаю с другими ради той же цели и сопричастности, чего я не могла чувствовать дома. Переживание этого глубокого чувства связи с другими людьми, которого я так жаждала, помогло мне принять решение остаться в Лос-Анджелесе. Я согласилась на предложение Кастанеды о работе: я могла бы учиться, работать с женщинами и служить более важной цели. Я осталась не потому, что хотела быть рядом с Кастанедой. Я осталась, потому что это был мой шанс восстановить связь с жизнью.
Оукленд был моим вторым мастер-классом в качестве инструктора: в большом зале было три сцены, около 300 участников, разделенных на три группы, рассредоточенные вокруг каждой сцены. В воскресенье утром я стоял на сцене рядом с главным входом, выполняя последовательность движений для чувства готовности и точности.
Выход на сцену и принадлежность к этой группе женщин-воительниц бросали вызов всем убеждениям моей семьи. Я ломала стереотип своей родословной, согласно которому женщинам было предназначено быть секретаршами и прислуживать своим мужьям дома. Стресс, вызванный желанием выступать без ошибок, и скорбь по поводу того, что во мне ломалось, создали внутреннее трение, которое довело меня до предела. Я стояла лицом к лицу со своими врагами. В начале субботней сессии испанец с сильным акцентом и низким голосом, крепко и сердито держа меня за руку, спросил меня: “Почему ты сейчас на сцене, если ты была участницей несколько месяцев назад?”. Он напомнил мне моего брата. Часть меня хотела раствориться в толпе и быть участницей. В конце концов, я выглядела не так уж хорошо: благодаря новой диете я набрала вес и чувствовала себя раздутой. Мой внутренний голос продолжал настаивать на том, что я бесполезна, и с той же силой другой голос нарастал и выражал: «Позволь себе быть свободной». Я боролась со своим внутренним драконом, побеждая желание сжиматься с каждым вдохом и движением.
Кастанеда решил заменить сессию вопросов и ответов, которой должен был закончиться семинар, на другую сессию движения и подошел к сцене, где я стоял, чтобы объяснить детали. В джинсах, кремовой рубашке и кроссовках New Balance он двигался так легко и гибко, как будто стресс никогда не мог коснуться его тела. Его левая рука была в кармане, а правая демонстрировала движения. Я вижу его сегодня так ясно, как будто это происходит сейчас.
Внезапно большая масса участников устремилась к нашей сцене. Кастанеда дал всем знак вернуться и заверил их, что перейдет на две другие сцены, но никто не слушал. Затем он перешел на вторую сцену и объяснил те же детали: держать большие пальцы около указательных с плоской ладонью рук, а также как делать круги, и держать глаза на уровне горизонта. Большая масса участников последовала за ним. С натянутой улыбкой он дал понять всем, что им не обязательно следовать за ним: волшебство будет найдено в том, что они обнаружат, отрабатывая движения. Он даже бросил им вызов:
«Те из вас, кто уже слышал, что я рассказал, оставайтесь здесь и практикуйте движения: я собираюсь перейти на третью сцену, вам не нужно следовать за мной». Но большинство людей последовало за ним, словно ослепленные почти истерической эйфорией.
На третьей сцене его улыбка померкла, а в голосе голос зазвучал очень холодно:
«Пожалуйста, мне не нужны поклонники, я не ваш папочка…», — повторил он несколько раз, словно ища выход из нахлынувших и вот-вот вспыхнувших чувств. Я не помню его точных слов, но он сказал что-то вроде:
«Иди домой и подытожь то, что ты узнал. Соберитесь с другими и тренируйтесь. Вот как вы можете стать ближе ко мне, став практиками и используя свою энергию, чтобы изменить свою жизнь».
В тот же день мы улетели обратно в Лос-Анджелес. В самолете Кастанеда сидел передо мной в туристическом классе в полной тишине. На следующий день он позвонил мне, чтобы отменить нашу ежедневную тренировку. Он объяснил, что заболел и ему нужно отдохнуть. Пугающий образ участников, следовавших за ним от этапа к этапу на семинаре, преследовал его. Он сказал, что люди не поймут, что он пытался сделать. Он ненавидел личное внимание, возведение его на пьедестал и обращение с ним как со знаменитостью. С тех пор как он написал Учение дона Хуана , он провел много времени в анонимности. В конце телефонного разговора он передумал: «Приезжайте, поработаем в саду и подрежем деревья, может поможет расчистить тень». Кастанеда больше не путешествовал, и этот семинар был одним из его последних публичных выступлений.
Вспоминая тот воскресный день в Оукленде с позиции того, кем я являюсь сегодня после почти 30 лет путешествий и обучения работе Кастанеды по всему миру, я понимаю, что я была на сцене достаточно раз, чтобы понять, что послание является приоритетом, а не посланник. Теперь я свободно говорю по-английски и узнаю свой истинный голос, поэтому могу с уверенностью сказать участникам: «Закройте глаза, призовите свой внутренний авторитет, не теряйте своей честности, следуйте авторитету своего сердца, следуйте своему собственному голосу»
Запись из блога Аэрин Александр
24 февраля 2023 г.