Кто такая Роза Колл? Знакомая и подруга Кастанеды в около академической среде Буэнос-Айреса и Мехико. Роза преподавала философию в университетах Аргентины и Мексики, дружила и общалась с Карлосом и его ведьмами, написала несколько книг о философии Дона Хуана, Фридриха Ницше и Мартина Хайдеггера. Позднее примкнула к движению тенсегрити и участвовала в первых семинарах. Я видел ее выступление на семинаре в Барселоне в 2001 году, она читала лекцию о пердунах, на примере романа Донья Перфекта писателя Бенито Переса Гальдоса (роман издан на русском, погуглите). Позднее она начала оценивать Cleargreen довольно критически. Позднее мы вступили в Розой в переписку и начали общаться. Публикуем первую часть некоторых записей ее встречи и Иреной Руст на радио FM Boedo в июне 2014. Впервые на русском.
ДВОЙНОЕ ЗНАКОМСТВО
… Я познакомилась с Карлосом Кастанедой дважды. В первый раз… Ладно. Давайте сначала небольшое вступление. Есть одна вещь, которую Дон Хуан говорил Кастанеде. Мне кажется, я уже цитировала ее в прошлый раз, но это было уже под конец…: «смысл – как звезда в бесконечности звезд». Это настоящее чудо, что наши смыслы определяют в нас все, чем мы являемся и все, что человек сделал в жизни, чтобы быть человеком. И вот это чудо – это в то же время одна звезда. Звезда чудесная, потому лишь, что она из бесконечного множества звезд. Они – возможности обретения нами непредставимого знания… а возможно, в некотором плане и представимого. Так или иначе, я бы хотела проговорить это прежде, чем перейти к рассказу, обозначить, так сказать, бесконечность звезд.
Итак, с Карлосом Кастанедой я познакомилась впервые дважды. Вы, конечно, скажете, я вас дурачу, но вовсе нет. Один раз это впервые произошло в Лос-Анжелесе. Я тогда снимала комнату у одной моей приятельницы и должна была с ним встретиться после нескольких телефонных разговоров. Мы находились в таком «телефонном» контакте со времен в Буэнос-Айресе. Так вот, было такое кафе, называлось оно «Кафе Фигаро» на улице Дохини. Миленькое местечко, хотя сейчас вроде бы они куда-то переехали. И вот это было единственное заведение, которое я там в окрестностях знала. Там я как-то встречалась с подругой… Ну так вот я предложила ему встретиться там, в кафе на Дохини. Мы еще не были лично знакомы, и я еще не видела его живьем. Ну так вот, я подъехала на машине и какое-то время не могла найти место, где припарковаться. Единственное свободное местечко оказалось прямо у дверей кафе «Фигаро».
Вдруг я увидела человека, мужчину с копной волос, вернее, это была не копна, а гнездо кудрей (позже они поседеют). Еще у него была улыбка до ушей, демонстрирующая два ряда белоснежных зубов. Очень милая улыбка! Тогда я сказала себе: «надо выходить из машины. Вот же он, Кастанеда! Мы же здесь и договорились встретиться». И он сказал: «Вот так да, и я как раз припарковался в нескольких метрах напротив». Мы вошли в заведение и сели за столик, и он начал рассказывать мне о Флоринде Доннер, которая вроде как должна была появиться. Была, по его словам, у нее такая особенность – куда бы она ни приходила, везде оказывалась в центре внимания. Потом пришла эта Флоринда, преисполненная жизнерадостности… так случилась наша первая встреча с Кастанедой впервые.
В другой раз я остановилась в доме моей подруги в Беверли-Хиллз, и у меня были контакты людей Кастанеды. Одна моя ученица как-то была в Лос-Анжелесе и познакомилась с ним. Так получилось, что она передала ему мои имя и номер телефона, а он взамен дал ей контакты своих людей. Когда же она вернулась в Буэнос-Айрес, она передала их мне, и по прибытии в Лос-Анжелес я, остановившись в доме моей приятельницы, конечно же позвонила по одному из номеров и оставила свои контакты на автоответчике. Через несколько часов…не помню точно, через сколько, но в тот же день мне перезвонила некая женщина с очень приятным голосом. Не помню, говорили ли мы на испанском или на английском, но это была Флоринда Доннер. Я не говорила с ней по существу, зачем-то спрашивала банальности, про замужество, детей… Она заверила, что у нее все хорошо, и пригласила меня на следующий день, в субботу, на ужин.
Итак, я подъехала по назначенному адресу к ее дому, но там было только две собаки, о которых она рассказывала. Я подождала в надежде, что кто-нибудь вернется. И вот появилась Флоринда Доннер в ослепительном белоснежном одеянии, со своей коротенькой стрижкой. А вслед за ней – мужчина с вьющимися волосами в кабардинском костюме (ведь нагваль должен носить безупречные одежды). Мы поздоровались. Кастанеда представился мне, и тут вошла еще одна женщина, молодая, около тридцати лет. Звали ее Алия Альдебаран (?) Величина! Кастанеда представил мне ее как колдунью с большими способностями. Мы вместе отправились ужинать в одно место, которое, конечно, сейчас уже нельзя будет найти и посетить снова. И я помню, что мы ели, и все, о чем мы говорили. И то, как он мне тогда сказал «я могу в любой момент исчезнуть» (Возможно, это мне показалось, но я больше никогда не видела тех двух женщин). Итак, вот два эпизода нашей первой встречи, и что я хочу сказать… потом я дважды или трижды читала «Искусство сновидения». Но озарение на меня снизошло спустя тридцать или даже более лет: такой важный момент был и единожды, и дважды.
ПОЭЗИЯ И НАГВАЛЬ
Поэзия поистине вплетена в книги Кастанеды. Она должна быть в голосе, в каждом движении, жесте, в форме. Дон Хуан заставлял Кастанеду предаваться поэзии, и в этом был подлинность красоты. Он говорил об истинной сути поэта, о его способности затронуть то, чему невозможно дать имя. Поэт действительно способен раскрыть дух и достигнуть того, что невозможно выразить словами. Есть точнейшая форма, и именно её должна иметь поэзия. Я думаю, начало и конец любого стихотворения и содержат высшую концентрацию поэтической сути.
Вместе с нагвалем мы наслаждались этими произведениями, и нам открывались самые интимные и могучие жизненные процессы. Нагваль говорил, что нельзя отбросить смысл, как невозможно вырвать звезду с небосклона, проделав дыру в цепи событий линейного времени. Известные учёные, относящие себя к рациональной науке, изучающие время, — и они утверждают, что мгновение распадается и существует в разных временных отрезках — если угодно, в разных мирах, в наших опытах. Это трудно уловить, но в этом и состоит наша задача — прикоснуться к этим моментам. У нас есть необъяснимая потребность жить, но мы не можем оторваться от очевидного.
В мире Кастанеды я научилась кое-чему — чувствовать особый вкус каждого мгновения. Но однажды со мной произошло вот что. Я потеряла два дня. Это было в Лос-Анджелесе. Однажды утром я проснулась, уверенная, что сегодня среда. Во всяком случае, мне казалось, что это была среда. Позвонил телефон. Это был мой парикмахер Роберто. Он спрашивал, почему я не пришла, ведь в тот день, в пятницу, у меня была запись на стрижку. Я не понимала, как это могла быть пятница, но календарь в моем дневнике подтверждал его слова. Так я потеряла два дня. Вы можете возразить, что я их просто проспала, но нет, нет! Я именно потеряла их. А вот Флорида говорила, что однажды она потеряла целые десять лет. И она сказала, что в том нет ничего странного. И действительно, что такое для женщины нагуаля 10 лет?
Есть такой Фридрих Ницше. Для меня он был одним из проводников в мир Кастанеды. И вот у него был такой афоризм: «между последним мгновением сознания и возрождением новой жизни не проходит и доли секунды. Хотя время исчисляется миллиардами лет. Когда исчезает разум, время и безвременье становятся союзниками». Именно этому учит нас Карлос Кастанеда.
Valentina Rosa Call