Готовился к восприятию, поэтому заранее настраивался и погружался во внутреннюю тишину.
Но это оказалось не самым простым делом. Еще не доходя до Манежа увидел длинную очередь на вход, диалог сразу начал взбрыкивать, с некоторыми усилиями успокоил его. Но это было только начало – когда я подошел ближе, встал в очередь, которая, как выяснилась, довольно быстро продвигалась.
И вдруг за 3 метра до входа к нам подошел охранник и останавливает очередь на мне. То есть те, кто стоял передо мной зашли внутрь, а я и весь хвост очереди остался стоять на холодном солнце.
И снова мне пришлось успокаивать свой внутренний диалог.
Но и этого показалось недостаточно – прямо передо мной какие-то шустрые люди все время пытались зайти в музей без очереди, кому-то и удавалось, охранник был не слишком внимателен. Только максимальная бдительность и глубокое дыхание позволили мне оставаться в тишине, поскольку мое эго любит жаловаться во внутреннем диалоге на несправедливость.
В конце концов, мне это удалось, в какой-то момент я ощутил, все свое тело в стойке почти как в тенсегрити, с умолкшим внутренним диалогом.
Итак, я внутри. На выставке очень много людей, возле некоторых картин столпотворение. Но я уже чувствовал себя спокойно и решил перемещаться по выставке не по порядку и сначала двинулся искать артефакты. Я знаю, что Диего Ривера присутствовал на многих раскопках пирамид и у него в личной коллекции оказалось огромное количество предметов доиспанской Мезоамерики, которых бы наверняка хватило на целый музей. Однако этих предметов в Моску не привели, и видимо в качестве компенсации было пять артефактов из мезоамериканской коллекции московской галереи A Gallery. Один из предметов привлек меня сразу. На первый взгляд это был какой-то несчастный человек, но приглядевшись и подойдя поближе я почувствовал, что этот предмет очень тихий, буквально пропитан тишиной и само пространство вокруг него как бы сворачивается во что-то наподобие раковины.
Фигура мужчины, культура Халиско (300 г. до н.э. — 250 г. н.э.)
Несмотря на огромное количество людей, возле артефактов почти никого не было, я свободно исследовал и сканировал предметы один за другим.
На выставке также демонстрировался очень неплохой (я посмотрел отрывок) фильм в отдельном кинозале о судьбе Диего и Фриды. Вообще, выставка, конечно, организована и продумана очень хорошо. Правда, на нее не привезли и не могли привезти самые знаменитые росписи на стенах – муралы, а без них взгляд на творчество Риверы неполон.
На запасе тихого внимания я посканировал картины. Многие работы Фриды Кало переполнены болью, отчаяньем. Она была очень зависимым человеком, считала себя очень некрасивой, слабой, наказанной. Но при этом у нее была огромная воля к жизни. Ее жуткая травма, с которой она физически страдала всю свою жизнь каким-то образом выковала и закалила ее дух. Думаю, что, если бы не та автокатастрофа, мы бы никогда не узнали о художнице Фриде Кало, она скорее всего развелась бы с неверным Диего и ушла бы в уютную семейную жизнь о которой мечтала, с детьми и домашним очагом. У нее есть совершенно трансцедентальные образы, которые она принесла в этот мир из очень далеких слоев восприятия. А Диего Ривера был очень незрелым, переменчивым и капризным, таким как сластолюбивый ребенок, человеком. Он был зависим от женщин, как дети от сладкого. Такой была его человеческая структура. Но у него были грандиозные мечты, сновидения. Как художник и сновидец он, конечное, велИк. В его духе есть гармония и тишина. И похоже, к концу жизни он начал меняться и принимать ответственность, но было уже поздно.
Фрида Кало, «Цветок Жизни»
Не могу, конечно, не отметить пару небольших картин Диего о доколумбовой Мексике. Одна из них, которая так и называется, «Доколумбова Мексика» так мне понравилась что внизу в сувенирном магазине я купил небольшую репродукцию этой картины и хочу ее повесить в своей комнате.