Великий нагуаль Науапилли в плену ацтеков
Уакстеки, один из народов майя, в древности были известны своим знанием науки колдовства; они владели тайнами, необходимыми, чтобы обрушить дождь на измученную жаждой пустыню; они знали, как нанести вред врагу тонким искусством порчи, и наслаждались мудростью и пониманием, чтобы излечивать болезни. Один из их жрецов, называемый Науальпилли — от Науа (naua), мудрость, наука, магия; и Пилли (pilli) – главный, верховный, великий жрец, маг. Верховный Маг или Великий Нагваль — пользовался огромным авторитетом среди уастеков.
Жители Альтиплано, зависящие от необходимости своевременного дождя для своих основных культур, высоко ценили обладание этим знанием, способным вызвать благотворный ливень в нужное время и в нужном месте. Вот почему, когда ацтеки напали на уастеков и разбили их в бою, они взяли, как самый дорогой трофей своей победы, бога-жреца и колдуна по имени Науальпилли, и привели его в священный Теночтитлан (ныне – на этом место город Мехико сити прим переводчиика), чтобы тот реализовал свою магию для народа-завоевателя. Они соединили взятого в плен Науапилли (Великого Нагваля) со своим божеством вод, Тлалоком: старым богом-ягуаром материнских культур. Таким образом, эффективность магии была увеличена.
Став частью пантеона ацтеков, Науальпилли не утратил своего вида и привычек. Саагун рассказывает нам, что он был одет как куашинка, с запутанными длинными волосами, которые ниспадали вниз, растрепанные, с пробором посередине, с золотым щитом на лбу, с золотой серьгой и посохом, украшенным перьями. Он также не утратил своих сверхчеловеческих качеств.
В одной из Песне Богов, которую собрал монах третьего ордена, жрец взывает к Великому Нагвалю и просит его «сотворить колдовство над дождем».
Жрец Большого Нагваля в песне называется оцелокуакуилли, жрец-ягуар; по идее, мистически отождествляющей жреца с божеством, которому он посвящен, также называется науалли, то есть мудрец, колдун или нагваль.
С точки зрения общества, благодатный дождь, град и разрушительный мороз с их ужасающими последствиями голода и болезней кажутся основными мотивами деятельности нагваля, жреца, который проводит свою жизнь храме, проводя ритуалы, постясь и постоянно воздерживаясь от половой жизни. В обмен на такое самоотречение сила и знания, которые он приобретает, оцениваются как неизмеримые. Подобно тлакиутли (tlaciuhqui), он вызывает дождь, подобно текиуласки (teciullazqui), он защищает посевы от жестоких морозов; но также, как и тларатернлатль, он опасен: он превращается в филина или в маленькую сову и других свирепых животных и таким необычным образом вызывает бесконечные беды и болезни.
Эта способность превращаться в зверя, всего лишь одна из поразительных характеристик фигуры жреца-нагваля, была, без сомнения, той, которая оказала самое глубокое и продолжительное влияние на народное сознание и, таким образом, закрепилась в народной памяти, несмотря на четыре века существования, христианскую евангелизацию и западное просвещение. После Конкисты нагваль в народных представлениях утратил свои старые социально продуктивные атрибуты; вместо этого он сохранил пагубные особенности, приписанные ему суеверным страхом перед колдовством, озабоченным непредвиденными обстоятельствами богарного земледелия (без искусственного орошения).
Подобно богу Науальпилли, нагваль, носит собственную одежду божества и ходит, как бог, со спутанными и лохматыми волосами, носит золотой щит и серьги, а также кроваво-красные сандалии. Когда происходило навязывание христианства, науальпилли постепенно утратил возможность открыто носить золото и драгоценности; но, скрываясь от инквизиции и ведя подпольную борьбу с евангелизацией, он упорствует в растрепанных волосах и свирепости, он представляет собой фигуру костлявого старика, в лохмотьях, презирающего голод, жару и холод: нетленного половым воздержанием.
Зловещие добродетели нагваля божественны по своей природе и приобретаются врожденно. Те, кто рождаются под знаком се куиауитль (ce quiahuitl), дождя, «будут некромантами, послами или колдунами и превращаются в животных», согласно благоприятному календарю. Сила метаморфоз характеризует местных богов. Мезоамериканские мифологии полны сказочных эпизодов. в том, что божества принимают форму или маскировку различных животных. Голос нагваля (ñaua) в действительности означает не только мудрость, но и обман, притворство, престиж, как указывает отец Гарибай.
Скульптура молодого человека уастеков. Эту скульптуру нам показывали в ходе тура восприятия и предлагали сосредоточиться на ней, почувствовать ее изнутри
В «Истории мексиканцев за их картины» рассказывается о мифической борьбе, которую Кецалькоаль вел с Тескатлипокой; первый ударил второго «палкой и повалил его в воду, и там он стал тигром». В «Легенде о солнцах» вышеупомянутый Кетцалькоатль поддерживает удивительный диалог со своим собственным нагвалем. В «Пополь Вух», книге народа майя-киче, враждебные племена намереваются победить с помощью известного метода соблазнения соперничающих богов. Они проявлялось в виде юношей на берегу реки, к которой с озорными целями подсылали прекрасных девиц. Рассказчик говорит: «Теперь племена хотели, чтобы девушками овладели нагвали Тохила. По правде говоря, у каждого бога был свой нагваль, и проявлением его существа обычно было животное: ягуар, сова, орел, ящерица или чудовище».
Когда Мексика была завоевана, старые боги и их нагвали исчезли, но не вера в метаморфозы, которой продолжал придерживаться нагваль-жрец как средство сохранения наследия аборигенной культуры. Монтесума, повелитель и верховный жрец ацтеков, отказал Кортесу демонстрировать свои сверхъестественные способности. Остальные жрецы также отрицали свои поразительные способности, однако на протяжении столетия летописцы снова и снова ссылаются на эту силу преображения жрецов-нагвалей.
Существование этих нагвалей, которое редко признавались, было, однако, неоспоримым фактом во всей Колонии и от Независимости до наших дней. Робело, сообщая о ситуации, сложившейся в начале 20 века, показывает постоянство и неизменность концепции, считая: «в вульгарном сознании сельских мексиканцев нагваль это «старый, взлохмаченный, уродливый индеец, с темными глазами, круглыми и красными, умеющими превращаться в длинношерстную и грязную собаку, который бегает по полям, нанося ущерб и порчу».
Волосатая собака, которой не существовало в доиспанские времена, была, правда, культурным нововведением; но его данные не свежие. Ла Серна в XVII веке уже рассказывает нам о целителе, который для проведения своих странных лечений превращался в собаку. Это информация из жалобы, которую перед инквизицией Керетаро подала ее благородная даа Донья Ана де Росас около 1621 года.
Согласно народным суевериям превращение нагваля в зверя почти всегда преследует цель нанести ущерб. Единственным удовлетворением пагубного колдуна является его способность переместиться в мифическое место, древнее Тлалоэ, где он психологически освобождается от коллективного беспокойства, которое в полупустынной среде Альтиплано порождает отсутствие безопасности при урожае кукурузы. В мифическом месте много обслуживания и вкусных деликатесов.
Нагваль обладает силой метаморфоза только в ночные часы; если в животном виде его поймают и в таком положении продержат до рассвета, он погибнет. Очень трудным, однако, представляется его арест, так как со старых доколониальных времен известна и испытана его способность «заставлять падать в обморок и омертвлять» людей с камнем преткновения.
Действия, воздействующие на животное, в которое трансформируется нагваль, отражаются затем на собственном теле мага; таким образом, палки и камни, брошенные в зверя, проявляются в синяках и синяках, которые на следующий день проявляются на теле нагваля».
Но каков смысл, первопричина, причина существования и сохранения нагваля, почему общество, начиная с докортеcовских времен и до наших дней, давало и продолжает рождать этих столь страшных и пагубных существ? для местных и чужих? Какова их роль в сообществе?
Мы уже говорили, что в древние времена нагваль выполнял миссию обеспечения безопасности в условиях непредсказуемого богарного земледелия, в полупустынной среде обитания. Жизнью нагваля с самого рождения руководит знак се куиауитль (ce quiahuitl), дождь. Эта функция по-прежнему имеет значение сегодня во многих коренных общинах, подверженных, как тогда, так и сейчас, таким непредвиденным обстоятельствам. Есть, однако, еще одна и не менее важная причина; сохранение групповой культуры в первозданном виде. В этом отношении нагваль выполняет функцию, которая в колониальную эпоху была возложена на Священный трибунал инквизиции по отношению к доминирующей испанской группе; то есть следить за чистотой обычаев, за сохранением унаследованного образа жизни, за целостностью религиозных, эстетических и экономических идей общества. Нагваль, как и Инквизиция, составляют консервативную силу; они враги любого культурного новшества, изменяющего установленные нормы. В соответствующих обществах, в которых действуют и те, и другие, они необходимы для поддержания культурной стабильности.
Эта консервативная функция жреца-нагваля, второстепенная по отношению к старой эпохе, когда местное общество не предъявляло серьезных требований к культурным изменениям, приобрела первостепенное значение с того момента, когда группа завоевателей она пытается навязать чужую культуру огромной побежденной массе индейцев. Таким образом, нагваль борется с доминирующей группой, намеревающейся уничтожить традиционную индейскую культуру, и с теми индивидуумами из собственной группы, которые мало сопротивляются принуждению колрнизаторов и слишком легко принимают нововведения.
Брассен де Урбур, наблюдая за этим движением сопротивления в середине прошлого века, предполагает существование нагвалей, в тайных обществах, организованных в рамках особого ритуала и литургии, целью которых является восстановление древних автохтонных верований и знаний. Жрецы Нагуализма, по словам французского аббата, иерархичны, и допуск к таинствам ассоциации разрешается после семи или восьми лет долгой инициации. Он также считал, что нет организованной ассоциации против западной культуры, есть контркультурное движение, которое в каждой общине имеет нагваля в качестве своего главного сторонника, и их сообщества направлены к определенной цели в каждом случае. Движение сопротивления является результатом конфликта двух соприкасающихся культур.
Пересказ научной статьи