В книгах Карлоса Кастанеды можно найти много прямых и косвенных указаний на такую черту воина, как состояние вежливости, уважения, бережности. По всем книгам Карлоса щедро разбросаны моменты, в которых когда Дон Хуан настаивал на церемонном, внимательном и крайне вежливом отношении ко всем живым существам — от растений, травинок ящерок, до неорганических существ и древних видящих.
Как пример:
Собирая растения, объяснил он, нужно извиняться перед ними за причиняемый вред и заверять их в том, что однажды и твое собственное тело послужит им пищей.
– Так что в итоге мы с ними равны, – заключил дон Хуан. – Мы не важнее их, они – не важнее нас.– Ну-ка, поговори с растением сам, – предложил он. – Скажи ему, что ты больше не чувствуешь себя важным.
Я заставил себя опуститься перед растением на колени, но заговорить с ним так и не смог. Я почувствовал себя глупо и рассмеялся. Однако злости не было. Дон Хуан похлопал меня по плечу и сказал, что все нормально, мне удалось не рассердиться, и это уже хорошо.
– Теперь всегда говори с маленькими растениями, – сказал он. – Говори до тех пор, пока полностью не потеряешь ощущение значимости. Говори до тех пор, пока не сможешь делать это в присутствии других. Ступай-ка вон туда, в холмы, и потренируйся сам.
Я спросил, можно ли беседовать с растениями молча, в уме. Он засмеялся и потрепал меня по голове.
– Нет! С ними нужно разговаривать громко и четко, так, словно ты ждешь от них ответа.
Я направился туда, про себя посмеиваясь над его странностями. Я даже честно пытался поговорить с растениями, но чувство того, что я смешон, пересиливало. Выждав, как мне показалось, достаточно долго, я вернулся к дону Хуану, будучи уверенным, что он знает о моей неудаче. Он даже не взглянул на меня, только жестом велел сесть и сказал:
– Смотри на меня внимательно. Сейчас я снова буду беседовать со своим маленьким другом. Он опустился на колени перед кустиком и несколько минут, улыбаясь, что-то говорил, причудливо раскачиваясь и изгибаясь всем телом. Мне показалось, что он спятил.
– Это маленькое растение сказало мне сообщить тебе, что она весьма съедобна, – сказал дон Хуан, поднявшись с земли. – Она сказала, что горсть ее листьев способна поддерживать человека здоровым. Еще она сказала, что вон там они растут во множестве. И дон Хуан кивнул на склон холма ярдах в двухстах отсюда.
– Идем, поищем, – предложил он. Меня рассмешила эта клоунада. Конечно, мы их там найдем, ведь дон Хуан прекрасно знает пустыню, и ему наверняка хорошо известно, где что растет. По пути он велел мне запомнить это растение, потому что оно является не только съедобным, но и лекарственным. Я спросил его, наполовину в шутку, не от растения ли он все это сейчас узнал. Он остановился, окинул меня недоверчивым взглядом, покачал головой и со смехом воскликнул:
– Ну и ну! Ты умник, и оттого глуп – глупее, чем я думал. Как маленькое растение могло поведать мне о том, что я знаю всю жизнь?
Потом он объяснил, что все свойства растений этого вида были ему хорошо известны и раньше, а это растение поведало ему только, где растет группа таких же, как оно, сказав, что не возражает против того, чтобы дон Хуан рассказал об этом мне. На склоне мы обнаружили целое скопление таких растений. Я едва не расхохотался, но он тотчас велел мне поблагодарить растения. Я чувствовал себя мучительно неловко, и так и не смог этого сделать.
Он благожелательно улыбнулся и произнес еще одну из своих загадочных фраз, повторив ее три или четыре раза, как будто давая мне возможность понять ее смысл:
– Мир вокруг нас является тайной. И люди значат здесь ничуть не больше всего остального. И если растение поступает благородно по отношению к нам, то мы должны его поблагодарить, иначе оно вполне может не дать нам уйти отсюда. При этом он взглянул на меня так, что я похолодел. Я поспешно наклонился к растениям и громко сказал:
– Спасибо!
Карлос Кастанеда, «ПУТЕШЕСТВИЕ В ИКСТЛАН»
Одно из прямых указаний на бережное отношение к окружающему миру, включающему и нас самих, и окружающих людей, встречается в сцене поедания куропаток
Искусство воина заключается в том что бы сделать себя непостижимым и быть непостижимым это означает бережно к окружающему его миру, съесть не пять куропаток, а одну, не подставляться силе ветра без необходимости, не использовать людей, не выжимать из них все соки до последней капли, особенно из тех кого любишь.Быть неуязвимым это значит сознательно избегать истощения, бережно относится к себе и к другим, это означает что ты не поддаешься голоду и отчаянию как несчастный дегенерат который боится что никогда в жизни не сможет поесть и пожирает всё до последней капли. Воин знает что в его ловушку еще ни раз попадет дичь, поэтому он не беспокоится, беспокойство неизбежно делает человека доступным, он не произвольно раскрывается, тревога заставляет его в отчаянии цепляться за что попало, а зацепившись ты уже обязан истощить либо себя, либо то, за что зацепился.Быть неуязвимым вовсе не означает прятаться или скрываться и это не означает что нельзя иметь дело с людьми, воин обращается со своим миром очень осторожно и нежно, и не важно мир ли это вещей, растений, животных или мир сил, воин находится в очень тесном контакте со своим миром и, тем не менее, он неуязвим, потому что не выжимает из своего мира все до последней капли, он слегка касается его, оставаясь в нем столько — столько необходимо и затем быстро уходит, не оставляя никаких следов.Карлос Кастанеда «ПУТЕШЕСТВИЕ В ИКСТЛАН»
Добавлю немного по теме: толтеки были очень церемонными и крайне вежливыми людьми. Они проявляли огромное уважение к тому что они делали, друг к другу, к самим себе, к магии, к искусствам и так далее. Они были даже ( или тем более) вежливы и церемонны по отношению к пленникам, которых приносили в жертву. Они были очень чувствительны к тому, что назвалось «честью» и что, возможно, вам знакомо.
Вот как приветствовали друг друга толтеки прошлого (как это переводилось):
«Как чувствует себя ваша честь в присутствии нашего господина Бога?»
Не правда ли, очень церемонно?
Это отрывок из учебника по языку науатль (на котором говорили толтеки):
«Культура náhuatl – одна из тех, которая всегда является образцом уважения. Использование уменьшительного суффикса (диминутива) показывает на что-то более маленькое, более низкое, или ниже другого. Поэтому очень оскорбительно использовать уменьшительный суффикс при обращении к людям; он используется только относительно вещей».
Чтобы показывать уважение на науатль, добавляется суффикс -tzin цин к существительному. Кроме того, можно увеличить степень уважения посредством добавления второго суффикса -tli к –tzin цинтли ( –tzin + -tli = –tzintli ).
Например: nantli (мать) – nantzin (почтенная, почётная мать) – nantzintli нанцинтли (очень почтенная мать)
º tahtli (отец) – tahtzin (почтенный отец) – tahtzintli танцинтли (очень почтенный отец)
Интересен также момент в науатль относительно приказов и просьб: необходимо смягчать приказы (просьбы) при помощи префикса man-. Например, обращение xic-ihcuilo шик икуило (пиши!) в науатль звучит очень жёстко, оно сообщает раздражение. Но man-xic-ihcuilo ман шик икуило (я прошу тебя, чтобы ты писал) мягче, вежливо.
Тем более, мне трудно представить себе Дона Хуана, который бы использовал грубый язык и бесцеремоннное обращение, обращаясь к окружающему миру, к своим коллегам или к миру неорганических существ или к Намерению. Все ситуации, в которых Дон Хуан был намеренно груб и резок — касались моментов, когда он осознанно наносил удары по чувству важности Карлоса Кастанеды или других своих учеников. Однако в другие моменты, весь остальной мир, прекрасный и удивительный — получал от него крайне уважительное отношение. И, что интересно — все его шутки или намеренные удары по эго никогда не несли в себе намерения оскорбить или задеть светящееся существо ученика.
Дон Хуан, как все новые видящие очень точно отделял проявления эго от светящегося существа.
Подобным образом вел себя и сам нагваль Карлос Кастанеда. Например, его ученики мужского рода рассказывали, что он всегда, приветствуя их, использовал самые церемонные и вдохновляющие фразы. Например, он любил их называть «джентльмены энергии». Он даже специально объяснял, что слово джентльмены ( буквально — благородный, чувствительный человек) подразумевает очень бережное и осторожное отношение к своей и чужой энергии. Ученики женщины вспоминают, какие поддерживающие, теплые и исключительно вдохновляющие слова они получали от нагваля — особенно в те моменты, когда чувствовали себя неуверенно, или проявляли отвагу, или другие свои лучшие качества. Невозможно было устоять перед церемонным обаянием нагваля!